Всем безвременно погибшим

на пути к свободе и счастью

посвящается….

Три пути ведут к знанию:

путь размышления —

это путь самый благородный,

путь подражания – это путь самый лёгкий

и путь опыта – это путь самый горький.

Это был обычный день 5121-го арканта, какой бывает только в жаркий сезон падающих звёзд кольца на Юпитере, всего в четырёхстах тысячах квадрантов от антитентуры Земли. День, когда ты открываешь глаза, а вокруг только то, что доставляет удовольствие и нет ни одной беспокоящей вещи. Ни одного облачка на фиолетовом небе, в котором переливаются всеми цветами радуги ко́льца-спутники, и искрятся газовые сияния. Весь мир полностью состоит только из желания сделать тебе что-нибудь приятное. Стоит закрыть глаза, и ты погружаешься в сладкую негу течения по реке своих желаний и мыслей. Есть лишь одна проблема – выдумать, какую же эйфорию ты получишь именно сегодня. Это точно должен быть острый коктейль из терпкого блаженства и сладкого наслаждения. Надо смешать тактильными ощущениями тёплое юпитерианское солнце, шум спокойного мёртвого моря и красоту илонианских островов. Весь этот салат необходимо жирно смазать приправой визуального восторга – мелкий песок, красно-голубая лагуна безопасного оранжевого залива, оба мягких, не обжигающих, приятных солнца, разноцветные рыбы-ихтиандры причудливых форм, прыгающие над водой.

Всё вокруг любит тебя. И два солнца, и море, и песок, и даже ихтиандры. Все они преисполнены благоденствия и хотят принести тебе только умиротворение. Эндорфины крупной затейливой земноводной стаей растекаются по твоему телу и наполняют мозг. Ощущение бесконечности, невыносимой радости бытия и вседозволенности. Чего ещё тебе хочется? Наверное, взлететь и с высоты птичьего полёта увидеть и этот прекрасный остров, и кислотные лапы юпетиреанских джунглей, и прозрачный песок. Поток ветра, покорный твоей мысли, подхватывает тебя и несёт как пушинку, аккуратно охраняя своими сильными лапами. Он поднимает тебя всё выше, а остров становится с каждым микросеком меньше и меньше, растворяясь вдали. Ты летаешь рядом с эндоморфом, парящим в азоте, поднимаешься вверх и вниз. В свободном падении ты ощущаешь полёт в безграничную бездну расслабления. Твои глаза, кожа, органы, всё поглощает удовольствие. Ты буквально пожираешь его самим собой, и оно повсюду, к чему не прикоснись, о чём не подумай, что не увидь. Всё вокруг – это светлое, фиолетовое, тёплое упоение.

Но вот ты падаешь с бескрайних высот неба на мягкий, тёплый песок, как на азотную подушку и бежишь в бескрайний океан. Температура воды чуть ниже температуры твоего тела, поэтому почти не чувствуется дискомфорта при входе в него. Ты погружаешься в фиолетовую пучину, весь без остатка, задерживаешь дыхание на сколько хочешь, ведь рыбы-ихтиандры твои братья. Ты открываешь глаза и плывёшь в тёплом оранжевом молоке верхних слоёв куда заблагорассудится, а вокруг искрятся причудливыми фантасмагоричными цветами морские плавуны всех сортов и пород. Ты пастух ихтиандровых стад. Твоё гибкое мускулистое тело свободно и грациозно скользит, разрезая водный пирог. Вода настолько прозрачная, что ты видишь в ней на несколько грандпарсов, а водный мир восхищает тебя нисколько не меньше, чем мир азотный или поверхностный. Чего ещё не хватает в этой идиллической гармонии трёх стихий?

По одному мимолётному желанию, покорные твоей мысли, из кислотных джунглей появляются две прекрасные девушки. По классике жанра одна из них – загорелая зеленокожая блондинка в микрокупальнике с тремя налитыми грудями, бездонными голубыми вертикальными глазами и манящими губами. Она стройна как лань, ноги её длинны как горизонт, а треугольные эльфийские ушки ещё только подёрнул юношеский пушок. Вторая – метис, скорее всего кьянка. У неё жгучие малиновые волосы, смуглая, синяя как архиандровый пирог кожа и кьянский упругий хвост. Красавица хлопает ресницами-крыльями на огромных чёрных глазах илианёнка Дэм Ди Ми, в каждом из которых вращаются по три зрачка.

В девушках искрится что-то неуловимо прекрасное, и нимфы-уртизанки смеясь бегут к тебе, взявшись за руки. На такую картину можно смотреть вечно. Хочется, чтобы они вдруг зациклились и бежали как в повторе стереофильма к тебе снова, и снова, и снова. Как приятно осознавать, что всё вокруг: твоё тело, этот остров, это небо, этот океан и даже эти две прекрасные девушки, всё подчинено лишь одной цели – принести тебе счастье. Собственно, это единственный смысл их короткой материализации, которой управляет твоё созидательное сознание, уверяя, что это не иллюзия, что всё здесь можно осязать.

– Привет, красавчик, – смущённо говорит зелёная блондинка, – меня зовут Ийя.

– А я – Кристин, – вторит ей более смелая смуглянка-кьянка с синей кожей.

Лицо Ийи, её манящие губы незаметно приближаются ко мне. Мы стоим друг напротив друга. Это одно из тех мгновений, которые в обычной жизни из прошлого ты бы, наверное, запомнил навсегда. Долго видеографировал, а потом вожделенно пересматривал долгими осенними вечерами, когда за окном только льёт метеоритный дождь, да сверкают голубыми огнями кварцевые поля. Возможно ты написал бы об этом стихи или песню, и пел бы её потом под динтар своим детям и внукам. Но всё это не имеет ни малейшего смысла. Потому что мир эндорфинов теперь всегда с тобой, он полностью подвластен воле твоего разума и желания.

Чего ещё не хватает для завершения идеалистической картины пластифицированного персонифицированного рая? Ну конечно. Из джунглей выходят несколько скромных стройных девушек в белых одеждах. Их кожа черна, как бериандская смола, у каждой сзади небольшой и очень привлекательных хвостик, украшенный кольцами и фенечками. Это девушки племени чаандры. Говорят, они творят своими хвостиками чудеса. Изящными шестипалыми руками с длинными, украшенными рисунками пальцами, чаандры несут корзину с экзотическими фруктами и кувшинчик юпитерианского вина. Девушки встают вокруг нашей весёлой компании и начинают прислуживать, ведь это основное назначение их вида. Они подают сладчайшие, необыкновенно сочные плоды кадо, бурнасы, абаннго и какие-то совсем экзотические дуава, пай-пай, викиры. Мы едим их, смеясь как дети. Сок струями льётся от сладких губ моих новых прекрасных подружек по их шее. Загорелые тела Ийи и Кристин вздрагивают от капель прохладного сока и девушки снова впиваются в нежные фрукты. Сладчайший нектар стекает по загорелой синей и зелёной коже, а раздвоенные, как у пушистых греев, язычки амазонок облизывают чуть приоткрытые рты. На солнце сверкают белые, ровные, словно нарисованные на рекламе юпитерианской ихтиотологии, хищные зубки.

Ийя так прекрасна, что теряется ощущение реальности. У неё правильные симметричные черты лица, чистейшая зелёная кожа, глубокие, голубые вертикальные глаза, как два дна Энтурианской впадины и фигура мраморной статуэтки времён эпохи Великого расцвета. В ней есть только застывший солнечный свет и нет ни единой червоточины. Искристый смех Ийи заставляет смеяться всё вокруг: свет, песок, летунов, море. Впрочем, и Кристин не уступает ей. Она искрится красотой. Такой же насыщенной, но всё-таки с несколько другим ароматом и оттенком, не менее сладким, но более синевато-терпким.

В такие мины, когда видишь чистых небесных перепончатых летунов, спорхнувших к тебе откуда-то свыше, ты так увлечён этим зрелищем, что ловишь себя на той мысли, что можешь смотреть на эту картину, получая эстетическое удовольствие, вечно. Девушки-чаандры в белом ловко наполняют бокалы голубым изумрудным вином, и через фужеры с волшебным напитком, искрясь, преломляются солнечные лучи, создавая небывалый фантастический световой театр. Вы видели, как на берегу мёртвого океана лучи юпитерианского солнца проходят через бокал голубого вина? Словно грозди плодов гуары пронизывают водопады света. Их вкус проникает сквозь тебя, и тут же опьянение уносит вдаль приятным водоворотом, хотя ты не успел сделать ещё ни одного глотка. При одном только взгляде сквозь чашу чувствуется лёгкое головокружение, и вязкая нега удовольствия пронизывает всё твоё тело.