— Даже не думай об этом, — предупреждаю я, мой голос такой же жесткий, как и поза.

— Я ничего не говорил.

Он притворяется невинным, но его голос понизился до грохота.

— Ты странно на меня смотришь. Прекрати.

— Как странно?

— Как мужчина смотрит на женщину. Я не одна из твоих игрушек, Кингсли. Я отрежу твой член во сне, прежде чем ты приблизишь его ко мне.

— Это вызов, дорогая?

Его голос понижается до леденящего душу диапазона при этом проклятом ласкательном слове, и мой желудок тоже.

Но это не самое худшее в моей нелогичной реакции. Летучие мыши взрываются тошнотворно громким писком в черной пещере моей груди, и вариант с бегством становится обязательным, а не опциональным.

Однако я пытаюсь сохранить быстро уходящее спокойствие.

— Это предупреждение.

— Я не очень хорошо с этим лажу. — он делает шаг вперед, и требуется весь мой упорный контроль, чтобы не отступить назад. — На самом деле, я определенно воспринимаю это как вызов, так что будь бдительна в темноте. Никогда не знаешь, что может скрываться в тени.

Он остается на месте, заставляя меня вдыхать нотки кедрового дерева и тонкой сигары от него, будто осмеливаясь сделать шаг.

Я смотрю на него, но на ум не приходит ни одного остроумного ответа. Если я заговорю прямо сейчас, то произнесу лишь бессмыслицу.

— Обычно я не желаю людям удачи, когда намереваюсь их сломать, но тебе она пригодится в огромном количестве, дорога.

С последней провокационной улыбкой он разворачивается и направляется к своей машине.

***

Перед встречей с золовкой Николо я делаю три дыхательных упражнения и считаю до тысячи.

Мое хладнокровие испарилось, как и мой обычный скрупулезный способ упорядочивания эмоций. А это, по сути, запихивание их в подвал моей психики, где их никто не замечает, а тем более не видит.

С тех пор как сегодня утром на парковке произошла стычка с Кингсли, они злобно пытаются вырваться на поверхность и превратить меня в кощунственную версию эмоционального беспорядка.

Я подумывала позвонить Нейту, но что, черт возьми, я ему скажу?

Почему твой придурок друг доводит сумасшествие до предела?

Или, быть может, мне стоит спросить его, какого хрена я удостоила его сумасшествие каким-то кроме чистого презрения.

В любом случае, вариант со звонком Нейту был отменен вскоре после того, как он сформировался.

В отличие от мудака Кингсли, я не стану беспокоить ни его, ни свою дочь во время их медового месяца.

Вот почему я сижу за своим столом, осанка жесткая, пальцы выстукивают по клавиатуре с практической эффективностью. Если бы я могла сосредоточиться, это было бы идеально.

Телефонный звонок от моего помощника, сообщающего, что приехала миссис Лучиано, спасает меня от беспорядка, творящегося в голове.

Я хорошо справляюсь с работой, и, несмотря на сексистское, членораздельное эго Кингсли, я считаюсь одной из лучших в юридическом круге с показателем побед девяносто пять процентов. Это всего на один пункт ниже его девяноста шести процентов и совсем недалеко от ста процентов Нейта.

И нет, я не слежу за процентом побед.

Ладно, возможно, и слежу. Но в глубине души я всегда считала этого мудака соперником. По логике, это должен был быть Нейт, поскольку он такой же адвокат по гражданским делам, как и я.

Кингсли самый известный адвокат по уголовным делам в новейшей истории, так что сфера нашей компетенции сильно отличается. Но я часто следила за тем, как он одерживает победы в своих делах — разумеется, со стороны.

Он умеет обращаться с монстрами и заставлять их подчиняться каждому его приказу. Думаю, все сводится к тому, что он сам монстр, но наблюдать за ним в действии раздражающе увлекательно.

Он напорист до предела, уверен в себе, как высокомерный бог, и настолько непредсказуем, что все в зале суда уходят, крайне развеселенные его остроумными речами.

Этот придурок, разумеется, никогда не узнает об этих фактах.

Он также никогда не узнает, что я уверена, что он быстро выполнит то, о чем просил Николо, — избавит брата от обвинения в нанесении побоев и нападении.

Что касается меня, то я застряла с делом о разводе.

Это даже не входит в мою компетенцию, но что хочет Николо, то Николо и получает. Кроме того, он сказал, что моя задача — убедить жену его брата принять его условия и уйти.

Тот самый брат, которого обвиняют в нападении, Матео Лучиано, переживает развод. Николо хочет, чтобы я убедила жену Матео взять триста тысяч долларов, подписать все свои права на состояние Лучано и исчезнуть из штата его брата.

Из-за моих незавершенных дел у меня не было возможности провести соответствующую проверку ее биографии, но я сделаю это сегодня вечером.

Возможно, это моя невнимательность или нахлынувшие эмоции, но я не готова к тому, что она войдет в дверь моего кабинета. И дело не только в том, что она пришла одна, а не в сопровождении своего адвоката.

Дело в самой женщине.

Дама, которую я думала, что никогда больше не встречу в этой жизни после того, как мы расстались не слишком гламурным образом. Ее светлые волосы спадают до плеч и блестят гораздо меньше, чем когда мы были подростками.

— Давай покончим с этим. Мне не нужно ничего из его денег, так что мы закончили… — она замирает на полуслове, когда ее глаза встречаются с моими. — Аспен…?

Гнилой вкус воспоминаний пузырится в моем горле, и я прочищаю его.

— Кэролайн.

Она пинает дверь ногой, полностью игнорируя свой «общественный» кодекс поведения. Раньше у Кэролайн было две личности — одна для людей, другая для меня и себя.

Мне больше нравилась грубая, непослушная Кэролайн, которая пристрастила меня к пиву, чем та пластиковая версия, которую она демонстрировала всем остальным.

Ее дизайнерское платье колышется от движений, когда она подходит ко мне и кладет руки на стол. Она одета как жена Степфорда, и ее макияж уже не такой яркий. Но ее лицо осталось прежним, повзрослевшим, но все еще поражающим своей красотой.

— Это действительно ты, — произносит она на одном дыхании. — Ого. Теперь ты действительно выглядишь в роли роковой женщины. Как ты?

— Отлично.

Я встаю и направляюсь в зону отдыха своего кабинета.

Она подчиняется, опускается на темно-красный диван и скрещивает ноги.

— У меня нет слов. Ты так преуспела, став адвокатом в этой большой фирме и все такое. Ты действительно получаешь для себя ту самую стеклянную туфельку, как ты говорила тогда. Жаль, что ты все еще собака для таких мужчин, как мой будущий бывший муж.

— Я не чья-то собака. Просто выполняю свою работу.

Она фыркает, пробегая взглядом по моему кабинету и не говорит ни слова.

— Твой адвокат скоро присоединится к нам? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь звучать профессионально.

— Я уволила его. Слишком много денег ни за что.

— Тебе не заменили на другого?

— Нет… если только ты не думаешь перейти на мою сторону.

— Боюсь, я не могу этого сделать.

Она щёлкает языком.

— Жаль, хотя я действительно не нуждаюсь в твоих услугах.

— Не в моих, нет, но тебе нужен адвокат, чтобы договориться о том, что ты можешь получить от этого развода.

— Мне не нужно ничего, кроме бумажки, подтверждающей, что я больше не являюсь женой этого куска дерьма.

— Тем не менее, ты можешь и должна получить компенсацию. Он предлагает триста тысяч.

Я планировала начать со ста пятидесяти тысяч и двигаться дальше, пока не достигну окончательного предложения Николо, но, видя, что она не заинтересована, и тот факт, что она — Кэролайн, изменил мой образ действий.

В конце концов, это Кэролайн «я собираюсь выйти замуж за богатого», Кэролайн «однажды я возьму тебя в тур по штатам на своем Порше».

— Он может оставить себе свои кровно заработанные деньги.

— С каких пор тебя волнует, чем покрыты деньги? Это твой заработок, Кэролайн, так что забирай его и можешь даже потребовать больше, в зависимости от того, какой ущерб он тебе нанес.