– Это рука, или… – я нахмурился. – Язык, может? Оно шуршит, светит глазами. Или же пытается схватить тебя?

– Шуршит, я часто туда фантики из-под конфет кидаю, вот ими и шуршит, – обстоятельно пояснил Витя.

Я помрачнел. Красные глаза, шуршание фантиками. Как это знакомо. Сколько я тогда боялся того, что под кроватью. Десять лет всего было. А потом однажды встал и включил свет, выметая все оттуда.

– Витя, родители тебя не слушают, да?

– Я с бабушкой живу.

С бабушкой – это плохо. Бабушки часто уязвимые. Хотя бы потому, что по большей части жили в советское время, и всяких там бук и бабаек не видели. А если видели, то не верили. И никак от них не защищаются.

Очень плохо.

– Витя, вот тебе мой номер телефона, – я заставил его записать. – Если что, звони. Я приду, сражусь с твоим подкроватным ужасом.

– Зачем? – удивился он.

Я ухмыльнулся и потрепал его по волосам. Действительно, я вам капитан Америка, что ли, всех спасать. Я на это не подписывался. Просто хочу, чтобы одним потерянным ребенком на свете стало меньше. Это моя небольшая прихоть.

Да и помогу хоть раз, без вмешательства этого проклятого «Семаргла».

Сунув руки в карманы, я отправился домой, но зашел по дороге в фотомагазин и купил флешку, на всякий случай. Может быть, пригодится. Вдруг Витя позвонит, придется очень много записывать для отчетов. Этот «Семаргл» стал для меня еще более проклятущим. Даже здесь не уйти от отчетности. А я только на первом курсе!

Светка встретила меня не хлебом и солью, как я надеялся. Но хорошо хоть не сковородкой.

– Влад! – сердито проворчала она, – к тебе Мишка заходил.

– Какой еще Мишка? – удивился я, пытаясь припомнить Мишек. Но друзей у меня вообще нет, так что не знаю.

– Тот самый, которого ты постоянно гнобишь. Киселев, помнишь такого?

Я задумался. Да, этого я помню. Характер и впрямь, как кисель. Я постоянно его подначивал, но он почему-то не обижался. И это напрягало, лучше бы огрызался. Я бы отстал.

А может и нет. Люблю, когда огрызаются.

– И что он хотел? – я скинул кроссовки и прошел на кухню попить воды.

– Помочь тебе с элементарной математикой.

Я потерял дар речи. У меня с элементарной математикой все в порядке. Я ее в два счета сдал бы, если бы учитель на меня не взъелся. Ну что делать, не подружились мы.

– Без Киселей всяких справлюсь, так ему и передай.

Я ухмыльнулся и поставил чашку на стол. С черной поверхности на меня матово блеснул силуэт волчьей оскаленной пасти. Светка взяла кружку и переставила ее. Она собиралась делать домашнее задание.

– Не обижал бы ты его, Влад. Глядишь, бонусы какие накапали бы с корпорации.

– Можно хотя бы иногда не говорить о «Семаргле»? – тоскливо спросил я, перестав улыбаться. – Надоело уже.

Светка пожала плечами. Иногда мне кажется, что она специально меня этой организацией дразнит. Я бы ее немного побил, но нельзя. Сестра, да и девушка к тому же. Нельзя бить тех, кто тебя слабее. Даже если очень хочется.

Я придвинул к себе кружку назад и принялся потягивать холодную воду. Нет, не из-под крана, это чересчур даже для меня. Но и кипяченая она такая себе. Я, который пробовал колодезную воду, знает.

Зазвонил телефон.

Я чуть не подавился и уставился на телефон. Кто там до меня домогается? Глянул на номер. Незнакомый, не из приложения, что самое главное. Я решился ответить и даже не нахамил в ответ на дрожащий голос. Ненавижу такие вот неуверенные робкие голоса. Хочется что-нибудь неприятное учудить.

Но я узнал Витю, поэтому ему повезло.

– Что стряслось, шкет? – спросил я, поставив кружку на стол.

– Я… Влад, ты бы мог ко мне приехать? Оно снова было, а бабушку на скорой увезли. Я сегодня один.

– А завтра?

– И завтра тоже.

Светка, слушавшая меня, навострила уши и чуть не закусила учебник. И во все глаза уставилась на меня так, словно увидела единорога, который ест зефир и готовится убежать на радугу.

– Кто подменил моего брата? – патетически вопросила она.

– Инопланетяне украли, – фыркнул я в ответ, смущенный, что меня застукали вот за этим самым.

За помощью кому-то.

– Короче, будешь одна ночевать пару дней. – Я подхватил свой рюкзак и нырнул за дверь, пока Светка не успела меня остановить. Она же схватила телефон и принялась мне названивать.

Ну, блин!

Я ответил, ибо понимал, что Светка может звонить до бесконечности, пока телефон не сядет. И не факт, что у нее он сядет первым.

– Чего тебе, несчастная, – спросил я, выходя на улицу и по привычке оглядываясь, нет ли каких-нибудь злопакостных существ типа злыдней или Лиха.

– Сейчас ты будешь несчастный. Колись сразу, это по делу или ты замутил с девчонкой?

– Возможно, это бабайка, – с неохотой признался я, заворачивая за угол и вспоминая адрес, который мне надиктовал Витя. Ага, он где-то рядом с Олимпийским училищем живет. Пришлось попетлять по дворам, огибая величественное здание. Монументальное, я бы даже сказал.

Витя впустил меня, молча пододвинувшись, когда открыл дверь. Я вошел, оглядывая комнату, где парень спал. Кровать, как кровать. постер висит с любимой группой. Не «Ария» и не «КиШ», да, я любитель старого доброго рока, а какой-то новодел. Но ничего так, послушать можно, как мне кажется.

И модель самолета, свисающая с потолка.

– Сам делал? – уточнил я, дотрагиваясь до нее пальцем.

– Да, – Витя смущенно отвел взгляд. – Получилось так себе.

У меня язык зачесался ответить, что воистину так себе. Но я почему-то сдержался. Наверное, потому что это было по-настоящему красиво и добротно. Захотелось заглянуть внутрь, увидеть кабину пилота, потрогать штурвал.

– Рассказывай, что там под кроватью? – я заглянул под нее и с ходу заметил несколько блестящих конфетных фантиков. Судя по запаху, там еще что-то было, далекое от сладостей. Но я не рискнул проверить.

– Да, под этой. Красные глаза, они светятся и светятся. А мне страшно, – Витя вцепился в мой рукав. Я даже подняться не успел. – И шуршит.

– А ты не пробовал там порядок навести? – я сел на кровать и отцепил его пальцы от себя.

– Зачем? Оно ж не таракан, чтобы на мусор прибегать.

– Если это бабайка, то таракан. Только большой и зубастый.

Я расшнуровал кроссовки, спохватившись, что в гостях в уличной обуви неприлично ходить. Поэтому поскидывал с себя обувь и куртку, оставшись в черных джинсах и майке с волками.

– Бабайка? Это кто?

– Вот она, современная молодежь, – фыркнул я тоном умудренного жизнью старца, – Ничего уже не знает. Бабайка – это подкроватный монстр. Он любит есть детей, которые не соблюдают чистоту и обожают сорить.

– Глупости! Сколько детей сорят, и ничего.

– Ты уверен? – зловеще поинтересовался я.

Витя помолчал какое-то время. Потом все же спросил:

– И что мне теперь делать?

– Довериться мне, – я зевнул и посмотрел на часы. – Итак, шкет, тебе задача. Разбуди меня в восемь вечера, если сам не проснусь. Никого не впускай, сваргань какой-нибудь ужин. Пока все.

Витя кивнул, а я нырнул в постель и спокойно заснул. Думал, что мне будет что-то жуткое сниться, но ошибся. Сны были странными и бестолковыми, но не более, чем обычно. Я даже ни на кого не нападал, мне этого и в жизни хватало.

Разбудил меня не шкет по имени Витя. Разбудил меня телефон. Я с трудом открыл глаза, разглядывая красно-белую заставку, и тихо ненавидел все происходящее. У меня до восьми еще полтора часа. Я же убивать людей хочу, если не высплюсь.

С трудом сдержавшись, чтобы не треснуть телефоном об стенку, я зашел в приложение. И какое-то время разглядывал оповещение.

У меня отпуск. Я могу целых две недели ничего не делать, проходить мимо жаждущих спасения и вообще, хоть чем заниматься.

Я могу прямо сейчас уйти и оставить этого самого Витьку одного.

Я рассмеялся. Какого фига я вообще ввязался в это? Не потому, что добрый. Если я добрый, то хулиганы вообще святые. А где вы видели святого хулигана? Это ересь.