И с той поры не буду я Ромео.
Джульетта
Ах, кто же ты, что под покровом ночи
Подслушал тайну сердца?
Ромео
Я не знаю,
Как мне себя по имени назвать.
Мне это имя стало ненавистно,
Моя святыня: ведь оно — твой враг.
Когда б его написанным я видел,
Я б это слово тотчас разорвал.
Джульетта
Мой слух еще и сотни слов твоих
Не уловил, а я узнала голос:
Ведь ты Ромео? Правда?
Ты Монтекки?
Ромео
Не то и не другое, о святая,
Когда тебе не нравятся они.
Джульетта
Как ты попал сюда?
Скажи, зачем?
Ведь стены высоки и неприступны.
Смерть ждет тебя, когда хоть кто-нибудь
Тебя здесь встретит из моих родных.
Ромео
Я перенесся на крылах любви:
Ей не преграда — каменные стены.
Любовь на все дерзает, что возможно,
И не помеха мне твои родные.
Джульетта
Но, встретив здесь, они тебя убьют.
Ромео
В твоих глазах страшнее мне опасность,
Чем в двадцати мечах. Взгляни лишь нежно -
И перед их враждой я устою.
Джульетта
О, только бы тебя не увидали!
Ромео
Меня укроет ночь своим плащом.
Но коль не любишь — пусть меня застанут.
Мне легче жизнь от их вражды окончить,
Чем смерть отсрочить без твоей любви.
Джульетта
Кто указал тебе сюда дорогу?
Ромео
Любовь!
Она к расспросам понудила,
Совет дала, а я ей дал глаза.
Не кормчий я, но будь ты так далеко,
Как самый дальний берег океана, -
Я б за такой отважился добычей.
Джульетта
Мое лицо под маской ночи скрыто,
Но все оно пылает от стыда
За то, что ты подслушал нынче ночью.
Хотела б я приличья соблюсти,
От слов своих хотела б отказаться,
Хотела бы… но нет, прочь лицемерье!
Меня ты любишь?
Знаю, скажешь: «Да».
Тебе я верю.
Но, хоть и поклявшись,
Ты можешь обмануть: ведь сам Юпитер
Над клятвами любовников смеется.
О милый мой Ромео, если любишь -
Скажи мне честно.
Если ж ты находишь,
Что слишком быстро победил меня, -
Нахмурюсь я, скажу капризно: «Нет»,
Чтоб ты молил.
Иначе — ни за что!
Да, мой Монтекки, да, я безрассудна,
И ветреной меня ты вправе счесть.
Но верь мне, друг, — и буду я верней
Всех, кто себя вести хитро умеет.
И я могла б казаться равнодушной,
Когда б ты не застал меня врасплох
И не подслушал бы моих признаний.
Прости ж меня, прошу, и не считай
За легкомыслие порыв мой страстный,
Который ночи мрак тебе открыл.
Ромео
Клянусь тебе священною луной,
Что серебрит цветущие деревья…
Джульетта
О, не клянись луной непостоянной,
Луной, свой вид меняющей так часто,
Чтоб и твоя любовь не изменилась.
Ромео
Так чем поклясться?
Джульетта
Вовсе не клянись;
Иль, если хочешь, поклянись собою,
Самим собой — души моей кумиром, -
И я поверю.
Ромео
Если чувство сердца…
Джульетта
Нет, не клянись!
Хоть радость ты моя,
Но сговор наш ночной мне не на радость.
Он слишком скор, внезапен, необдуман -
Как молния, что исчезает раньше,
Чем скажем мы: «Вот молния».
О милый, Спокойной ночи!
Пусть росток любви
В дыханье теплом лета расцветает
Цветком прекрасным в миг, когда мы снова
Увидимся.
Друг, доброй, доброй ночи!
В своей душе покой и мир найди,
Какой сейчас царит в моей груди.
Ромео
Ужель, не уплатив, меня покинешь?
Джульетта
Какой же платы хочешь ты сегодня?
Ромео
Любовной клятвы за мою в обмен.
Джульетта
Ее дала я раньше, чем просил ты,
Но хорошо б ее обратно взять.
Ромео
Обратно взять! Зачем, любовь моя?
Джульетта
Чтоб искренне опять отдать тебе.
Но я хочу того, чем я владею:
Моя, как море, безгранична нежность
И глубока любовь.
Чем больше я
Тебе даю, тем больше остается:
Ведь обе — бесконечны.
Кормилица зовет за сценой.
В доме шум!
Прости, мой друг. -
Кормилица, иду! -
Прекрасный мой Монтекки, будь мне верен.
Но подожди немного, — я вернусь.
Уходит.
Ромео
Счастливая, счастливейшая ночь!
Но, если ночь — боюсь, не сон ли это?
Сон, слишком для действительности сладкий!
Входит снова Джульетта.
Джульетта
Три слова, мой Ромео, и тогда уж
Простимся. Если искренне ты любишь
И думаешь о браке — завтра утром
Ты с посланной моею дай мне знать,
Где и когда обряд свершить ты хочешь, -
И я сложу всю жизнь к твоим ногам
И за тобой пойду на край вселенной.
Голос Кормилицы за сценой: «Синьора!»
Сейчас иду! -
Но если ты замыслил
Дурное, то молю…
Голос Кормилицы за сценой: «Синьора!»
Иду, иду! -
Тогда, молю, оставь свои исканья
И предоставь меня моей тоске.
Так завтра я пришлю.
Ромео
Души спасеньем…
Джульетта
Желаю доброй ночи сотню раз.
Уходит.
Ромео
Ночь не добра без света милых глаз.
Как школьники от книг, спешим мы к мшюй;
Как в школу, от нее бредем уныло.
Делает несколько шагов, чтобы уйти.
Джульетта
(Выходит снова на балкон.)
Ромео, тсс… Ромео!..
Если бы мне
Сокольничего голос, чтобы снова
Мне сокола-красавца приманить!
Неволя громко говорить не смеет, -
Не то б я потрясла пещеру
Эхо,
И сделался б ее воздушный голос
Слабее моего от повторенья
Возлюбленного имени Ромео.
Ромео
Любимая опять меня зовет!
Речь милой серебром звучит в ночи,
Нежнейшею гармонией для слуха.
Джульетта
Ромео!
Ромео
Милая!
Джульетта
Когда мне завтра
Прислать к тебе с утра?
Ромео
Пришли в девятом.
Джульетта
Пришлю я.
Двадцать лет до той минуты!
Забыла я, зачем тебя звала…
Ромео
Позволь остаться мне, пока не вспомнишь.
Джульетта
Не стану вспоминать, чтоб ты остался;
Лишь буду помнить, как с тобой мне сладко.
Ромео
А я останусь, чтоб ты все забыла,
И сам я все забуду, что не здесь.
Джульетта
Светает.
Я б хотела, чтоб ушел ты
Не дальше птицы, что порой шалуны
На ниточке спускает полетать,
Как пленницу, закованную в цепи,
И вновь к себе за шелковинку тянет,
Ее к свободе от любви ревнуя.
Ромео
Хотел бы я твоею птицей быть.
Джульетта
И я, мой милый, этого б хотела;
Но заласкала б до смерти тебя.
Прости, прости.
Прощанье в час разлуки
Несет с собою столько сладкой муки,
Что до утра могла б прощаться я.
Ромео
Спокойный сон очам твоим, мир — сердцу.
О, будь я сном и миром, чтобы тут
Найти подобный сладостный приют.12
На этих словах занавес задернули, и сразу раздались аплодисменты и крики: «Джульетта и Ромео!» Нас снова и снова вызывали на «сцену», как знаменитых актеров: публика хотела еще раз взглянуть на тех, кто сумел так глубоко ее растрогать.
Я была в упоении; я была уже не Ева, не мадемуазель де Шазле, я была Джульетта; стихи Шекспира, торжество любви — от всего этого у меня кружилась голова.
Все мужчины спешили поцеловать мне руку, все женщины спешили меня обнять.
Но тут двери распахнулись, и дворецкий объявил:
— Кушать подано!
Я оперлась на руку Тальма — это была самая скромная дань признательности великому артисту за единственное мгновение совершенного счастья, которое я испытала с тех пор, как потеряла тебя, и мы прошли в столовую.
Справа от меня сидел Баррас, слева — Тальма. Баррас, который знал все симпатии и антипатии, рассадил гостей таким образом, что все остались довольны.
