***

На оперативке я предпочитаю не сидеть кулем, а двигаться – так мне лучше думается.

- Значит, напоминаю, согласно этому бизнес-плану, под который нам увеличили финансовые шлюзы, мы должны увеличить производительность практически в два раза, а значит, и пахать теперь придется в два раза больше!

Пузырев подает с места свой жидкий голос:

– Так это … Может и платить, тогда, будут в два раза больше?

Вот только бардака на летучке мне не надо:

- Вам Анатолий, нет. Еще раз перебьешь проект-директора, тебе вообще платить перестанут.

- Слова не скажи.

Я продолжаю:

- Так, на сегодняшний день задача номер один - оптимизация рабочего процесса. Кроме того, у нас нет ни новых зацепок по привлечению клиентов, ни идей по рекламе. В общем, вакуум, я правильно понимаю?

Стужев пытается вставить свои пять копеек и изобразить из себя умного:

- Вообще-то, не совсем.

Пресечь на корню! Я здесь главный и все должны это запомнить:

- Александр Антонович, ваш совместный с Побужецким креатив с секретаршами, мы, конечно, оценили, но эротика в офисе не наш профиль.

- Вообще-то мы с Романом Даниловичем обсуждали кое-какие нововведения. Еще до его убытия.

- Что-то я не припомню… Э-э-э… Что бы он мне об этом что-то рассказывал.

Сашок повышает голос:

- Я предложил интересную концепцию. И она ему, между прочим, очень понравилась.

Ню-ню, потягайся со мной.

- А-а-а, это что-то насчет соотношения мужчин и женщин в руководстве фирмы? Какой-то там сравнительный анализ, да?

- Ну, да.

- А с чего ты взял, что эта тема ему понравилась? Он тебе сразу сказал, что это фуфел, разве нет?

- Не знаю. В лексиконе зам. директора таких слов не было.

- Естественно, я смягчила. Так, еще раз довожу до всех. Начиная с сегодняшнего дня, результаты нашей деятельности должны стать в два, а местами и в три раза интересней, поэтому никакой банальщины мы выпускать не будем!

Стася тихо о чем–то переговаривается с Валей. Наверняка мне кости моют.

- Станислава Сергеевна, я что-то не понимаю, это я вам мешаю или наоборот?

Болотная машет руками, но мое внимание уже на вошедшую Настю.

- Мария Павловна, извините, просто там, вы понимаете, Федотов вас вызывает.

- Так все, по рабочим местам… Да и последняя просьба. Не надо мне создавать видимость работы, если не хотите работать, не работайте. Но только в другом месте.

И подаю пример – первым выхожу за дверь зала заседаний – ра-бо-тать!

***

Когда подхожу к кабинету шефа, туда уже стучится Пригожин и заходит внутрь. Его тоже позвали?

- Можно?

Петрович делает приглашающий жест:

- Проходи, Мария.

Идем гуськом к столу, но Федотов вдруг тычет в дверь рукой, тараща глаза:

- Дверь закрой!

Пригожин шепчет, пропуская меня вперед:

- Проходи.

Сам возвращается прикрыть дверь в кабинет. Что происходит? Недоуменно смотрю на шефа. Тот стоит возле своего кресла с таинственным видом и ждет возвращения Сергея. Потом задумчиво тянет руку к подбородку:

- Значит, так, знаете, зачем я вас собрал?

Оглядываюсь на Пригожина – лично я не знаю, тот тоже отрицательно качает головой:

- Нет.

Петрович смотрит на нас исподлобья:

- Вы единственные два человека в этой фирме, которые хоть как-то могут спасти ситуацию. На следующей неделе к нам приезжает господин Виталио Кортини. Не знаю, зачем. По слухам, он лично хочет убедиться в перспективности своих инвестиций и посмотреть все на месте, вникнуть в процесс. Не просто презентацию послушать, но исходные материалы изучить. Все, что вы готовили! И я скажу больше, вы в этом деле - единственные два человека, которым я полностью доверяю.

Пригожин дергается, словно хочет что-то сказать в ответ, но молчит. Я тоже молчу — сейчас главное понять проблему, а уж потом давать обещания ее разрулить. Опершись одной рукой на директорский стол, а другой на приставку для монитора, Федотов пытается подогнуть колени:

- Я вас прошу, сделайте что-нибудь, постарайтесь!

Кидаемся помешать и хватаем его под руки:

- Николай Петрович!

- Ну, что вы?!

– Постарайтесь. Ну, хоть что-нибудь сделайте! Времени осталось всего - ничего! Хоть на ночь оставайтесь…

Я чуть вздрагиваю, вспоминая свой эротический сон, и кошусь на Пригожина. Меня так и подмывает представить эту картину, как мы... Работаем, например, у Сергея дома или у меня..., оставшись на ночь... Глотаю комок в горле, но голос Петровича возвращает к действительности:

- Сверхурочные я оплачу, но вы единственные, кто хоть что-то может сделать!

Весь красный со срывающимся голосом, он снова пытается бухнуться на колени и его снова приходится хватать за руки.

- Николай Петрович! Мы попробуем, но… Сколько у нас времени?

Я убираю прядку волос, упавшую на лицо, за ухо. Не хочется разочаровывать шефа, но все это смахивает на авантюру. Нет, мы, конечно, постараемся, но одними красивыми картинками главного инвестора не привлечешь, ему бабки подавай, впечатляющие, хотя бы первые. Федотов переводит жалобный взгляд с одного на другого:

- По факту нам еще нечего демонстрировать, мы только-только разворачиваемся. Откуда прибыли взяться…. Разрешаю все! Тут главное, чтобы вот это вот, сработало. Пусть не давит на вас груз ответственности, А успех – ваш успех. Ну хоть… Все! Идите, идите.

Сделав рукой в воздухе некий пируэт, он подталкивает нас к выходу:

– Я верю!

Пригожин неуверенно бормочет:

- Хорошо.

И мы, все время оглядываясь, идем к двери. Федотов складывает молитвенно руки у груди и вновь демонстрирует готовность испачкать колени:

- Я прошу!

Одновременно протягиваем к шефу руки, призывая остановиться:

- Николай Петрович, ну, не надо.

– Николай Петрович, я вас прошу!

Федотов тут же выпрямляется, успокаивающе и по-отечески махая обеими руками:

- Все, все, все...

Нам его так жалко, что Сергей клянется:

- Все сделаем!

Наконец, выходим из кабинета и останавливаемся. Не представляю, как выкручиваться, идей никаких. В голове вертятся только странные обрывки федотовских фраз - «оставайтесь на ночь..., делайте, что хотите...». Со вздохом отгоняю непрошеные мысли. Пригожин смотрит на меня и, поджав губы, тянет:

- Да-а-а… Ну, что, куда пойдем? К тебе, ко мне?

Чувствую, как неудержимо краснею. Он что читает мои мысли? Проглотив комок в горле, пытаюсь восстановить сбившееся дыхание. Вдруг он думает о том же, о чем и я? Непослушные губы произносят:

– В смысле?

Даже не узнаю свой голос.

- Ну, я имею в виду, к тебе в кабинет или ко мне в кабинет?

Тряхнув головой, пытаюсь отогнать прочь все глупости. Так, надо сменить тему. А лучше вообще, спрятаться от Пригожина и отдышаться. Проскальзываю мимо Сергея, кидая ему по пути к лифту:

- А-а-а… мне, в принципе, без разницы. Я только схожу сначала, чего-нибудь съем.

- Так рано же еще?!

Упорно продолжаю свой путь, не останавливаясь:

- Не рано, а поздно, я сегодня не позавтракала.

Пригожин тащится вслед за мной и мне приходится все время оглядываться.

- А когда я не позавтракаю, работать вообще не могу.

Сейчас главное держаться от него подальше и успокоится. А то у меня мозги в конец скособочились… «К тебе или ко мне?»... Успокаиваю Сергея жестом, чтобы отстал от меня и шел, наконец, работать:

- Я быстро.

- Не, не... Я тогда с тобой. Пока мысль вырулю, пока то, пока се.

Ну, если только поговорить об идее... Неуверенно соглашаюсь:

- А, ну, давай.

Лифт подъезжает, раздается звонок, и открываются двери. Киваю:

- Проходи.

- После вас. Прошу.

После нас, так после нас. Захожу внутрь, за мной Пригожин. Извне слышится голос Насти:

- Мария Павловна, подождите, подождите.

Вижу, как она бежит к лифту, но машу ей из кабины рукой:

- Потом, Насть, потом.