– Док! – голос Сирелы был наполнен волнением. – Объект очнулся! У него появилась мозговая активность!

– Уже?! – профессор быстро подошел к пульту управления и посмотрел на данные. – Ого! – воскликнул он. – Вот это скачки! Рано. Добавь в раствор два процента анестетика.

В сознание Сюра вторглись тревожные голоса, один из которых был явно женский, но что они говорили, разобрать было невозможно, сознание путалось, и наконец он вновь погрузился в глубокое забытье.

– Так, – удовлетворенно пробурчал профессор и потер вспотевшие ладони. – Объект прошел уже два этапа без малейших осложнений.

Его организм, сильно запущенный, с забитыми шлаком сосудами, изношенным не по возрасту сердцем, очень достойно справился с заменой жидкости в организме. Сначала воду заменила криогенная жидкость и почистила его клетки. Теперь по нему течет заменитель крови. И его организм тоже это принял.

– Какая великолепная способность к адаптации!.. – воскликнул довольный профессор. – Но что такое они там едят и пьют, что еда и жидкости так сильно разрушают их организм? Знаешь, Сирела, сколько бы прожил объект там внизу?

Женщина вопросительно посмотрела на дока.

– Лет семьдесят-восемьдесят.

– И все? – произнесла сильно удивленная Сирела.

– Да. У нас это только начало взросления, а у них это глубокая старость и конец жизни.

– Бедные, – прошептала ассистент, – как же они там живут? В каких ужасных условиях?..

– И не говори, – согласился с ней док. – Но нашему объекту повезло дважды. Он умер молодым и воскреснет с полностью обновленным организмом.

Женщина улыбнулась, но тут же погрустнела.

– Если выживет, получив паразита…

– Сирела! – строго оборвал ее док. – Не паразита! Симбионта. И у нас все получится.

– Да, да, док, – улыбнулась ассистент, но как-то бледно и неуверенно.

Сюр резко вынырнул из сна. Было темно. Он полежал и понял, что не может открыть глаза. Веки его не слушались, но не только веки его не слушались, он не чувствовал своего тела. И тут он все вспомнил!

Снег. Мороз. Станция. Провал…

Он упал в расщелину и стал тонуть. Видимо, выплыл и впал в забытье. Тело не чувствовал, потому что умирает. Ему не было холодно, и он знал, так наступает смерть от переохлаждения. Только не было апатии, присущей приближению смерти. Если он думает, значит, еще жив, а если жив, то есть надежда на то, что его найдут.

«Надо подать сигнал… Крикнуть! Наверху собаки, они приведут…» – что или кого приведут, додумать он не успел. Он снова потерял себя.

– Какой мощный ментальный посыл! – удивился профессор. – В нем столько энергии и желания жить… просто удивительно! Вы не находите, Сирела?

– Наверное, там внизу им приходилось постоянно бороться за свою жизнь, док, – сделала предположение ассистент.

– Вполне может быть, – рассеянно согласился профессор. – Мы вновь его погрузили в искусственную кому, и, пока не вольем в него кровь, пусть в ней и пребудет. Ты выбрала уже спору?

– Да, док, вот, – показала она герметично закрытый маленький бокс. – Через пятнадцать минут можно будет порази… простите, симбионта подсаживать.

– Нет, нет! Торопиться не будем, сделаем это завтра. Пусть его организм привыкнет к новой крови. И хотя противопоказаний не выявлено, лучше подождать…

Сирела видела, что док сильно волновался, и не стала настаивать.

В этом модуле они находились уже двадцать два дня. Один день для дока и для нее ничего не решает. Женщина с сожалением посмотрела на молодого парня и мысленно попрощалась с ним.

– Прощай, мой несостоявшийся партнер-дикарь… Мне будет тебя не хватать…

Сюр спал, и ему снился сон. Он в темной комнате, совсем маленький, годика четыре, не больше. Ему страшно находиться в этой темноте, хочется крикнуть и позвать маму, но голос его не слушался. Он мог только мысленно кричать и звать на помощь. Он беззвучно хныкал и звал:

– Мама! Мама! Где ты? Мне страшно…

Его услышали. Чьи-то мягкие теплые руки нашли его и ухватили за маленькую ладошку. Тот, кто это сделал, был тоже маленьким, но от него повеяло спокойствием и домашним теплом. Это была не мама, но он передал свое спокойствие малышу на уровне чувств:

– Не бойся, малыш, я рядом, я буду с тобой и буду защищать тебя.

– Ты станешь моей мамой? – так же чувствами, с благодарностью спросил Сюр. Он уже успокоился.

– Мамой? Я не знаю, что это такое…

Это были не мысли, это были обрывки ярких образов, окрашенные чувствами близости, преданности и родства.

– Может, братом? – с надеждой спросил Сюр и показал образ своего умершего в детстве старшего брата. Он так же брал его за руку и водил в детский сад.

– Хорошо, я буду братом…

– Спасибо, – благодарно произнес Сюр и улыбнулся.

Двадцать световых лет от Солнечной системы. Созвездие Эридан. Добывающая станция «Чилис». Медицинский блок повышенной защищенности

– Док, он улыбается! – в голосе ассистента чувствовалось удивление. Это первый пациент с пара… с симбионтом, который улыбается.

Профессор подошел к медкапсуле, где лежал землянин. На лице парня расплылась довольная улыбка.

– Что показывает мозговая активность? – спросил он.

– Стабильный результат, без всплесков. Он может думать и видеть сны. Интересно, что ему приснилось?

– Судя по блаженной улыбке – женщина, – коротко, со смешком ответил Равнир.

Сирела шутку дока не поддержала. Она серьезно просмотрела параметры и ответила:

– Его гормональный баланс в норме. Может, ему приснился сладкий пирог?

– Может быть, – ответил док. – Как происходит развитие симбионта?

– Вполне прогнозировано. Все параметры роста в пределах обычных статистических показателей, за исключением того, что симбионт охватил больше поверхности мозга, чем обычно. Но с чем это связано, я предположить не могу. Он пока не стал распространяться к позвоночному столбу. Больше всего отростков симбионт пустил в продолговатом мозгу.

– Ну что же, – совершенно спокойно отозвался док. – Вполне ожидаемо. Симбионт взял под контроль области, где формируются защитные и безусловные рефлексы носителя. Это было заложено в управляющем развитием симбионта коде. В него вложена база первой медицинской помощи. Когда рост отростков в мозгу прекратится, инсталлируем базу языков.

Сюр блаженствовал, он не был один. Рядом он чувствовал присутствие брата. Иногда приходили мысли, что он сходит с ума и все это ему лишь кажется. Это бред перед смертью от холода, но дискомфорта он не чувствовал, а брат своими эмоциями успокаивал его. Иногда он слышал разные голоса, но не понимал, о чем идет речь. Он не узнавал этот язык. Язык говоривших мужчины и женщины был несколько резок, и в нем было мало шипящих звуков. «Может, меня вытащили из пропасти и положили в больницу? – ненадолго задумывался он. – Тут рядом Чили, а там индейцы со своим языком…»

Но дальше на смену спокойно текущим мыслям приходил сон. В один из моментов очередного пробуждения он разобрал слова говорившей женщины. Он понимал ее и не удивился.

«Русские появились, наши, – решил он, – видимо, из посольства. Хорошо, что Пиночета уже нет, а то бы…»

– Док, он опять улыбается, – услышал Сюр женский голос, и в нем сквозило удивление.

– А почему нет? – ответил вслух Сюр. – Руки-ноги целы…

– Док! – в голосе женщины послышалось еще большее удивление. – Он слышит, понимает и разговаривает.

– И что он говорит? – спросил не менее удивленный мужской голос.

– Говорит, руки-ноги целы.

– Очень хорошо. Усыпляйте объект.

– Зачем? Я жив… меня не надо… усып… я не собака…

– Док, гормональный баланс объекта нарушился, – тревожно проговорила Сирела. – В нем тревога. Симбионт включил механизм защиты.