– А я много заплачу, очень много. Поехали со мной, – вкрадчивый голос Савелия, он останавливается рядом с Ариной, я инстинктивно сжимаю кулаки. Неужели смогу ударить его?

– Мартышка из приемной отсосет бесплатно, она это умеет, на лбу написано. Рекомендую, а я не по этой части.

Кузнецов дернул подбородком, снова поправил пиджак, не любит Сава, когда ему отказывают, он же у нас красавчик нарасхват.

– Савелий, ты меня слышал? – повышаю голос, потому что эта сцена начинает напрягать, вижу, как Арина держит прессинг моего заместителя. Молодец, девочка, вот за это еще раз молодец и за то, что в ней нет наркоты.

– Увидимся, милашка.

Прозвучало не совсем дружелюбно, Савелий обернулся, быстро посмотрел на меня, вышел из кабинета.

– Козел конченый.

Нескрываемые, самые искренние эмоции прозвучали от Арины громко, девушка поправила выбившуюся из пучка волос прядь, взглянула на меня.

– Я слушаю.

А вот сейчас было сказано так, будто это не я хочу с ней поговорить и приказал привести, а она со мной, и разговор будет не из легких. Мне бы думать о другом, о деле, о том, что кое-кто без моего согласия начинает делать свои дела. Что мой город хотят утопить в наркотиках, а потом и в беспределе, а я пытаюсь разгадать ребус по имени Арина.

Арина

– У тебя какие-то проблемы?

Не отвечаю, смотрю в голубые глаза викинга, он и сегодня одет не по теме: рубашка, пиджак, а ему больше подойдет меховая накидка, кожаные штаны и тяжелый меч в руке.

Есть ли у меня проблемы? Проще сказать, чего у меня нет. Нет дома, семьи, перспектив и будущего, нет веры в людей и справедливость. Нет, единственного близкого человека, которого я оставила, наконец, решившись сделать шаг и жить ралли себя. Но пока даже этого у меня не получается.

Есть ли у меня проблемы?

Подполковник полиции Никифоров Константин Андреевич говорил, что проблема – это я. Самая настоящая, причиняющая всем и ему неудобства, а еще боль. Но он, как истинный мазохист, который любит эту самую боль, не отпускает меня, держит рядом, постоянно царапая пальцы о шипы. Это его кровь на моих татуировках, образно, конечно, но пару раз я ему пустила кровь по-настоящему.

– А у тебя?

Хозяин города – по версии одной медсестры – прищуривает глаза, вокруг них появляются лучики мелких морщинок, они ему идут, хмурит брови, о чем-то думает. Наверняка решает не судьбу мира, а лично мою. Как же я устала от этих вершителей и правителей.

– Я так тебе неприятен? – видимо, все эмоции отразились на моем лице.

– Мне бы сейчас сказать что-то вроде «нет, что вы, вы вполне приятный мужчина, секретарша даже ходит без трусов, а это показатель», но я совру.

– Значит, неприятен.

– Как и твой друг. Ведь друг? Паршиво ты их выбираешь. И секретарша паршивая.

– Обоснуй.

Почему ему так интересна моя персона и мое мнение? Наверняка уже накопал информацию обо мне, но даже любопытно, что он конкретно знает.

– Слушайте, Тихон Ильич, вы велели меня привести к вам, чтоб обсудить ваших сотрудников и друзей? Хотя я вообще не понимаю, зачем вам они? Закатывать в асфальт врагов напарники точно не требуются.

Вздрогнула от громкого раскатистого смеха, мужчина засмеялся, запрокинув голову. Я, оказывается, очень смешная сегодня, ну, хорошо, пусть будет так.

– Я очень рада веселью, но может, я пойду? Или вам есть, что мне сказать?

Тихон перестал смеяться, подошел ближе, почему-то под его взглядом стало неуютно, он словно пытается им расковырять ранку на коже, забраться внутрь, узнать, что там у меня, какие кровяные тельца бегут вместе с кровью по венам, неся кислород в мозг, заставляя жить, дышать, чувствовать душу.

А туда даже я сама себя пускаю редко.

Там очень некрасиво. Мерзко.

Там мое прошлое, которое я бы хотела изменить. Но этому не бывать никогда.

– Давно низкий гемоглобин?

– Анализ крови не дает покоя? Так всю жизнь. Что еще нашли?

– Ты вообще бываешь нормальной?

– Что есть норма? Что есть эталон нормы? Мартышка в приемной? Наращенные волосы, ногти, ресницы, накачанные губы и груди – это для вас нормальная женщина? Или что-то другое?

– Я о поведении и общении.

Нормальной я точно не была никогда.

Начинаю уставать от нашего разговора, а еще этот Тихон Ильич очень близко, я чувствую чуть уловимый аромат его парфюма, немного пряности и дым. На пару секунд прикрыла глаза.

Точно, это дым после сражений, дым и туман, в нем стоит высокий мужчина, склонив голову, опустив руки, а с меча на стылую землю, припорошенную снегом, капает кровь врага.

Сильные пальцы сжимают плечи, открыв глаза, вижу его взгляд, и снова становится нехорошо. Я знаю такие взгляды, я видела их уже. В них жалость и желание помочь, спасти.

– Не надо.

– Что не надо?

– Не надо меня жалеть и вот так смотреть.

– Такая независимая и гордая?

– Нет, ненормальная.

Часто дышу, запах дыма заполняет легкие, острыми иголочками покалывает кончики пальцев, в груди становится жарко. Смотрю на губы мужчины – они сухие, плотно сжаты, густая щетина, на скулах играют желваки.

Вспомнила одну скандинавскую легенду о доблестном викинге Гаральде Суровом и прекрасной Елизавете, дочери Ярослава Мудрого, нашла в пятнадцать лет книжку в детдомовской библиотеке. Она завалилась между полок, ее наверняка никто не читал, кроме меня, а я заучила до дыр.

В ней Гаральд из-за Елизаветы, из-за ее золотых кос и нежного лица отправился в Византию добывать богатство и славу, чтоб иметь честь назвать княжну своей женой. Я тогда так была впечатлена этим мифом, что приняла за отважного воина не того, жестоко ошиблась.

Тихон убирает несколько прядей, что выбились из пучка, задевает кончиками пальцев подбородок. У него прохладные пальцы, а я сжимаю свои в кулаки.

– В твоей крови нет наркотиков, в твоей съемной квартире тоже, но вот в баре, где ты работаешь, вчера был обыск. У тебя нет ни документов, ни телефона, даже отпечатки пальцев ничего не дали. Кто ты, девушка с красивыми рыжими волосами, острым язычком и взглядом, полным ненависти?

Сглатываю ком, что стоит в горле, надо уходить, прощаться с этим мужчиной с запахом дыма, с его глубоким взглядом и сильными руками. Мне не нужны сейчас никакие отношения, мне вообще нужны не они, даже секс и случайная связь мне ни к чему. Менять одного покровителя на второго не совсем хорошая идея, если ты решила начать жизнь заново.

– Меня зовут Арина, этого достаточно. Если это все, то я хочу уйти.

Он не отпускает, продолжая удерживать, одной рукой сжимая мое плечо – именно то, где набита татуировка и стебли роз с острыми как иглы шипами. Становится больно, словно они впиваются в мою кожу.

В том скандинавском мифе красавица с золотыми волосами не уберегла храброго викинга.

Черт! И зачем я думаю об этом? Неужели в двадцать пять лет я все еще продолжаю верить в сказки? Нет, их точно не бывает, если только страшные, но мы сами делаем себя их героями, верим, что нам кто-то может помочь, спасти, изменить жизнь, не осознавая, что за это все придется дорого заплатить.

Как это вышло?

Когда я успела расслабиться?

Рывок, Тихон целует, горячие сухие губы, мой тихий вскрик, упираюсь мужчине в грудь, но он и не чувствует сопротивления, продолжает мягко, но настойчиво ласкать мой рот языком. Расслабляюсь лишь на секунду, и именно в этот миг в груди разливается тепло, перед глазами яркие вспышки, я не отвечаю, а он не останавливается.

Так не должно быть.

– Отпусти!

С силой упираюсь ему в грудь, Тихон отстраняется, смотрит удивленно, а когда я, замахнувшись, обжигаю ладонь пощечиной, он не двигается с места и не пытается меня остановить. Вот теперь в глазах блеск гнева и ярости.

– Не надо так делать, – почему-то не хватает воздуха, говорю медленно, голос хриплый, а самой страшно до чертиков, до ужаса. – Не надо меня использовать.