– Какая, еще, хрень?

Даже не знаю, как описать эти дурацкие видения и свое полуобморочное состояние при приближении Сергея. Гормоны гормонами, но это уже попахивает дуркой.

- Я когда вижу Пригожина… Я, в общем… Этот дурацкий сон еще…

– Слушай, повторяю еще раз – это называется любовь, понимаешь? Лю-Бовь!

Блин! Я ей про Фому, а она мне про Ерему.

- Свет, чего ты мне рассказываешь, а?

Эротические сны еще как-то можно объяснить случайностью, на то они и сны. В снах чего только не бывает. Но эротические фантазии среди бела дня?! О мужике? И опять же, почему это проявилось именно сегодня?

- Свет, я тебе объясняю…

- Все, давай!

- Алло! Алло!

В трубке звучат гудки, и я захлопываю крышку мобильника.

- Тьфу ты, блин.

Ни хрена Дорохина сама не знает, или говорить не хочет. По крайней мере, ее объяснение ответа на мои вопросы не дает. Вчера не было, сегодня появилось, а чего, тогда, ждать завтра? Как убрать из мозгов весь этот гормональный токсикоз? Когда был мужиком, достаточно было «перепихнуться» и вся любовь... Со снами и фантазиями. И снова чист как стеклышко. Вот и Серега наверняка тоже спит без снов и фантазии его не мучают. Если что зазудело - вскочил на понравившуюся телку и доставил пакет по назначению. Но что мне-то делать?! Я и Пригожин? Бывший мужик с другим мужиком? С несчастным видом оглядываю кабинет и поднимаю глаза к потолку:

- Триндец, мне только «любви» не хватало!

***

Приехать домой, постоять пять минут под душем, сменить белье и одежду, съесть пару бутербродов с чаем – много времени не требуется. Ну, еще, причесаться и подправить макияж. Потом вернуться в офис. Неожиданный звонок на мобильник опрокидывает рабочие планы. Прикладываю трубку к уху:

- Алло.

- Машенька, это Ольга Ивановна.

Мама? От неожиданности ошарашено молчу. Кажется Машка что-то такое писала в своих записках… Да, точно, она ездила к моей маме на разведку и видимо оставила свой телефон.

- Д-да… Да, да!

На том конце, голос избыточно жизнерадостен:

- Как дела?

- Нормально, работаю.

- Ага. А ты не забыла, обо мне? Есть новости о Роме?

- Ну, пока ничего нового.

- А ты не могла бы ко мне приехать?

- У тебя… Ой, извините, у вас, что-то случилось?

- Ты не могла бы мне помочь съездить в больницу? Одной мне, как-то, боязно.

В больницу? Точно что-то случилось.

- Конечно, в чем проблема, сходим.

- Ага. Тогда, знаешь что? Давай тогда встретимся в два часа? Подъезжай ко мне домой.

Очень хочется увидеть маму, и я, не раздумывая, соглашаюсь:

- Никаких проблем!

***

Еду на такси, поэтому в переулок захожу не от метро, а с противоположной стороны, от Пречистенской набережной. Уверенно вышагиваю, лавируя между встречными прохожими, сосредоточенно размышляя, что же такое случилось с мамой. Простенькое арбузно-полосатое платье, болтающиеся длинные бусы, из разнокалиберных шариков мутного оттенка, строгий валик волос на затылке и минимум макияжа заставляют чувствовать себя неуютно, даже без учета предстоящей встречи с «Роминой мамой». Неожиданный громкий возглас заставляет оглянуться:

- Маша!

Зависаю, размышляя, как вести себя правильно, но мать смотрит на меня так тепло и радостно, что даже забываю, кто я сейчас перед ней. Вытянув вперед руки, Ольга Ивановна идет ко мне:

- Машенька.

Стоять как чурка с глазками невмоготу, и я кидаюсь ей навстречу, приникая к родной теплой груди. Закрыв глаза, стараюсь ни о чем не думать. И еще чувствую, еще немного и разревусь как девчонка.

***

Через сорок минут мы уже сидим у доктора и ждем вердикта по последнему обследованию. Оказывается, у нее было подозрение на рак, а она мне ничего не говорила! Берегла сыночка -придурка. Положив ногу на ногу и сцепив пальцы на коленях, жутко волнуюсь. Доктор вертит в руках карту обследования с фотографией УЗИ и вдруг недоверчиво заявляет:

- Странно.

Вдруг пугаюсь – неужели все так плохо? Мой взгляд мечется от врача, к матери:

- Что, странно?

- Понимаете, это УЗИ было сделано два месяца назад, а вот это сегодня.

Он берет со стола новый снимок.

- Н-ну... Ну, да, а в чем дело?

Снова с опаской бросаю взгляд на мать.

- Дело в том, что, судя по картинке…

Он замолкает, и наша тревога достигает предела.

- Я бы скорее предположил обратное.

То есть? Мамуля дрогнувшим голосом уточняет:

- Что это значит?

Доктор качает головой:

- Даже не знаю.

Мы то, тем более! Сглатываю комок в горле – уж сказал бы проще, хорошо это или плохо. Доктор приподнимает первый снимок:

- Здесь вот явно вижу: гипоэхогенная область.

И тут же поднимает второй. У меня вдруг ноет шея, и я прикладывает к ней ладонь. Ничего я не вижу и не понимаю. Рука нервно скользит вдоль ожерелья, перебирая бляшки. И что дальше?

- А здесь ее нет. Структура более однородная. В общем, я ничего злокачественного, здесь не вижу.

То есть… Все хорошо? Мать растерянно протестует:

- Подождите, но в прошлый раз, я четко видела плюсик на неопластическом процессе.

Слушаю всю эту медицинскую тарабарщину и не могу понять радоваться надо или огорчаться? Врач перебивает, качая головой:

- А сейчас его нету. Прямо мистика.

Снова прикладываю ладонь к шее. Так что все это значит-то? С надеждой гляжу на врача:

- То есть это была ошибка, да?

- Вряд ли. В нашей лаборатории вероятность ошибки сведена к минимуму.

Вперившись глазами во врача, ждем окончательный вердикт, но доктор пока не готов и продолжает мудрствовать:

- К тому же на снимке я вижу, что произошли структурные изменения. Я не хочу сказать, что сталкиваюсь с этим в первый раз, но это действительно явление крайне редкое. Скажите...

- Да.

- Вы принимали в течение двух месяцев какие-нибудь таблетки?

Это он про колеса что ли? Или про другие болезни? Чуть нахмурившись, кошусь на мать. Та уверенно кивает:

- Все что прописывали.

Очень информативно. Врач задумывается - наверно сомневается в такой эффективности своих лекарств и лишь угукает. Приняв жизнерадостный вид, он широко улыбается:

- Ну, в таком случае я вас хочу поздравить. Эта опухоль доброкачественная.

Мы снова переглядываемся и мама радостно - жалобно вскрикивает:

- Маш!

От сердца отлегает и я, хоть и напряженно, но улыбаюсь. Доктор, добавляет:

- И к тому же, в принципе, не должна причинять вам никакого беспокойства.

Мать, хлюпая носом, утирает его платком:

- Машенька. Ты что-нибудь понимаешь?!

Кажется, да. Все, хорошо! Все живы - здоровы и это сейчас главное. Вся светясь, и вытирая нос, искренне бормочу, забыв, обо всем:

- Мамочка! С ума сойти, я так за тебя рад… Рада. Ты себе представить не можешь!

- А я то, как рада.

Восторженно гляжу на врача:

- Так, доктор, а что нам теперь делать то?

Тот смеется, плотнее усаживаясь в кресло.

- Как что делать? Радоваться! Рожайте вашей матери внуков.

Взяв маму за локоть, кошусь на нее с улыбкой. Весть слишком ошеломительная и счастливая, чтобы обращать внимание на неудобные пожелания. К тому же вполне человеческие и естественные. Так что лишь примирительно поджимаю губу на выразительный взгляд матери – с внуками разберемся потом, после того, как найдем мое тело.

- Ну и, наверно, благодарите бога.

Мать, со слезами в голосе, бормочет:

- Ой, я все время бога благодарю, все время молюсь за себя, за Ромочку… О-ой!.

И прижимает бумажный платочек к губам. В голосе доктора вновь звучит забота:

- Единственное, что…

- Да?

- Вам надо следить за этим узелком.

Мы с мамой дружно киваем, переглядываясь - конечно, я буду ей напоминать.

- Раз в полгода делать УЗИ, если нужно биопсию. Можно конечно его чикнуть.

Мать тут же тревожно смотрит на меня, видимо желая поддержки и совета.

- Нет, ну-у-у....