Выделение и исследование перцептивных действий или «операторов приведения» информации к виду, адекватному задачам, стоящим перед наблюдателем, – одна из наиболее сложных и в то же время наиболее актуальных задач психологии восприятия.
Заключение
В статье был использован генетический метод для описания разных уровней преобразования информации и выделены в качестве предмета исследования отдельные перцептивные операции и действия. В качестве еще одного обоснования адекватности генетического метода следует сказать, что современное состояние науки о восприятии и ее практических приложений (в бионике и в инженерной психологии) таково, что распространенные логические упрощения проблем оказываются малоэффективными. По-видимому, они должны уступить место генетическим (историческим) упрощениям. Из сказанного ясна ограниченность и вероятностного подхода к восприятию, который определяется в настоящее время логическими упрощениями проблемы, но не вытекает из анализа генезиса и природы восприятия.
Представили бы большой интерес выявление и описание перцептивных действий, которые необходимо выполнять оператору в современных системах управления. Аналогичным образом представила бы интерес каталогизация операций опознавания и восприятия, моделируемых в настоящее время. Сопоставление таких рядов с системой операций, исследованных генетическим методом, могло бы помочь как анализу и оптимизации деятельности оператора автоматизированных систем управления, так и включению более природосообразных схем для моделирования процессов опознания и восприятия.
О роли ориентировочных движений руки и глаза в формировании двигательных навыков[89]
В последнее время все более многочисленными становятся исследования ориентировочной деятельности физиологами и психологами[90]. Большинство этих исследований направлено на изучение вегетативных компонентов ориентировочных реакций. Признавая важность этого направления исследований, мы, однако, поставили своей задачей изучение двигательных компонентов ориентировочных реакций, своеобразия внешних форм ориентировки. Еще И.М. Сеченов[91] указывал на решающую роль движений руки и глаза в познании окружающей действительности. В ряде исследований, проведенных сотрудниками лаборатории детей дошкольного возраста Института психологии АПН, было показано, что при специальной организации ориентировочно-исследовательской деятельности происходят резкие сдвиги в эффективности образования навыков, в формировании обобщений и мыслительных операций[92].
В этих исследованиях отчетливо была показана роль ориентировочной деятельности в формировании указанных процессов, но сама ориентировочная деятельность не являлась предметом детального исследования. Остаются неясными особенности ориентировочных движений при разных задачах, маршрут ориентировочных движений, особенности перехода от одной формы ориентировки к другой. Для решения этих вопросов необходимо применение точных методов регистрации ориентировочных движений руки и глаза, которые не применялись в предшествующих исследованиях.
Для регистрации ориентировочных и рабочих движений руки была применена циклографическая запись. Маршрут движения руки фиксировался на фотопленке точками с интервалом 0,2 с.
Для регистрации ориентировочных движений глаза была применена кинозапись. Съемка велась узкопленочным киноаппаратом (типа «Кинап», с телеобъективом f = 100 мм) с расстояния 60 см и со скоростью 24 кадра в секунду. Испытуемый помещался перед закрытым ширмой экраном (размер 60 ×60 см), в центре которого находился объектив киноаппарата. Голова испытуемого была фиксирована подбородником. На экране экспонировался рисунок, чертеж, лабиринт и т. п. С поднятием ширмы включался киноаппарат, производящий съемку движений глаз при рассматривании экспонируемого объекта. Пленка анализировалась через специальный автоматический кинопроектор (конструкция С.А. Усердова), представляющий собой следящее устройство, в котором при помощи фотоэлементов отыскивается центр зрачка и автоматически записывается траектория движения глаза.
В нашем исследовании изучался процесс формирования навыка прохождения лабиринта при разных условиях ориентировки в нем.
В первой серии ориентировка испытуемых была максимально затруднена тем, что им без предварительного ознакомления с лабиринтом предлагалось провести по нему шарик, прикрепленный к ручке (диаметр шарика был больше высоты граней лабиринта, поэтому всякое ощупывание рукой лабиринта было исключено). Во второй серии поиск выхода совершался свободной рукой, то есть условия для ориентировки в лабиринте были более благоприятными, так как испытуемые могли пальцами ощупывать ходы, грани лабиринта. Результаты показали, что в обеих сериях процесс выработки навыка протекал по-разному. В первой серии для выработки прочного навыка требовалось в 7–8 раз больше времени, чем во втором. Выработка навыка протекала в 2–3 приема. На второй и даже на третий день испытуемые как бы заново учились проходить лабиринт. В первой серии некоторые испытуемые начинали использовать шарик в качестве своеобразного щупа. Это несколько ускоряло выработку навыка, но не намного, так как испытуемые не могли шариком так же свободно, как рукой, установить для себя опорные точки, ориентиры в лабиринте. В отличие от этого, во второй серии после первого правильного прохождения лабиринта свободной рукой испытуемые относительно редко ошибались снова. На второй день они безошибочно проходили лабиринт при первой же попытке.
После выработки прочного навыка мы просили испытуемых, принимавших участие в обеих сериях, нарисовать лабиринт. Ни один из испытуемых не смог этого сделать. Они вместо лабиринта воспроизводили схему собственного движения. Несовершенство складывающейся у испытуемых пространственной схемы лабиринта обнаружилось в третьей серии опытов, представляющей собой так называемую пробу на переворачивание лабиринта на 180°. Причем для одних испытуемых переворачивание лабиринта было неожиданным, другие испытуемые заранее предупреждались об этом. При неожиданном переворачивании лабиринта переноса навыка не наблюдалось. Наоборот, переучивание занимало в 2–3 раза больше времени, чем научение. Испытуемые другой группы после предупреждения устанавливали для себя опорные пункты и со второго, третьего раза безошибочно проходили лабиринт. Однако это существенно не улучшало пространственной схемы лабиринта, сложившейся ранее: испытуемые так же не могли нарисовать лабиринт в целом, как и раньше.
Во всех сериях мы наблюдали изменения ориентировочных движений. На основании приведенных данных можно сделать следующие предварительные выводы:
1) Ориентировка в ситуации складывалась постепенно, причем вначале она имела хаотический характер, затем приходила в соответствие с объектом. Изменение ориентировки в соответствии с обстоятельствами происходило по общим законам образования временных связей.
2) Сложившаяся ориентировка, то есть ориентировка, пришедшая в соответствие с объектом, не являлась единственным признаком образования навыка. Навык образовывался тогда, когда сводились до минимума ориентировочные и контролирующие движения.
3) Ориентировочные движения руки проходили по руслу исполнительных движений. Рука как бы подчинялась лабиринту, и овладение им проходило строго по ходам. Только иногда рукой прощупывался соседний ход или ход за тупиком. В результате при ощупывании лабиринта рукой складывалась очень несовершенная пространственная схема лабиринта в целом.
Рис. 1–1. Траектория поисков выхода из лабиринта (испытуемый К.)
