Когда контейнер погрузился в ямку, Поля тщательно закопала его, замаскировала опавшими листьями и надёрганной травой. Затем хорошенько протёрла руки влажными салфетками, подкрепилась батончиком полезных мюсли для бодрости и, ликующая, безмерно довольная, отправилась дальше.

Уже вечерело, когда Оля-Поля направилась домой после прогулки по городу. Будь она просто Олей – стремглав бы побежала, чтобы успеть в свой «замок» до сумерек. Но сегодня был другой день… И другая она.

Поэтому неудивительно, когда, проходя мимо знакомой заброшки, Поля замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.

Сюда часто лазили местные мальчишки. Именно тут они снимали свои душераздирающие видео с верхотуры, стоя на самой крыше. Оля до сих пор не могла досмотреть ни один из их роликов – до того было жутко. А безмозглые и бесстрашные пацаны делали всякие трюки, паркуром занимались, руферов – любителей крыш из себя корчили, по опасным местам проходили… Даже в комментах писали, глупые, что если видос наберёт столько-то лайков – в следующий раз они полезут в подвал. Или в недострой. Или в другие жуть-какие места…

Даже свой номер телефона выставляли, дебилы! Мол, звоните, предлагайте авантюры. А если неадекватный какой позвонит, маньяк? Заманит пацана в глушь и сцапает? Бр-р-р…

Но сегодня у Поли у самой была смелость, как у тех пацанов.

И, когда она опомнилась, ноги уже несли её к дырке в заборе, к входу в дом, вели по щербатой лестнице. На самую крышу.

«Просто посмотреть. Не подходить к краю. Залезть – и сразу домой».

Шаг, шаг, ещё шаг. Мусор, мышиные скелетики.

«Ещё светло, народу полно на улице… Безопасно. Вперёд, Поля! Тебе это – раз плюнуть!»

Дохлый голубь. Дохлая крыса. Шуршащий на ветру пакет.

Шаг. Шаг.

Распахнутые решётки – выход на крышу открыт, беззащитен. Поля прошла за решётки, поднялась по ступеням. Увидела в проходе крышу.

«Ещё чуть…»

Бегом преодолела последнее расстояние, воздела было вверх кулак…

Но крик «ура» застрял в горле, как пробка.

Крыша отнюдь не пустовала.

И там, где виднелся полуразрушенный воздуховод, стояла компания.

– Вай! Гля-ка, Пинчер! Какая цаца!

Одного взгляда хватило Поле, чтобы разглядеть бритые головы и крепкие, в бордовых болячках, кулаки. Одного взгляда хватило, чтобы понять: это тебе не глупые малявки – верхолазы, а тёртые калачи года на два, на три старше её.

И одного взгляда хватило, чтобы снова стать Олей.

Дурёхой, что в лёгкую нашла неприятности на свою тощую задницу.

– Куда?!

Метнуться назад ей не дали – перехватили, когда только разворачивалась, чтобы убежать. Бесцеремонно стиснули предплечья, оттащили её поближе к парапету…

Секунда, и перед Олей – белой, дрожащей осиновым листом – вырос долговязый, широкоплечий парень.

Главарь.

– А прикольная… – протянул он, лениво почёсывая себя в районе грудины.

Оля так и замерла. Уставилась во все глаза на майку, на которой красовался принт, – голова оскаленного добермана-пинчера.

– Люблю чернявеньких… – добавил парень и, растянув губы в хищной улыбке, внезапно отвесил Оле до жути шутовской поклон. – Не соблаговолите ли составить нам компанию, прекрасная мадемуазель?..

Вокруг заржали.

Оцепеневшая Оля не смогла выдавить ни звука. Такая напускная вежливость была пострашнее грубости.

– Пинчер, а Пинчер! А мамзель-то в ауте! – загоготал кто-то.

Пинчер довольно ухмыльнулся.

– А то. Чай первый раз на такое шоу угодила… – сказал он и бросил куда-то в сторону: – Ребзя, тащи клоуна!

Двое тут же кинулись за воздуховод. Послышались ругань, звук пинка… Стон. Мгновение – и Олю будто ледяной водой окатило. До такой степени обдало ужасом.

К ней с Пинчером подтащили худющего пацана, лицо которого уже опухло от побоев. Мнилось, отпусти бандиты его руки – и он свалится, чтобы умереть прямо на их глазах.

Но губы в кровавой корке вдруг дрогнули, выпустили свистящее дыхание…

И едва слышные слова мольбы:

– П-пинчер… от… отпус-сти…

Оля ошибалась, когда думала, что ей и так уже хуже некуда. Ей стало куда поганей, стоило признать несчастного. Это был тот самый пацан, чьи видеоролики ей никогда не удавалось досмотреть. Тот, кто любил лазить по крышам…

Олю затрясло так, что застучали зубы.

– Пож… пож-жа…

Пинчер по-хозяйски приобнял Олю одной рукой – крепко, не вырвешься! – и лениво произнёс, глядя на мальчишку:

– Отпущу, отпущу. Обязательно отпущу. Потом.

И скомандовал:

– На парапет его. Живо!

У Оли вырвался писк. Пинчер притиснул её ближе, защекотал щёку табачным дыханием. Доверительно сообщил:

– Прикинь, вздумал снимать на моей территории? Раз сказали – нельзя, два сказали… Пофиг ему! Залазит, макака, и свои дерьмо-ролики делает! Не понимает, что наше это место. На-ше!

Пацана поставили на парапет и отпустили его руки. Он раскинул их, чтобы сохранить равновесие, сделал шажок – и почти улыбнулся, как, бывало, улыбался в роликах, когда с успехом проходил первый опасный маршрут.

Но тут Пинчер добавил:

– Глаза ему завязать, – и полуулыбка пацана исчезла.

Когда приказ был выполнен, мальчишка зашатался. Ещё бы! Как тут сохранишь равновесие, когда не видишь, что вокруг?!

– Пинч-чер… Пинч-чер, я…

– А теперь попрыгай. На одной ноге, – безжалостно перебил Пинчер и вкрадчиво добавил: – А то столкну.

«Да он сейчас сам упадёт! Сам! Вы что, не видите?!» – проорал голос в голове у Оли.

Хотелось проорать это вслух, рвануть вперёд… Стащить с парапета бедного мальчишку и…

Не хотелось.

Лишь стоило представить, что вместо него на парапет поставят её.

Ведь поставят. Обязательно.

Или чего похуже сделают.

В глазах защипало от подступающих слёз. Голова закружилась.

…Правду, ой правду говорят – своя рубашка ближе к телу. Можно сколько угодно читать книжки про героев, горячо восхищаться ими, теми, кто не пройдёт мимо, видя непотребство и несправедливость… Легче лёгкого представлять, как сам отбиваешь беззащитного слабого у зарвавшегося сильного…

Да только в жизни всё не так. Совсем не так. В жизни ты мимо пройдёшь. И даже шаг специально убыстришь.

Лишь бы на тебя внимание злодеев не обратилось.

«Но ведь можно… можно…» – робкая, слабенькая мысль в мозгу Оли. Горячие струйки слёз по щекам.

– Прыгай, я сказал!.. – прорычал Пинчер, ступая вперёд. Чуть ослабляя хватку.

Удар сердца – и Оля извернулась, изо всех сил оттолкнув бандита. Помчалась к выходу с крыши со всех ног.

Позади орали. Ругались матом.

Позади хотели убить человека.

Но Оля…

Чудом не упав, не свернув себе шею, перепрыгнув мусорные кучи и старый хлам, Оля вырвалась на вечернюю улицу и бешено огляделась. Всхлипнула, завидев группу молодёжи в нескольких метрах от себя и помчалась к ним во весь опор.

– Помогите, – задыхаясь, выдохнула она, показывая в сторону крыши, где на фоне заката ещё виднелась тонкая фигура. – Помогите! Там…

Девушки ахнули от её рассказа, парни – чертыхнулись. Стали подтягиваться прохожие.

– Куда власти смотрят? Когда нормальное заграждение поставят?

– Когда кто-нибудь из мелких с верхотуры сверзится?!

– Бежим! Отобьём пацана!..

– А вы – полицию вызывайте! Срочно!

Несколько крепких парней кинулись к дыре в заборе, одна из девушек вытащила было смартфон…

Крик.

Близкий и долгий.

Кто-то завизжал так, что у Оли заложило уши. Зрение вдруг обострилось до предела. Показало то, чего просто не могло, не должно было быть.

Фигура больше не стояла на парапете. Она летела вниз.

Падала.

И вот упала.

– Боже мой!

– Боже мой!..

– Разбился!

Девушки, все как одна, бросились к месту ужасного падения. Кто-то из прохожих стал набирать скорую. Но Оля не могла ни говорить, ни двигаться. Просто стояла и смотрела на забор, за которым – сто процентов! – сломанное в нескольких местах, в огромной луже крови, во дворе заброшки лежало остывающее тело несчастного.