Роберт Коллинз со вздохом заерзал на стуле, а Анна Сондерс невозмутимо продолжала свою историю, рассказав мне об успехах, равно как и о трудностях, с которыми столкнулись исследователи предвидения, когда отчитывались о своих разработках перед ЦРУ.

В какой-то момент нас прервала вибрация ее смартфона.

– Белый дом, – пояснила она, отвечая на звонок.

Вызов длился лишь несколько секунд.

– Барри Кантор задерживается на встрече, – сказала она, закончив разговор. – Мы поедем перекусить в ресторан недалеко от Вашингтона, он присоединится к нам, как только разберется с делами. Отправимся на двух машинах.

– Теперь нам надо переться в Вашингтон? – возмутился Коллинз. – Напрасная трата времени…

– Просто поспешим!

Прошло уже несколько часов с момента моего появления в Форт-Миде, чего я совершенно не осознавал, поскольку отсутствие окон не позволяло увидеть, что день начал клониться к закату.

Мы разошлись по машинам. Я сел вместе с Анной, и мы последовали за автомобилем агентов, на который они поставили мигалку на магните. Через полчаса мы оказались в большом ресторане роскошного отеля. Переполненный зал ресторана являл собой несколько разноуровневых площадок, отделенных друг от друга ступеньками. Уже при входе вас окружал декор в стиле «тропический шик» с пальмами и банановыми деревьями повсюду и стеклянным полом, под которым находился громадный аквариум с экзотическими рыбками. В зале звучали вариации на тему популярных песен, хотя исполнявшего их пианиста, сидевшего за большим белым роялем, никто не слушал.

Проходя через ресторанный зал, я заметил один из своих детективов в руках у девушки лет семнадцати-восемнадцати, которая читала книгу прямо за столом, явно не обращая внимания на разговор людей постарше вокруг нее. По обложке я узнал свой седьмой роман.

Мы добрались до нашего столика и быстро сделали заказ. Анна повернулась ко мне.

– Ну что, развеял ли мой рассказ о проекте ваш скептицизм? – спросила она, слегка понизив голос.

– Ну… скажем… это интересно и даже захватывающе, но я всегда с трудом воспринимал то, что я не совсем понимаю. Если вы объясните мне, как интуитивным образом какая-либо информация может попасть в чей-то мозг, у вас будет больше шансов убедить меня в существовании предвидения…

Она обхватила себя руками, собираясь с духом:

– Это будет непросто.

Коллинз начал барабанить пальцами по своему смартфону. Джексон внимательно нас слушал.

– Путхофф и Свонн сами были одержимы поисками объяснения, – сказала она. – Они стремились любой ценой понять, как работает предвидение, как информация появляется в сознании человека, проходя через пространство. Самым естественным рациональным объяснением им казалось то, что предвидение действует через магнитное поле. Путхофф был практически убежден в выдвинутой гипотезе. Пытаясь ее доказать, он со Свонном провел эксперименты с изоляцией подопытного в клетке Фарадея – металлическом сооружении, защищенном от электрических полей. Тем не менее подопытному удалось, прибегнув к собственной интуиции, получить доступ к искомой информации. И все же этого было недостаточно, чтобы отказаться от этой гипотезы, поскольку существуют частоты, которые клетка Фарадея не способна блокировать, – микроволны и с другой стороны спектра предельно низкие частоты. Прошло много лет, прежде чем Путхоффу представилась уникальная возможность – он получил на три дня в свое полное распоряжение подводную лодку. И не какую попало, а исследовательскую субмарину «Таурус», способную погружаться гораздо глубже любой подводной лодки во всем ВМФ. На борт субмарины поднялись два провидца, и она погрузилась на глубину, способную обеспечить максимальную защиту от предельно низких частот: в толще воды, в ста семидесяти метрах ниже уровня моря и в ста пятидесяти метрах над океанским дном. При таком положении «Тауруса» уровень волновых частот уменьшался примерно на сто пунктов, то есть сокращался практически до нуля. Далее в некое засекреченное место, в ста пятидесяти километрах от субмарины, был отправлен человек, чье местоположение попросили определить провидцев. И каждому из них это удалось, с той же легкостью и тем же уровнем точности, что и обычно. Так что физик ошибся: интуитивная информация передается не с помощью магнитных волн.

– В таком случае как же это происходит?

– В том-то и вопрос.

Женщина сделала глубокий вдох, словно не решаясь продолжить.

– Единственно возможное объяснение не поддается проверке в нынешнем состоянии науки. И я не думаю, что вы готовы услышать его сегодня.

– Почему?

– Скажем, оно, безусловно, не такого рода, чтобы вы немедленно его приняли. Так что я предпочла бы поговорить об этом позже.

Она повернулась к Джексону и Коллинзу, оставив меня наедине с моим разочарованием:

– После ужина мы с Тимоти возвращаемся в Форт-Мид. Нужно форсировать его обучение.

Едва покончив с едой, Анна отправила сообщение ассистентке Барри Кантора, от которого так и не было вестей. «Подъедет с минуты на минуту», – озвучила она полученное СМС-сообщение.

– Мы подождем его в баре отеля, – тут же произнесла Анна свой только что набранный ответ. – Там будет спокойнее, – добавила она.

Мы уселись вокруг низкого столика на пуфы, обитые зеленым английским бархатом. Уютная, теплая атмосфера, двери, обрамленные, как в театре, бархатными красными портьерами, и бар из красного дерева с медными деталями.

Барри Кантор не замедлил появиться в сопровождении телохранителя.

Очень красивый мужчина, стройный и элегантный зеленоглазый блондин с открытой улыбкой и прямым взглядом, Кантор выглядел великолепно. В своем светло-сером костюме и модном галстуке в девять вечера он казался свежее, чем некоторые по утрам после душа.

– Рад с вами познакомиться, Тимоти, – приветливо сказал он мне с искренними нотками в голосе.

– Тоже рад, – ответил я, пожимая протянутую руку.

– Поздравляю с последней книгой, она мне очень понравилась.

– В самом деле? – произнес я, не сумев скрыть своего удивления от того, что меня читают в столь высоких кругах.

– Да, – подтвердил он. – Какая интрига, сколько действующих лиц…

Я поблагодарил его, не осмелившись заметить, что события моей последней книги происходили в замкнутом пространстве, а персонажей в ней было ровно пять.

С той же теплотой он поприветствовал Анну, Гленна и Роберта, затем огляделся вокруг и улыбнулся бармену и нескольким посетителям. Кантор явно привык быть в центре всеобщего внимания.

Он присел к нам за столик и, понизив голос, напомнил о желании президента в самые короткие сроки приступить к делу при помощи провидца, прибегнув к методике, разработанной в лаборатории.

– Это наша единственная надежда, чтобы как можно скорее остановить преступника, – заявил он. – Президент знает, какие результаты были достигнуты с помощью вашего подхода, особенно в области военной разведки, и он убежден, что и в данном случае вы также добьетесь успеха.

Кантор посмотрел мне в глаза доверительным и проникновенным взглядом, отчего я ощутил, какую большую ответственность на меня возлагают.

– Страна будет вам признательна.

Я не нашелся с ответом и ограничился кивком, сделав вид, что все понимаю. От его слов страх неудачи только вырос. Я не знал, на что способен, и сомнения насчет моего дара соединились с теми, что были у меня относительно самого предвидения.

В то же время я понимал, как буду гордиться, если дело выгорит. Я уже видел, как меня поздравляет сам президент, какое внимание ожидает мои труды; мои книги наконец получат признание. Слава, одним словом.

– Вас уже должны были предупредить насчет конфиденциальности проекта. Со своей стороны я хотел бы подчеркнуть степень секретности проводимой вами операции. Никто, слышите, никто не должен знать, что мы рассчитываем остановить преступника, используя интуитивный подход. Можете себе вообразить, с каким рвением пресса извратит и высмеет наши действия? Так что никому ни слова. Главное – сохранить имидж президента.