- Он же алкаш!
- Ну, тогда-то он не был алкашом.
Все-таки, не выдерживаю и хохочу, грозя Светке пальцем:
- Ну, да, ты его кинула и он спился, да?
- Филатова!
Светлана недовольно отворачивается, а я снова прикрываю рот ладошкой сквозь смех до слез:
- Ну, ладно, все, все...
Дорохина прекращает веселье, повышая на меня голос:
- Ну, ладно, ладно, давай… Все огурцы разроняла!
Видимо ей хочется тоже чего-нибудь сказать в отместку и она вопросительно смотрит на меня:
- А у тебя, когда в первый раз было?
- А у меня еще ни разу!
- Ну и дура!
Скорее бутерброд. Трогаю огурцы на лбу – вроде держатся. Перевожу ее инсинуации в шутку:
- Блин… Ничего маска сделает свое дело.
- Да пошла ты!
Она отворачивается, подбоченясь и продолжая хрупать огурцом.
***
Пока меня наряжают, причесывают и красят еще ничего – мозги заняты созерцанием и дурацкими советами и потому на психику не так сильно давят, но когда за окнами опускается темный вечер и я в атласном красном платье перемещаюсь в гостиную на диван, сцепив руки и сжав коленки - внутри совсем становится тряско, как на плохой дороге – сердцебиение, томление, жар и холодный пот.
Здесь же, мне за спину брошено приготовленное легкое белое пальтишко и черная сумочка со всем необходимым. Чтобы, как только, так сразу, без всякой колготни и поисков. Нагнув вниз голову, терпеливо жду, пока Дорохина наносит последние штрихи к моему «очаровательному образу» - старается застегнуть на шее бусы. Волосы она мне скрутила, подняв в тугие два пучка, закрепив заколкой, так что они не мешают ей, причина в другом… Платье совсем новое, специально купленное, яркое, оно открывает шею и грудь, почти без рукавов и спускается чуть ниже колен. Естественно к нему и ярко-красная помада, и бижутерию покупали специально - чешское стекло из бордовых граненых камешков удлиненной формы разного размера. Потому и с застежкой еще не наловчились, не поддается, и я нетерпеливо шевелю головой и еложу попой на месте, мешая Светлане. Та ворчит:
- Да, подожди.
Наконец замочек щелкает и Дорохина отпускает меня:
- Все.
Точно, все? Нервно тяну руки все ощупать. Прижимаю стекло пальцами к шее и груди, пробуя, как все лежит и держится. Раздается звонок в дверь, я вздрагиваю, и Света оглядывается в сторону прихожей.
- Сиди, я сама.
- Ага.
Мелкими шажками она бежит к входной двери. Упираюсь руками в диван и, развернувшись, провожаю взглядом. От дверей слышится:
- Привет, заходи.
И голос Романа:
- Привет.
Ноги , как не мои, и я никак не могу приподнять с дивана пятую точку. Вижу, как Серебров, в голубом джемпере поверх белой футболки, заглядывает между полок, проверяя на месте ли его приз. Дорохина, словно сваха, уже рекламирует товар:
- Тебя уж тут заждались.
Наконец, поднимаюсь, не в силах убрать с физиономии нервного напряжения. Вот я, во всей красе. Из прихожей раздается возглас Романа, разглядел:
- Уау!
Он идет в гостиную, качая восхищенно головой:
- Да-а-а, ничего себе.
Я по-прежнему не в силах говорить, молча тянусь, чтобы забрать с дивана легкое пальто, поднимаю его вверх, выправляя, и перекидываю через руку. Дорохина видимо вошла во вкус и продолжает свою пиар-акцию:
- Ничего себе?! Не так надо говорить.
Она меняет интонацию, патетически взмахивая руками:
- Ничего себе - все для Романа Даниловича.
Роман смеется, но меня Светкино сводничество напрягает, а еще ее прямой намек на скорейшее соблазнение Сереброва всей этой неземной красотой. Тормозить надо, а не гнать лошадей! Пытаюсь хоть немного приструнить:
- Слушай, Свет…
Та делает удивленные глаза:
- Чего? Что не так, что ли?
Я и так психую, а тут еще она. Роман, правда, тоже волнуется:
- Спасибо. Это тебе.
Он протягивает шикарный букет белых тюльпанов и фиолетовых ирисов. Он такой большой, что приходится принимать сразу двумя руками. Держу, чуть отодвинув вперед и рассматривая сверху. Действительно, шикарный, интересно, где он сумел найти такой осенью?
- Ой, спасибо, очень красивые.
Дорохина с довольным видом задирает нос, и я передаю букет ей:
- Свет, поставь, пожалуйста.
Та охотно забирает и отступает к кухне, погружая в цветы нос:
- Давай, давай.
Роман, с перекинутой курточкой через руку, подступает совсем близко и целует в щеку:
- Ну, привет... Что, едем?
Вот так вот сразу? Жутко трушу и очень хочу узнать его планы на вечер.
- А-а-а… Куда?
Мы тихонько продвигаемся в прихожую, я вдруг замечаю след своей помады на его щеке и тяну руку стереть.
- Ты знаешь, я позвонил в итальянский и странно, будний день, но все битком! Так вот, что я подумал…
Начало мне не очень нравится, и я заранее напрягаюсь:
- Что?
Серебров хитро и смущенно улыбается:
- М-м-м… Давай сразу ко мне.
Походу, я не зря психовала. Какая тут нафиг романтика, не успел прийти, сразу в койку. Господи, как же поступить? Смотрю на Романа, наверно, как кролик на удава - и в пасть лезть страшно, и вариантов сказать нет никаких. Единственно, что можно попытаться – оттянуть время и выкручиваться. Серебров, видя мою заминку, добавляет:
- Ну, креманчелло можно ж и у меня сделать?
Креманчелло? Тут скорее бутыль вискаря для анестезии не помешает. Растерянно веду головой, убирая взгляд в сторону. В голове мешанина и я стараюсь выудить из нее хоть какую-то здравую мысль способную помочь мне избежать заготовленной участи. Наконец, мотаю головой, не глядя на Сереброва:
- Ром, я… Просто хотела в город выбраться, и я не настаиваю на итальянской кухне, абсолютно!
Роман, видя такую реакцию, конечно, идет навстречу, успокаивает и уговаривает:
- Не, не, не… Мы с тобой обязательно где-нибудь посидим.
Он берет мои руки в свои, и не дает вздохнуть с облегчением:
- Но просто лучше креманчелло оставить на десерт …
Тут уж и тупой поймет, что из этого следует. Заглядываю через его плечо на Дорохину, делая большие глаза. Та занятая букетом в вазе, лишь поджимает губы. Вот не терпится ей запихнуть меня к мужику в постель! Наконец, мои взгляды, достигают цели, и подруга подключается к разговору:
- Ром.
Тот оборачивается к Светке и я, пользуясь моментом, беззвучно произношу, широко артикулируя губами: «Помогай!». Дорохина делает недоуменное лицо:
- А чего ты прицепился к этим коктейлям-то.
Да! Смотрю с надеждой на подругу, кивая и прижимая к себе пальто. Давай еще! Светка мнется и, наконец, выдает, указывая сразу обеими руками в мою сторону:
- Ну… Выведи девушку в город, смотри какое у нее платье.
Роман смеется:
- Нет, я же вам объясняю, мы обязательно где-нибудь посидим, ну это я просто, так сказать, предлагаю.
То есть не настаивает? Мне вовсе не хочется показать Роману свое категоричное «фэ» его настойчивой идее - не дай бог обидится, а я еще ничего не решила и просто пытаюсь тянуть время. Хочу укрепить свои пошатнувшиеся позиции, продемонстрировать единодушие с любимым мужчиной и изображаю укоризненный взгляд на подругу:
- Да, действительно, Свет.
Дорохина не въезжает в мои ужимки и недоуменно переспрашивает:
- Что, действительно?
- Ну… ничего. Все, пошли, просто вроде время, как бы идет...
Серебров тянет мою руку к своим губам и целует:
- Пойдем.
Иду следом, нервно оглядываясь на замыкающую процессию подругу. Та шепотом напутствует:
- Давай ни пуха. Если что, звони мне, я допоздна спать не буду.
Я до такого поздна задерживаться не собираюсь! Спать она не будет, советы давать… Корчу рожу, широко растопырив глаза - ее советы про ночь с Серебровым и «плыть по волнам любви» я уже слышала. У уха раздается голос вернувшегося от двери Романа:
- Девчонки.
Вздрогнув, испуганно оборачиваюсь:
- А?
- Чего, вы?
Наш безмолвный диалог артикулировать не собираюсь, так что с напряженной улыбкой выкручиваюсь:
