– Но я должна напомнить: а как же талия?

– Да ну её!

– Ага! – многозначительно добавила я.

– Теперь мы с тобой поговорим об эмоциях, – поправляя на носу воображаемые очки, продолжила Ева.

Я вернула Еве очки на их законное место.

– Спасибо! «Эмоция» на латыни – Emoveo и означает волну. У волны, как ты помнишь из уроков физики, должен быть источник. Самый простой пример источника в музыке – струна, барабан, колонка.

– Погоди, погоди, ты хочешь сказать, что мозг, эта склизкая, мерзкая, похожая на медузу субстанция, волны выдавать не способна в принципе? Вы с Космосом к этому пришли?

– Не способна в принципе, если обеспечить ей всё необходимое для жизни, не применяя «тук-тук». И тогда можно разделить: мозг – это чувства; сердце – это эмоции.

– Зачем разделять сердце и мозг?

– Затем, что твой мозг может врать тебе, а сердце не может. Сердце очень простое, либо мажор, либо минор. А мозг – преступник! И я докажу! Смотри. Он, мозг, хочет быть единовластным хозяином организма, всё себе любимому – это мотив. Все вокруг него должны работать на его удовлетворение – это цель. И если ты думаешь, что мозг есть у тебя, Тамара, то ты глубоко ошибаешься. Мозг давно тебя обманул, повесил на твой нос розовые очки, чтобы ты не выносила мозг самой себе, а это можно расценить, как состав преступления!

Официанта не было видно, и она пошла сама заказывать десерт.

«Где-то у неё точно спрятан пропеллер», – подумала я, улыбнувшись.

С горящими глазами приземляясь за столик, она продолжила:

– Мозг копирует эмоции, идущие от сердца, и проявляет их так же, как сердце. В другой раз, фильтрует, понимаешь? Прогоняет их через призму своей насыщенности. Мозг понимает, что сердечными эмоциями, с тобой общаться и манипулировать проще, потому что ты доверяешь им. И устраивает тебе, подлец такой, театр одного актёра, да так, что сердце своё тебе и не слышно совсем становится. Потому что желания сердца и мозга могут быть противоположными. Важно научиться различать, где сердце звучит, а где мозг шалит.

– Так! Значит нужно почистить фильтр?

Откинувшись в кресле, глядя на небо, Ева улыбнулась.

– Ты знаешь, что ты сейчас Космоса копируешь? – заметила я ей.

Ева повернула голову, как Космос, улыбнулась, как Космос, и добавила:

– Я, конечно, застращала сейчас мозг. Сделала его таким монстром, что не жалко отдать на съедение зомби. Но мозгу много не надо. Ему бы полезно поесть да поспать в хорошем, тихом, уютном, добром окружении, рядом с любимым. Кровь ему нужна под нормальным давлением, Тома, а он высоко сидит. А сердце, знаете ли тоже с характером, сегодня бьётся так, завтра не так. Нужно сердце закалять, тренировать, в общем, двигаться надо, причем с завидной регулярностью и на износ, а не импульсивно. И тогда ты свою «серебряную медузу» не услышишь и не заметишь, и она хорошо будет себя вести, поможет даже вылечить твои болячки. Да-да! Так кто мы, Тамара? Рабы «серебряной медузы» или рабы сердца?

– Ева, тебе не кажется, что Космос, всю эту теорию придумал для того, чтобы мягко намекнуть тебе, что пора заняться талией, м-м? Регулярно заниматься физической культурой! – подмигнула я Еве.

– Обожаю твое «тонкое чувство юмора», но нет, – хитро улыбнулась Ева.

– Ты беременна? Признавайся, – не отставала я.

– Нет, Тамара. Я запаслась лишними тремя килограммами перед сессией. Я бы хотела родить, да Космос говорит, что жилья нет, что учеба у него и у меня, что три работы… Вот, говорит, институт закончу, снимем квартиру, и тогда уже… А я ему в ответ твержу, что маленькому много не надо, мы не будем тебе мешать… Он обнимает, целует в макушку, улыбается, и на этом тема закрывается.

– Погоди, уже три работы? Было же две, – удивилась я.

– На выходных Вано, Длинный и он устроились ночными охранниками в клуб, с пятницы по воскресенье.

– Слушай, ну это жесть, конечно, вы встречаетесь вообще?

– Ага… на его работе, в клубе, Тамара. Ещё среди недели приезжаю борщ ему сварить, иногда даже засыпаю, не дожидаясь его, он поздно приходит. А утром я уезжаю в свой институт, он ещё спит.

– Ну а деньги где?

– Откладывает. Они с Вано хотят бизнес начать. Что-то с компьютерами связано. Я не понимаю ничего в этом и не лезу с расспросами. Он уже почти десять тысяч долларов накопил. Вано поменьше, у него же ребёнок маленький и жена. Космос говорит, мало, надо ещё хотя бы тысяч десять.

– Понятно. А Длинный не с ними?

– Слушай, Том, как я поняла, Длинного они брать не хотят в команду. Не знаю, почему. Космос ничего не говорил, но я чувствую, что что-то происходит. Не знаю как объяснить.

– Да… Странно.

– Да ладно, мальчишки разберутся. Пора мне уже ехать, давай рассчитаемся. Пробок нет, я на такси поеду.

– Ты с Космосом встречаешься на вокзале?

– Да, и с Космосом, и с Длинным. Вано не едет, у него малой приболел.

– Ну, раз Длинный там будет, я не поеду на вокзал тебя провожать, – добавила я.

– Тома, ну ты-то на него тоже чего взъелась?

– Ох, Ева… Как я завидую твоей способности видеть в людях только хорошее.

– Да! А что он сделал?

– Соврал.

– Может, он по каким-то обстоятельствам соврал, может не специально, может признается потом.

– Не признается.

– Да в чем же он соврал? – Ева не отставала.

– Ты знаешь, что нравишься Длинному?

– Бред какой-то. Тома, если бы я ему нравилась, я бы почувствовала. Я его знаю, можно сказать с детства, лет с четырнадцати. И он ни разу не проявил каких-то ухаживаний или намёков. Он с Динкой встречался, вспомни. Все думали, что это любовь. Он меня же сам с Космосом и познакомил.

– Думали-думали… и что? Ты с Космосом познакомилась в восемнадцать лет, потому что случайно, не договариваясь, заглянула с Динкой к Длинному. Он тебя четыре года от Космоса прятал. Знал, что вы друг другу понравитесь… Точнее не четыре года, а пять лет он тебя прятал от Космоса и не давал ему твой номер телефона. Космос сам тебя в Могивеле нашёл. Ты же у нас девушка, которая не живёт в социальных сетях. А Дина наша замуж выходит не за Длинного, на секундочку.

– Кстати, Дина с Матвеем тоже приезжают на выходных, – вспомнила Ева.

– Слушай, да там прям грандиозная вечеринка намечается.

– И не говори… приезжай!

Подошёл официант, мы расплатились.

– Буду там с грустным лицом сидеть, не хочу. Ты будешь с Космосом, а мне с кем там сидеть?

Я, повиснув у неё на шее, повела её к метро – себя провожать.

– Но ты передо мной, конечно, сколько угодно можешь светиться счастьем, но вижу в уголках глаз засела грусть. Что случилось?

Ева отстранилась от меня и посмотрела куда-то в сторону, ища глазами место, куда ей спрятаться от неприятного вопроса или темы:

– Тома, мне сказали, что бывшая Космоса приезжала к нему в общежитие. Ей надо пожить где-то. На работу что ли устроиться она хотела? Не знаю. Он её у Айгуль поселил. Он же такой добрый, и не может не помочь, – с обидой сказала Ева.

– Ты же не будешь спорить со мной, когда я скажу, что Айгуль тоже влюблена в Космоса? Вот он их вместе и поселил.

– Айгуль? Да, они друзья с детства, как мы с тобой. Не начинай!

– Ева, какая ты наивная. Боже, тебе ангел-хранитель просто необходим.

– Тамара, приезжай на выходных.

– Ангел-хранитель – он без пушки, он только совет может подсказать, а сейчас это можно сделать и на расстоянии, – обняв её и похлопав по спине, я добавила: – На связи. Ева, будь осторожна там. Но думаю, Космос не даст тебя в обиду.

– Он меня вчера спросил: «Ты счастлива?» А я ему сказала: «Не знаю, а вдруг, я буду больше счастлива, потом?..»

– Ох, эти романтические слюни…

И, чмокнув Еву, я побежала в метро.

Детские банды

Не отступая от классики жанра, хочу познакомить читателя с героями рассказа по ближе.

Когда мы были маленькие, родители с нами на улице не гуляли. Это в больших городах детей постоянно кто-то сопровождает из взрослых. В маленьких всё по-другому. Поэтому детство у нас было настоящим. Песочница, щеночки и котята, тайники, шалаши. Вишня, зелёные яблоки, малина. А у Сони была собака. Представляете, какое счастье, когда у твоего друга есть пёс!