Ширетуй покивал головой и торжественно произнес:

– Тогда в путь!

Беззвучно хлопнув в ладоши, Каурава жестом пригласил следовать за ним. Они прошли омовение в центральной зале, облачились в новые балахоны и спустились в подземелье. Было уже не так просторно, как наверху. Возле одной стены восседал каменный Будда, в противоположном конце красовался во всю стену огненный распускающийся лотос. Здесь все отражалось золотисто-красными тонами благодаря многочисленным свечам. Радж разместил абсолютно спокойного Панова возле лотоса. Усевшись полукругом, монахи довольно преклонных лет что-то замычали, отчего по телу побежали мурашки, а в животе похолодело. Из дальнего угла здания приблизился седовласый старец. Все это время он что-то колдовал над подобием церковного кадила, чтобы потом окуривать Дмитрия. Сначала от этого защекотало в носу, но потом приятно потеплело и все тело расслабилось. Сквозь расплывчатую картинку реальности доносились распевные установки Кауравы. Понятно было только то, что нужно сосредоточиться на последних эпизодах памяти в том злополучном полете. Постепенно веки отяжелели и опустились.

Дмитрий будто провалился в темную яму, после чего стал набирать скорость, устремляясь все выше и выше. Потом разом все прекратилось, и он очутился на летной базе. Панов планировал по взлетным полосам, ремонтным мастерским, кабинетам и бытовкам. Медленно спланировал в душ. Это был тот самый день! Вот здесь, в душевой комнате, все и началось. Он смутно разглядел спину моющегося человека. Тот постепенно поворачивался, и вот-вот появится его лицо. Время, как назло, замедлило свой бег. Панов ждал, и казалось, все вокруг заполнилось нарастающим гулом, который усиливался все сильнее и сильнее. С поворотом незнакомца он резко прекратился. В секундной тишине Дмитрий увидел свое лицо. Это ОН мылся в душе! Неожиданно сзади раздался противный голосок: «Слушай, Пан, не желаешь круто подзаработать?»

Дмитрий пробудился, его взору открылась необъятная синева неба. Какое-то мгновение он забыл обо всем, и жизнь ему показалась прекрасной как никогда. Он не имел понятия о том, сколько прошло времени с момента вхождения в транс и до конца его отсыпки. Ложе располагалось на зеленой лужайке, вокруг которой замкнулось кольцо сидящих монахов. Похоже, они и вынесли Дмитрия из ритуальной залы. Их гладко выбритые головы отражали солнечные лучи, бардовые одежды прекрасно гармонировали с окружающей средой. Осмотревшись, Панов с досадой «вернулся на землю». Он сладко потянулся и огляделся по сторонам. После многолетних мучительных пробуждений такое утро казалось сказкой. Так хорошо он себя чувствовал разве что в детстве. В памяти пронеслась вся его жизнь за несколько секунд, без пробелов, без пресловутой блокировки. Вопросов стало еще больше, но главное, что он вспомнил, а значит, теперь точно сможет добиться успеха!

Панов собрался было на цыпочках проскользнуть мимо спящих монахов, не желая их тревожить, но не тут-то было. Внезапно один из монахов сначала громко запричитал что-то, а затем упал на колени и с вытянутыми вперед руками уткнулся лбом в землю. Все остальные последовали его примеру, словно выполняя языческий обряд. «Странно, – подумал Дмитрий. – Вроде такая экспрессия не свойственна буддистским монахам». Ему хотелось прорвать кольцо сидящих и скорее убраться отсюда, но тут он увидел приближающегося Каураву и успокоился. В руках у него была одежда Дмитрия. Однако Радж забыл про дружеское приветствие. Наклонившись, он прикоснулся к его ногам, что-то наговаривая себе под нос.

– Радж, – не выдержал Дмитрий, – прекрати хоть ты ломать комедию. Можешь объяснить по-русски, что за цирк тут происходит?

Он поднял Каураву за плечи, тот молча поклонился, повернулся к монахам, и они вместе произнесли несколько воззваний. Все завороженно смотрели на Панова и радостно что-то обсуждали. После очередного жеста ширетуя монахи в приподнятом настроении наконец-то разошлись. Радж торжественно заявил:

– Я не ошибался! Ты действительно ниспослан небесами, хотя еще не осознаешь это! Во время обряда свет, исходящий от тебя, даровал монахам видение: стая черных воронов налетела на одну голубку и принялась ее клевать, но из ее груди вырвался яркий, ослепительный луч и сжег их. Голубка эта долго порхала и влетела прямо в твое сердце!

– Ну и что тут особенного. Я уж думал, вы меня своим хомбо-ламой выбрали… Скажи, ты это специально устроил, чтоб я в обители остался?

– О нет! У нас есть пророчество, что однажды появится человек, который на многие тысячелетия станет Хранителем Земли! И будет он нас защищать с особой любовью и бережливостью. Это приведет нашу цивилизацию к высокому развитию, и мы займем наконец достойное место во вселенной. Человечество ждет высокотехнологическое процветание, но в гармонии с природой!

– Блеск! А я-то здесь каким боком?

– Ни что не предопределено однозначно, и перед нами всегда множество дорог, но сейчас у нас есть реальный шанс для грандиозного рывка в развитии. Человек, получивший шанс стать Хранителем, должен еще суметь им воспользоваться. Необходимо принять голубку и взрастить ее в своем сердце!

– Подожди, подожди… То есть, если я правильно понимаю весь символизм видения монахов в рамках красивого пророчества, то я… А почему я? Может, монахи ошиблись или выдают желаемое за действительность?

– Ошибки быть не может, именно ты получил шанс. А выдавать монахам желаемое за действительность не к лицу. Знал бы ты, как хотел оказаться на твоем месте каждый из нас!

– Хорошо, я уважаю легенды и пророчества, но вся эта история ни к чему меня не обязывает. Правильно?

– Верно. Никаких предписаний по этому поводу нет. Случай беспрецедентный.

– Значит, я могу спокойно заниматься своими проблемами?

– Так. Просто не забывай обо всем этом, когда придет время особого выбора.

За разговором Дмитрий переоделся и, улыбнувшись, обнял старого друга:

– Радж, я очень благодарен тебе за то, что ты помог мне избавиться от блокировки и вернул желание жить. Спасибо, я этого никогда не забуду. Не хочу обижать тебя, пророчества о великих чудесах не для меня, прости. Но могу обещать, что все это я точно не забуду!

– Удачи тебе! Хесу Джель Йонг!

– ?

– Увидимся!

Ширетуй Радж Каурава благоговейно склонил голову. Он был счастлив, что его жизнь наполнилась особым смыслом, ведь он – свидетель зарождения уникального Хранителя! Что может быть прекрасней, чем соприкосновение с великим? Радж долго смотрел вслед уходящему другу, созерцая в нем божественное начало, затем улыбнулся, щелкнул пальцами и в том же направлении проследовал еще один человек.

«И победителем конкурса «Молодые таланты» в номинации «Открытие года» становится Виктор Синайский!» – объявила пожилая женщина в строгом костюме. Зал аплодировал Виктору стоя, это были маститые ученые и партийные деятели. Глаза молодого дарования излучали блеск, а улыбка озаряла зал неподдельной радостью счастливого человека!

Профессор смотрел на себя в зеркало и не видел даже тени того счастья на лице. На него смотрел пожилой, уставший от жизни человек. Его серые тусклые глаза печально разглядывали отражение, не узнавая в себе когда-то молодого гения. А ведь в том далеком году у него на следующие полвека были грандиозные планы. Слушая тогда аплодисменты и восхищения ученых мужей, Виктор Синайский мечтал о великих изобретениях, открывающих дорогу в светлое будущее. Сейчас память, согревая душу, все чаще прокручивает кино прошлой жизни. И даже самый черный день уже не кажется настолько ужасным, каким казался в прошлом.

Трагедия в семье двадцатилетнего Вити произошла в то же время, что и радостное событие. Именно в день признания его гениальности счастливый конкурсант узнал о гибели своих родных, которые сгорели заживо при пожаре. Они жили одной дружной семьей в большом загородном доме и погибли тоже вместе. Очевидно, эта беда способствовала принятию предложения, которое и обрекло Синайского на рабство. А принял он его ни много ни мало от сотрудников КГБ, которые убедили молодого ученого в перспективности правительственной программы.