Ил. 1. Владислав Константин Маерановский. «Последняя сцена Маргера»

Ил. 2. Винцент Дмоховский. «Крестоносцы перед штурмом замка Пуня» (1837).

Историогарфическое признание пиленского сюжета во второй четверти XIX в. состоялось на страницах труда Теодора Нарбута (1784–1864) «История литовского народа» («Dzieje narodu litewskiego»). Нарбут в основном повторил канву событий, как это было описано у предшествующих авторов, но в его повествовании заметно влияние Кацебу, как, например, в эпизоде со стрелами: «И тогда крестоносеце Вернер Рандорф раздал между тридцати избранных шестьсот огненных стрел, которые за один раз огенным градом покрыли целый град» («W tern krzyżak Werner randorf rozdał między trzydziestu wybrańszych sześćset strzał palnych, które za jednym razem gradem ognistym okryły gród cały»)[218]. Нарбут обогатил свой текст подробностями о словах пророчицы и жертвеннике Зниче. Но наиболее отличительной чертой метода наррации Нарбута была гиперболизация событий, в том числе, мультипликация колличества жертв до 12 тысяч, когда к сообщённому Вигандом Марбургским числу 4 тыс. жертв, он прибавляет дважды такое же число женщин, детей и старцев: «ludu zdatnego do obrony było w Pullen cztery tysiące; zapewne dwa razy tyle kobiet, dzieci i starców liczyć można; sławny przeto ten stos pogrzebny zarazem pochłonąć musiał najmniej dwanaście tysięcy ludzi»[219]. Таким образом, Нарбутом была не столько создана, сколько героически усилена трагическая картина литовского прошлого.

Через восемь лет после публикации работ Нарбута Михал Балинский (1794–1864) и Тимофей Липинский (1797–1856) в рамках большого проекта «Древняя Польша» («Starożytna Polska pod względem historycznym, geograficznym i statystycznym opisana») опубликовали том о Великом княжестве Литовском. M. Балинский, непосредственно подготовивший этот том, зафиксировал в сознании читателей отождествление Пилены и Пуни в районе Алиты: «Пуне, называемое крестоносцами Пуллен или Пилленен, местечко на берегу Немана ниже Алитуса на 7½ от Трок, в миле от Стоклишек» («Punie od krzyżaków Pullen zwane, albo Pillenen, miasteczko nad brzegiem Niemna niżej Olity o mil 7½» od Trok, o milę od Stokliszek»)[220](выделено в тексте – М. Балинский). При этом Балинский ссылался на польских авторов и авторов ВКЛ: «…большой деревянный замок, крепко защищённый, памятный героической обороной литовцев против крестоносцев во времена Ольгерды, о которой Длугош, Стрыйковский и Коялович нам сохранили память» («…wielki drewniany zamek, mocno obwarowany, pamiętny bohaterską obroną za Olgerda litwinów przeciw krzyżakom, której Długosz, Stryjkowski i Kojałowicz pamięć nam zachowali»)[221]. Хотя в сведениях о Маргере историк сослался на прусские хроники через посредничество Фойг-та: «Маргер какой-то предводитель гарнизона, корольком литовским в хрониках прусских называемый» («Marger niejaki dowódca załogi, królikiem litewskim od djejopisów pruskich zwany»). Важно и то, что Балинский подал дату событий как 1336 г., что также закрепилось в последующей традиции.

Цифра в 12 тыс. жертв, выведенная Нарбутом, использовалась писателем и историком Юзефом Игнатием Крашевским (1812–1887) [222]. Крашевский обратился к сюжету о Пиленах в своем историческом синтезе «Литва». Хотя автор стремился беллетризовать собственное повествование, он поставил несколько новых вопросов по теме Пилен. Например, название Пиленского замка Крашевский вывел от литовского pilis – замок: «древний замок Пиллены (РШеп от Pillis дамба, вал, крепость – так у Виганда; другие хронисты странно перекручивают название»: («… stary gród Pilleny (Pillen od Pillis grobla, szaniec, twierdza – tak u Wiganda; inni kroniści dziwnie nazwanie przekręcają)»[223]. Вообще же Крашевский ввел в описание исторических событий многие известные ему балто-литовские реалий: обозначение Маргера кунигасом (князем); его характеристика как человека «непобедимого ятвяжского мужества». Крашевский также ввел в контекст событий отсылку к мифологическим представлениям, к Небу (Dungus), где находился Рай и куда отправлялись души умерших защитников Пилен: «Все они идут добровольно, идут на эту смерть, которая на небесах отцов, в стране восточной, в Дунгусе, обиженных, помолодевших, счастливых, соединит их с духами героев» («Wszyscy idą chętnie, idą na tę śmierć, która ich w niebie ojców, w kraju wschodnim, w Dungusie, prze obrażonych, odmłodzonych, szęśliwych, z duchami bohaterów połączy»)[224]. Главная миссия Крашевского – показать пример истинного героизма: «С истинным героизмом, примера которого мы не знаем в нашей истории, все пожертвовали себя на добровольную смерть, лишь бы досталось ни добычи, ни себя не отдать в руки врага» («Z prawdziwym heroizmem, którego nie znamy w naszych dziejach przykładu, wszyscy ofiarowali się na śmierć dobrowolną, byleby ani łupu, ani siebie nie dać w ręce nieprzyjaciela») [225].

Но настоящее художественное воплощение Крашевским истории замка Пилены и князя Маргитиса было осуществлено в историческом романе «Кунигас»[226]. Это произведение впервые было опубликовано в 1882 г., а иллюстрации к изданию подготовил широко известный в то время график Михал Эльвиро Андриолли (1836–1893). Эта серия иллюстраций, выполненная в романтической художественной традиции, стала классической и впоследствии неоднократно воспроизводилась[227] (Ил. 3). Во второй половине XIX в. Крашевский стал одним из самых популярных авторов в России, а перевод «Кунигаса» появился в Петербурге в 1899 г. и был переиздан во время Первой мировой войны[228].

Юзеф Крашевский сконструировал необычную судьбу литовского героя Маргера. По тексту романа, в детстве Маргер попал в плен к крестоносцам во время одного из походов вглубь территории Литвы, получил христианское имя Юрий и воспитывался в Мальборке в надлежащей среде. Но «голос крови» приводит юношу к его родственникам и Маргер-Юрий возглавляет защиту Пилены от крестоносцев.

Ил. 3. Михал Эльвиро Андриолли. «Смерть Маргера и Банюты».

Иллюстрация к роману Юзефа Игнатия Крашевского «Кунигас» (1882)

Для читателя в XIX в. сюжет романа Крашевского «Кунигас» содержал внутреннюю полемику: Маргер был Анти-Валленродом. Сюжет романа «Кунигас» сильно зависел от поэтического романа Адама Мицкевича «Конрад Валленрод»[229], который имел подзаголовок «Исторический роман из литовской и прусской истории». Свою поэму-роман Мицкевич написал между 1825 и 1828 гг. во время своей ссылки в Россию, а именно в Санкт-Петербурге. После публикации в феврале 1828 г. «Конрад Валленрод» [230] стал считаться одним из самых известных литературных произведений польского романтизма. По сюжету главный герой поэмы, литовский мальчик Альф (как и Маргер) попадает в плен к крестоносцам. Мальчика воспитывает как родного сына великий магистр Винрих. Несмотря на хорошее отношение немцев, Альф, внешне покорный, втайне питает ненависть к Ордену. Пленный литовский певец Гальбан убеждает Альфа сначала научиться всему у немцев, а затем использовать свои знания против них, так как «единственным оружием невольников является предательство»: «Tyś niewolnik, jedyna broń niewolników jest zdrada»[231] (в первом издании эта строка подвергся цензуре). В первом же столкновении с литовцами, в котором принимает участие Альф, он переходит на сторону литовцев и помогает им победить. В дальнейшем, побывав в Иерусалиме, Альф выдает себя за погибшего на Святой Земле при неизвестных обстоятельствах графа Конрада Валленрода и даже избирается великим магистром Ордена.