- Здесь… Э-э-э… Здесь я представляю его интересы. Ну что, начнем? Стась, закрой, пожалуйста, жалюзи.

Федотов шипит:

- Станислава, жалюзи!

Та чего-то бурчит недовольно, но я не прислушиваюсь. Неожиданно натыкаюсь на взгляд Пригожина. В нем что-то такое, что на секунду останавливает меня.

- Сергей, что-то не так?

Он отрицательно мотает головой, а Федотов кричит через зал:

- Настя! Настя, дверь!

Я обвожу присутствующих уверенным взглядом и начинаю:

- И так, фирма «Ресайнс». Перед вами развернутый бизнес-план, далее мы обсудим новую концепцию, ее целевые группы и смету инвестиций.

***

Через два часа я с триумфом выхожу из зала. Да что я, все довольны до пузырей, особенно Петрович. Я иду позади, отдуваясь и нервно застегивая пиджак, слушая восторженный голос Федотова, разносящийся по холлу офиса:

- Всем большое спасибо, господа.

Ему вторит довольный голос одного из инвесторов:

- Господами мы были два часа назад, а теперь партнеры. Так сказать, в одной подводной лодке…. Вы знаете, я должен признаться, что когда мы шли к вам, у нас было масса вопросов. Но выслушав до конца вашего очаровательного докладчика, не осталось ни одного.

Стужев тут же вставляет свои три копейки:

- Ну, я думаю, что это заслуга всего коллектива.

Коллектива, коллектива, мог бы и меня похвалить.

- Безусловно, у вас прекрасная команда. Где вы ее откопали?

Петрович рад похвастаться и пошутить:

- Вы знаете, у меня есть волшебная лопата, но я ее никому не показываю. Это специфика нашей профессии.

Козлов подхватывает:

- Правильно делаете, а если показывать, то только иногда партнерам.

Счастливый шеф объявляет долгожданный фуршет:

- А чтобы наше плавание было успешным, всех приглашаю в бар. Прошу!

- Замечательно.

Пока все заходят в подошедший лифт, начальник вдруг оборачивается ко мне:

- А ты к нам присоединишься?

Пьянка? У меня проблем выше крыши и полная прострация, как их решать.

- Не, я не могу.

Федотов настаивает:

– Есть вещи, которые надо делать через не могу. Ты теперь однозначно на новой должности и это надо обмыть тоже.

Спорить с ним не хочется. Оглядываюсь на Пригожина, он топчется сзади, отсекая путь к отступлению.

- Если только на пять минут, - говорю я неуверенно и захожу в лифт.

***

Скоро мы все уже в «Бистро», где накрыт большой общий стол. В руках бокалы. Я тоже плескаю себе коньяку. Петрович берет на себя обязанности тамады:

- Друзья у меня тост. Хочу всем нам пожелать здоровья. И хочу пожелать нам везенья, потому что на «Титанике» здоровья было много, а удачи мало.

Козлов бубнит:

- Грамотно.

Федотов продолжает:

- Да, заряжай! А теперь слушай мою команду. Правым бортом бронебойным… Пли!

- Ур-ра!

Все тянут друг другу бокалы, в радостном желании зафиксировать восторг победы чоканием. Я опрокидываю в себя еще одну стопку с коньяком. Подвыпивший Козлов, рядом со мной, путано пытается перекричать музыку:

- Мария. Скажу честно - я редко могу слушать женщину более двух часов… Ха-ха… Все – таки, вам это удалось.

- Спасибо, я старался.

- Что ты делал?

- Старалась.

- А-а-а.

Пытаюсь уйти в толпу и натыкаюсь на Сашка Стужева. Тот поднимает бокал:

- Да, действительно, это было феерично. Мы с Романом Даниловичем взбивали эту сметану целый год - и тут появляешься ты, и снимаешь все сливки. По-моему, это несправедливо.

Вот суслик. Сметану он со мной взбивал. Ведра ты подносил, да отмылки отмывал, а не взбивал. Мне неприятен его наезд, и я пытаюсь Стужева отшить:

- Ты смотри аккуратней, а то язва откроется на нервной почве.

- Чего?

- Ничего.

Обхожу его и протискиваюсь ближе к столу, где опять пью. Федотов снова берет слово:

- Я вам скажу, что еще одно такое утро я бы не пережил. Марксисты – ленинисты, как говорят англичане - самое красивое в футболе, это счет. Так что сегодня – все! Бухаем. Я прощаю… А, нет, угощаю!... Ну, надо же, я своему коллективу говорю «бухаем». Еперный театр, сегодня действительно исторический день.

Сашок вопит:

- Николай Петрович, давайте за вас, мы вас обожаем. Урра-а-а!

Среди шума и криков я пытаюсь дозвониться Светлане. Дорохина отвечает:

- Да, Маш.

- Выручай, слушай, мне триндец.

Еще полчаса и я уже буду ни на что не способен. Только пьянствовать дальше. Ною в трубку:

- Светочка, родная, сделай что-нибудь, пожалуйста, а? Забери меня отсюда.

- Маш, я не могу тебя забрать – я на работе.

- А я в заднице!

- Все Маш, не могу говорить, я тебе перезвоню.

Тащусь назад к столу и наливаю себе еще коньяку. Неподалеку топчется Пригожин с трубкой у уха. Невольно слышу его слова:

- Я же тебе сказал - у нас сегодня пре-зен-та-ция. Да, скоро буду. Я тебя тоже люблю. Все котенок, пока, давай.

Это он с дочкой так нежно воркует? Или подружку себе нашел? У всех приятные дела, один я, урод недоделанный. Изобилие выпитой жидкости начинает сказываться, хочется в туалет. Вздыхаю и начинаю потихоньку пробираться к выходу.

- Извини, братан.

Не успеваю пройти и двух шагов, как слышу рядом голос Пригожина и останавливаюсь.

- Маш! Ты как?

Это он мне?

- Никак.

- Трудный день?

- Не то слово, Серега.

В моей окосевшей голове уже полный раздрай. А ведь шел с определенной целью.

- Ладно, не парься.

Потом концентрируюсь на поставленной задаче:

- Пойду, отолью…

У дверей туалета сталкиваюсь с выходящим мужиком, и мы переминаемся друг перед другом. Я тороплю:

- Ну, чего встал как баран. Давай бей копытом, туда или сюда.

Это придает ему решимости, и он, наконец, отступает в сторону. Я прохожу внутрь, отрываю бумажное полотенце и, подойдя к раковине с зеркалом, промокаю вспотевший лоб и шею. В отражении ряд стоящих у писсуаров мужиков дружно поворачивает головы в мою сторону. Нет, чтобы по быстрее сделать дело и освободить место… Тут очередь уже. Я поворачиваюсь к ним лицом и спрашиваю у ближайшего:

- А чего это ты голубец уставился-то. Вам гей - парады запретили, вы теперь здесь тусуетесь?

Шарю рукой в поисках ширинки и не нахожу. Блин, я же в бабских брюках. Совсем мозги плывут.

- Перепутала, с кем не бывает.

Закидываю сумку на плечо.

- Все пошла к девочкам. У девочек же прикольнее, да?

Зря только мужика обидел. Хлопаю его по плечу.

- Продолжайте, продолжайте.

***

После дамской комнаты возвращаться в зал уже нет ни малейшего желания, и я иду на улицу, на свежий воздух, в вечернюю прохладу. Выскакиваю и еле удерживаю равновесие, вцепившись в ручку выходной двери. По крайней мере, здесь моя голова кружится не так сильно, как в этой забегаловке.

- Фу.

Я глубоко вдыхаю и сгибаюсь, пытаясь остановить медленное кружение внешнего мира. Слышится приближающийся голос Пригожина:

- Маша!

Он выскакивает вслед за мной, с моими сумкой и портфелем в руках. Я старательно выпрямляюсь и он сует их мне в руки:

- Подожди, ты забыла.

- Спасибо.

- Ты в порядке?

Конечно, нет. И морально, и физически. Что-то я не рассчитал с алкоголем.

- Да, я нормально.

- Давай, я тебе помогу.

Он забирает мои шмотки назад, поддерживает меня, а я пытаюсь сделать шаг в сторону машины, около которой стоит Светка. Ноги ужасно болят, хочется снять туфли и идти босиком.

- Серега, ты не в курсе, кто придумал эти гребаные шпильки?

- Нет.

На ступеньках моя нога проваливается вниз, и я ухаю куда-то в небытие, откуда меня тут же извлекает Пригожин, успевая поймать под подмышки:

- Так, тихо, тихо. Оп-па-на.

Он пытается меня удержать. Ну и видок у меня наверно – одна туфля слетела, глаза открываются с трудом, ноги не держат. Серега сжимает меня покрепче, потом встряхивает, пытаясь выпрямить и установить на ноги. Я бормочу: