За Фритти следовало внимательно наблюдать, уберегая от малейших царапин и ушибов. Да разве можно предугадать, в каком неожиданном месте спрячется роковая опасность? 29 мая 1873 года резвившийся Фритти случайно выпал из огромного, до самого пола, дворцового окна. Упав с высоты в двадцать футов (шесть метров), он сильно ушибся, но остался невредим. Другой ребенок на его месте, возможно, поправился бы, однако внутреннее кровоизлияние в данном случае привело к летальному исходу тем же вечером. Малышу было два с половиной года. Раздавленная горем Алиса напишет матери: «В самый разгар праздника жизни мы внезапно сталкиваемся со смертью… Всю жизнь нам надлежит готовиться к встрече с вечностью».

Смерть брата стала первой трагедией, развернувшейся перед Эллой. Первым потрясением. Боль утраты усиливалась видом материнских страданий, не прекращавшихся ни через месяцы, ни через год. Мысль о собственной вине постоянно терзала и мучила Алису, доводя ее до исступления, вынуждая отказаться от всех привычных дел и заставляя чахнуть буквально на глазах. Элла с трудом подбирала слова утешения. И всегда старалась, по возможности, быть рядом. Два года спустя она писала матери из Шотландии, где гостила у бабушки: «Сегодня годовщина смерти бедного Фритти. Мне так хотелось, чтобы мы все были в Дармштадте, и тогда смогли бы положить цветы на его могилу».

Время постепенно залечило семейную рану, а заодно принесло существенные перемены. В марте 1877 года умер дедушка Эллы, принц Карл. Поскольку у Великого герцога не было детей, Людвиг, как старший племянник правителя, стал наследником Гессенского престола, взойти на который ему пришлось спустя всего три месяца. Возглавлявший страну двадцать девять лет Великий герцог Гессенский и Прирейнский Людвиг III скончался 13 июня, и его символический трон занял отец Эллы, Людвиг IV.

Нового сюзерена подданные встретили очень тепло. И у него, и у его жены прибавилось обязанностей, причем Алиса попыталась провести некоторые социальные реформы, на что ее сил уже не хватало. Хотя чувства гессенцев давно потеплели, их герцогиня утратила былую искорку: она интересовалась общественной деятельностью, науками, искусством, но все больше уходила в себя. В семье же ничего не изменилось – та же бедность, та же нехватка элементарного, тот же повседневный распорядок.

Летом 1878 года семейство Людвига отправилось в Англию. Детям был необходим целебный морской воздух. Королева сняла для них большой особняк на берегу Ла-Манша, в Истборне, любимом курорте англичан. Впрочем, Алисе, как всегда, было не до отдыха. За короткое время она и здесь организовала несколько благотворительных акций, а в октябре повезла детей к бабушке в Осборн. Новая встреча с домом детства не обрадовала, герцогиню не покидали мрачные мысли, усилившиеся после недавней лондонской катастрофы. 3 сентября на Темзе затонул прогулочный пароход «Принцесса Алиса». Под покровом ночи в него врезалось груженное углем судно, что привело к гибели порядка семисот человек. Та, чье имя красовалось на борту злосчастного парохода, сочла произошедшее дурным предзнаменованием. Расстроенная и печальная, перед отъездом из Осборна она сфотографировалась со старшими дочерьми. Как принято, на память. Это будут ее последние фотографии…

Сразу по возвращении домой, 5 ноября, принцесса Виктория пожаловалась на боль в шее. Следующим утром у нее диагностировали дифтерию, быстро поразившую и других детей. Не заболела только Элла, немедленно изолированная во дворце, а затем вывезенная из Дармштадта. 15 ноября болезнь перешла на четырехлетнюю Мэй. Ее хрупкий организм не смог справиться с таким тяжелым недугом, и той же ночью девочка умерла.

Алиса обезумела от горя. Смерть любимой малютки она долго скрывала от других детей, но постоянные просьбы Эрни передать сестренке подарок заставили ее сказать правду. Заплакавший мальчик бросился в материнские объятия, и Алиса, пренебрегая опасностью, нежно поцеловала больного сына. Этот поцелуй назовут позднее «поцелуем смерти», хотя, возможно, заражение герцогини спровоцировало что-то другое. Две недели она чувствовала себя хорошо, говоря о возвращении сил, но 7 декабря слегла.

Не имея возможности увидеть мать и не зная о тяжести ее состояния, Элла догадывалась о возникшей угрозе. Едва получив известие о маминой болезни, она послала ей записку: «Дорогая мама! Посылаю тебе эту рамку, которую я сама нарисовала. К сожалению, она не очень красивая. Я надеюсь, что ты чувствуешь себя лучше в этот вечер. Я пишу так крупно, чтобы тебе было легче читать в постели». Беспокоилась и об отце: «Дорогой папа, мне бесконечно жаль, что мама плохо себя чувствует. Если я смогу что-то сделать для тебя, пожалуйста, дай мне знать. Я всегда очень рада, если могу тебе как-то помочь».

Трагическая развязка наступила 14 декабря в восемь часов утра. Роковая дата, годовщина смерти принца Альберта… Отец словно звал к себе дочь в день своей памяти, и последними словами умирающей были: «Дорогой папа!»

Герцогство погрузилось в траур. Люди искренне переживали утрату, оплакивая неутомимую благодетельницу. Подлинный масштаб ее личности только теперь стал по-настоящему понятен подданным. С церковной кафедры пастор Зелл говорил о ней как об «истинной матери страны», благородной правительнице, образцовой супруге. «Это был дар божественного провидения нашей земли», – подытожил проповедник. Тем не менее гроб Великой герцогини, согласно ее воле, был покрыт британским флагом. До последних дней она считала себя прежде всего английской принцессой.

«Моя мама была одной из тех великих душ, – вспоминал позднее Эрнст Людвиг, – которая, несмотря на то, что она умерла молодой, достигла высокого уровня совершенства; и все леди, с которыми я говорил, отмечали, что они изменились под влиянием ее личности. Они стали более серьезны и научились развивать в себе внимание к страждущим». Элла унаследовала от матери много ценнейших качеств – трудолюбие, великодушие, общительность, любовь ко всему прекрасному. Но главное, отзывчивость, сострадание, соучастие в бедах и радостях народа. И еще, вместе с сестрой Алики переняла глубокие религиозные чувства, отличавшие Алису всю жизнь.

Людвиг похоронил жену в Розенхёэ, среди лужаек и деревьев красивого парка. Через несколько лет на одной из площадей Дармштадта, неподалеку от дома, где родилась принцесса Елизавета, местные жители за счет своих пожертвований возведут обелиск. Надпись на нем будет гласить: «Алисе – незабвенной Великой герцогине».

Прежнее счастье безвозвратно ушло, беспечная пора детства Эллы завершилась, резко перейдя в отмеченную сиротством юность. О несчастных внуках позаботилась королева Виктория, составившая подробную инструкцию о порядке их дальнейшего воспитания и написавшая детям о своей готовности стать для них новой матерью. Но если первое желание затем четко выполнялось овдовевшим Людвигом, гувернанткой, фрейлиной и нянями, то осуществление второго, зависящего лишь от самой Виктории, не имело реальной перспективы. Дети любили бабушку, а та, несомненно, питала к ним самые нежные чувства, еще более поразительные с учетом того, что прежде они никогда не проявлялись по отношению к ее собственным чадам. И все-таки королева оставалась монархом двадцать четыре часа в сутки, прагматичность всегда господствовала в ней над сердечностью, и той теплоты, что дарилась ею осиротевшим внучатам, не хватало для задуманного. Элла быстро почувствовала себя взрослой, самостоятельной, ответственной за младших. Переживая горе, она старалась хоть как-то смягчить его удар для других, прежде всего более слабых. Но слова утешения находила и для отца, и даже для бабушки.

Продолжились занятия с учителями, на которых согласно королевским указаниям должны были присутствовать приставленные к детям мисс Джексон или мадам Гранси. Тем же дамам вменялось в обязанность обращаться к Великому герцогу по всем вопросам воспитания, а также оберегать принца и принцесс от влияния других родственников, кроме их отца, немецкой бабушки и, разумеется, самой королевы. К прежним местам досуга прибавился уютный замок Вольфсгартен, унаследованный Людвигом вместе с престолом.