– Она одинока.

– Она свободна, – издевательски хмыкнул Люк.

– Неужели? – саркастически спросила я.

– А ты не замечаешь разницу? Вот ты, например. Ты боишься свободы. Для тебя бич – отсутствие партнера. Стереотипно и глупо. Все равно какой, лишь бы был и заполнил пустоту.

– Неправда!

– Правда. Вспомни от кого я тебя забрал.

Забрал? Люк увел меня из отношений?

– Для меня свобода с партнером это достижение, – продолжал формулировать свои взгляды Люк. – Это власть.

– Ты из тех людей, кто уверяет всех, что любовь эфемерна? Да ты просто никогда не влюблялся, – догадливо улыбнулась я.

– Ты дорога мне, – проигнорировал мое замечание Люк. – Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Абсолютно ни о чем!

– Разве?

– Да, потому что в твоей жизни всегда будет жажда свободы!

– Женщины до скуки однообразны, – недовольно сморщился Люк, сцепив руки перед собой. – Почему вы так упорно стараетесь пленить мужчину? Связать его по рукам и ногам? Не понимая, что от этого он теряет независимость, которая вас как раз и тянет к нему.

– Разве мужчины не хотят сдаваться? – пыталась оспорить я. – По-моему, они легко идут на это, понимая, что это игра. Сначала мужчина силен и упорен, ведь для него нет недосягаемых женщин. Потом, как только тыл взят, они добровольно сдаются в плен и, ставят женщину во главу. Для комфорта. Для спокойствия. Даже не знаю.

– Вот именно. Не знаешь. Предположение твое абсурдно. Примитивно и нелепо.

Я промолчала, на время, теряясь в этом споре. Люк уже дважды обвинил меня в узости суждений. Действительно, разве у меня был много мужчин? Я всегда о них больше мечтала, чем имела. Рисуя себе идеальные отношения в идеальной жизни, никогда не задумывалась, про реальную жизнь этой идеальности. Кто знает, почему я тешила себя такими сказками?

– Скажи мне, какая женщина станет для тебя важна? Не та, что будет дорога тебе, как ты говоришь обо мне. А та, которую не позволишь себе потерять.

– Эта та женщина, которую еще не встретил.

– А существует ли та женщина?

– Несомненно. Несомненно, – прошептал он и жестом головы подозвал к себе.

Наивно полагая, что меня сейчас обнимут, посадят рядом с собой, поцелуют пальчики на руках, я подошла к нему. Но Люк положил свою руку мне на ногу, под самым платьем и ладонь медленно поехала вверх. Наверное, мои глаза от удивления, еще никогда так широко не раскрывались. Он погладил мои ягодицы, которые были совершенно голые! Голые! На мне не было нижнего белья, а я даже не заметила.

Если кто и зашел, ничего бы предосудительного не увидел. Я стояла рядом с мужчиной, сидящим в кресле. И с ракурса входа, его руку под моим платьем совершенно не видно.

Пальцы Люка продолжали меня нежно поглаживать. Первым моим порывом было отступить, я чувствовала, как горят мои уши. Но он сжал мою ягодицу очень крепко, словно почувствовал возрождающийся слабый протест. Я неторопливо и судорожно выдохнула, и его рука расслабилась. Промежность Люк не трогал, но появившиеся мурашки оценил и с усмешкой хмыкнул. Убрал руку, указательным и большим пальцами начал поддерживать свою голову, стальной взгляд уставился на меня. Я отошла на пару шагов для уверенности, не отводя от него своих глаз.

О, можно молчать и одним взглядом сказать многое.

Он смотрел прямо, свободно, но ни жестом, ни движением, не указывая на то, что он думает обо мне. Но глаза! Они медленно раздевали меня. Они ласкали меня. Под его взглядом мне стало горячо и жарко, я была раскрепощена и представляла, как на самом деле снимаю с себя платье. Не спеша, обнажая одно плечо, затем другое. Как провожу по ложбинке своей груди, чтобы пальцем собрать выступившие капли испарины, горящие перламутром на моей коже. Его взгляд влажно дышал мне в шею, касался мочки уха, ящерицей двигался по телу вниз, образуя волнующую рябь журчащих мурашек, столпотворившихся внутри живота. Голося наперебой, они устремились в самый низ чувственно распахнутых врат. Дорожкой вожделения они прокладывали открывшийся путь. Его путь ко мне.

Но он не шевелился. Он дразнил и упивался этим. Его губы еле тронула усмешка, а короткая щетина над губой изящно изогнулась. Внезапно, я представила, как эта полоска усов прикоснется к моему набухшему клитору и резко выгнулась…

Резкий и громкий шум ворвался в мои уши, и тут же сразу повеяло прохладой. Натужно шелестит листва, вибрирует поток машин. Ветер исправно разносит прямую трансляцию с улицы в открытые окна домов. До того, как поднять ресницы, я уже поняла, что меня с Люком уже нет. С уголка моего глаза стекла слеза. Она закатилась прямо в ухо, но я даже не пошевелилась, мертвым взглядом смотрела в потолок и слушала непрерывный монолог ветра.

Постепенно, взгляд начал подавать информацию, что я не в своей квартире. Потолок был другим, освещение от окна падало в другую сторону от кровати. Новый мир? Но я не хочу даже знать, где я и с кем. Эти перемещения давящим грузом поселились где-то в груди. Не знаю, наказание все это или спасение: метаться между незнакомыми мирами и оставить где-то в неизвестности свой. Мне до безумия стало жаль себя. Если я и пыталась разгадать мужчин, что окружали меня, о себе я до сих пор ничего не знаю. То я пугливая, то я жестокая, то я вообще, странная. Кто же я на самом деле? И чего я действительно хочу?

Легкий озноб расшевелил меня, я повернула голову на окно и удостоверилось, что оно приоткрыто. Накрывшись одеялом, села в постели и растеряно оглядела себя. На мне были только трусики и мужская белая футболка. Почему мужская? Потому что большая, растянутая и ужасно пахла сигаретами.

Спальня была маленькой и компактной. Старый шкаф, с полировкой, вишневого цвета. Узкая кровать. Стул, с наваленными на него вещами, я сощурилась, вроде мужских, под стулом лежал рюкзак. Фотография со смеющейся мной и обнимающим меня юнцом, была прикреплена на скотч на пустой стене, обклеенной обычными бумажными обоями в полоску.

Что ж, значит пришел черед юнца. Вот и познакомимся наконец.

Шум с улицы мешал думать, и я закрыла форточку. Противоположные окна соседнего дома, находились так близко, что можно было разглядеть обстановку квартир. Но не чужие жизни меня интересовали – моя собственная требовала порядка, которого не было и нет. Я снова переместилась от Люка к юнцу. Но почему я уверена, что перемещаюсь? Ведь мое тело и лицо всегда одинаковы. Конечно, это подтверждает догадку о параллельности и подтверждает, почему во всех мирах, у меня одинаковая жизнь. Потому что Я это и есть Я. И совершение одних и тех поступков, сказанных слов, допущение одних и тех же глупостей, наделяет меня одной и той же жизнью. Но это идет в разрез о моем представлении параллельных миров. В этой жизни, с юнцом должен находится мой двойник и мы не должны встретиться. Так пишут во всех фантастических рассказах. Но я благополучно живу жизнью чужого мне человека, нисколько не беспокоясь о его существовании. Может я перемещаюсь не телом, а душой? Электрохимическим импульсом? Как информация путешествует между нейронами, так и я путешествую между телами? И на время забиваю эфир. Например, вместо взбалмошной дамочки в жизни Венсана появляюсь я, целомудренная дева с отсутствием тяги любовных утех. А потом, та другая снова налаживает жизнь с Венсаном, восстанавливая ее из руин, оставленных после меня.

Мысли опять начали прогрызать сомнение в моей адекватности. Если я снова и снова начинаю об этом задумываться, значит ли это, что, топя себя в бесполезных попытках поиска ответа, можно спокойно спровоцировать себе какое-либо психическое заболевание?

Осторожно выглянув из комнаты, я увидела маленький коридорчик и по-видимому, кухоньку, с закрытой дверью. Из-под закрытых дверей доносилась музыка. Тихонько нажав на ручку, я приоткрыла дверь и увидела танцующего юнца, в брюках карго и легком свитшоте. Он намазывал на булочку сливочное масло и ритмично двигался.