1972 Давай посидим у порога — Дорога пред нами крута, И знает ли кто волю Бога, Как сложится наша судьба? Уходишь теперь в путь далекий, Желаю тебе я в пути Не быть, как Творцу, одиноким И друга в дороге найти. Идти сквозь преграды и скалы Вперед, несмотря ни на что, При солнце, что жжет неустанно, При ветре, что дует в лицо. Быть может, опасность ты встретишь — Засады, обрыв где-нибудь. Надеюсь, что ты их заметишь И правильный выберешь путь. Так присядем же, брат, на дорогу, Сбираться уж скоро и мне, Потолкуем о жизни немного, И расстанемся, как в старине. Пустынный и сумрачный остров Скалой в океане стоит, Стоит на пороге у моря, Что вечно, бушуя, кипит. И волны, вздымаясь и пенясь, Грохочут и бьются в гранит. Напрасно — не сдастся им остров, Что в море скалою стоит. И ветер, ревя и стеная, Уступы и скалы крушит — Смеется над грохотом остров, Что в море скалою стоит. Наш вечный и гордый красавец Теперь под водою уж спит — Попали на остров сей люди, Что в море скалою стоит. Березка стояла одна на крутом берегу одиноко, И крона зеленая видна была издалека. Она все стремилась быть выше и чище душою, Все к свету и солнцу тянулась, взывая с напрасной мольбою. Но солнце надменное жгло, ни на что не взирая, И наша березка погибла, жестоко страдая. Однако с поры той, хоть жизни уж в ней не осталось, Она все стоит и без листьев прекрасна как в младость. И будет, как призрак, стоять так, открытая взорам, И впредь всем бездушным служить будет тяжким укором. О, люди, и вправду я видел березку такую, В душе пробудить она может тревогу большую. Прошу вас смотреть я открытым вокруг себя взглядом, А вам рассказал я, что в мыслях моих было рядом. Опять стою на месте том же самом, Где много лет назад стоял и где я буду впредь, Где думы бродят роем неустанным, И рекам мыслей тут не умереть. Но мысль не ясна, как стрела, Туманным облаком одета, Несет все, что душой согрето, К вершинам разума она! С печалью я думал о жизни Земли, О том, как уж многие годы прошли, И как бы ни впитывал прошлое взгляд, Года, эту глыбу, не сдвинуть назад. Порою мы в книгах о прошлом прочтем, О людях, событиях мы узнаем, Но вот уже книга отложена прочь, Былое, что миф, улетает, как ночь. Но знайте и чувствуйте — жили они, Смеялись и плакали так же, как мы, Трудились и пели, кипела в них кровь…, Но нет уж того, не вернуть уж их вновь. Герои минувшего! — Все вы ушли. Ушли не бесследно — в том гордость Земли. Во всем вы остались — в свершеньях, в делах, И в книгах написанных, и в городах. Вы плотной шеренги стоите стеной. И каждый — по-своему мне дорогой, И каждый — частица моей вы души! Не будем же с ними небрежными мы. Понять все, что нужно — отнюдь не любить, Но память всегда незабвенную чтить! Озеро бурь и туманов, Море опасных ночей — Сколько морских караванов Дремлет в пучине твоей! Знаю — суров твой порядок, Дик твой могучий разбег, Но почему ж мы так рады Связью с тобою навек? Да, мы несказанно рады С Ладогой дружбе всегда, Нет для нас лучше награды Видеть твои берега. Зреть твои синие дали, Пенистый гребень волны, Слышать, как чайки стонали, Будто в преддверье беды. Взора отвесть не захочешь И от рыбацких судов, Словно в мечту свою входишь С детских далеких брегов. 1973 Сидим мы в клетках взаперти, И уж не видно нам пути Давным-давно. Куда ни глянешь — всюду тьма Мирских забот и суета, — Нам все равно. Ложусь сейчас на одр сна Now I lay me down to sleep I prey the Lord my soul to keep, If I should die before I wake, I prey the Lord my soul to take Перевод английского четверостишья Ложусь сейчас на одр сна И Господа Бога молю за себя — Душу мою приютить, Чтобы мне легче жить. Если ж умру до того, как проснусь, И утренней влаги я не напьюсь — Взять мою грешную душу, Слов чтоб людских мне не слушать. Не могу прожить без песни — Песни веселой И рекам, и селам. |
