«О, город мой, давным-давно не я ли…» Незнакомым россиянам, зачисленным властью в «иностранные агенты» О, город мой, давным-давно не я ли Любил смотреть в рождественские дни, Как снегирями в мокрый снег ныряли Твоих автомобилей стоп-огни. О, город мой, давным-давно не мне ли На Пресне или у Москвы-реки Порою сквозняки печально пели. Твои, а не чужие сквозняки. О, город мой, мне так давно неведом Ни свежий воздух твой, ни новый смог, Но сердцем я к твоим причастен бедам, А, значит, «инагентом» зваться б мог. Москва, Россия, мы давно не вместе, Не жалуясь же, впрочем, на судьбу, Быть «инагентом» счёл бы делом чести, Я говорю, имея вас в виду. «Смотреть вперёд? Да, что же там увидишь!..» Смотреть вперёд? Да, что же там увидишь! — Но, может, лучше терпкое винцо Пить, вспоминая тех, кто, будто, в Китеж Уехав, не напишет письмецо. Или, покуда день лениво киснет, В туман сентябрьский солнце унося, Причёсывать растрёпанные мысли, — С растрёпанными дальше ведь нельзя. Одно лишь понимаю – нынче с толку Я сбит и малость, кажется, раскис Средь огоньков, разбитых на осколки, На мокрых тротуарах городских. Печальной скрипкой влажный ветер плачет, И шляется за мною по пятам, А наступивший вечер пуст и мрачен, Как выжженный пожаром Нотр-Дам. Мир без друзей пустеет понемногу, И вянут дни, как осенью цветы. С минувшим веком мог идти я в ногу, Но спотыкаюсь с нынешним, увы. «Знать, эпоха не та…» Знать, эпоха не та Или нравы не те, — Пустота, пустота, — Я один в пустоте. Город в лужах блестит, Тусклы лишь фонари. Сколько раз: отпусти, — Пустоте говорил. В лабиринтах пустых Этих улиц без чувств, Отпусти, отпусти, — В ночь глухую шепчу. Пустота по стопам То за мной, то – во мне, А душа, как стакан, Где ни капли на дне. Живерни[2] В часы, когда для сердца нет комфорта, Припомни пруд, где лилии цветут, Чьи лепестки, как будто газ в конфорках, И там – поодаль, и поближе – тут. Они тебя наверняка согреют, Пускай не так, как в кухне иногда, Когда метель случалась и в апреле, Не выпуская землю из-под льда. Но не о том я времени и месте Или, вернее, о местах не тех, Где, зябнув в одиночку или вместе, Винить судьбу считали б, право, – грех. Нет, тут я о цветах, что были летом. Недавним. Только память оживи, Как сразу же появится в берете Моне, японский мостик в Живерни. И будет снова воздуха дрожанье, Балет стрекоз, зависших над водой, Палитра сада – та, что, право, жаль лишь, Поскольку невозможно взять с собой. Володе Загребе, прощальное
Поэта – далеко заводит речь М.Цветаева Скрылся в небе верблюд крылатый, «Плач-парад» [3] отзвучал и стих. Под наркозом в больничной палате, Может быть, думал ты и о них. Как на марле кровавые сгустки, Мне казались твои слова, Словно с неким клеймом петербургским И дантесовского ствола. Прежде шутками, пусть горьковатыми, Всё же чаще был мечен твой слог. Только слишком далековато Этим летом всё унесло! А во мне, право, что-то треснуло… Да, такая вот карусель: Голова остаётся трезвая, Лишь глаза как трава в росе. Август, 2021 Елена Улиссова-Пианко / Париж / Родилась в Ленинграде. Живет в Париже с восьмидесятых годов. Окончила романское отделение университета имени Жданова. Защитила в Сорбонне диплом (D.E.A) по французской и сравнительной литературе. Преподавала русский язык в лицеях разных городов Франции. С 1994 года по 2010 год – активный член ассоциации Le Temps du tango. Устраивала вечера, давала уроки аргентинского танго. Опубликовала несколько статей о танце в La Salida, журнале ассоциации. Волшебство и магия художественной мысли и движения танца манили, давали дыхание и заманчивый поиск их соединения. Публикует рассказы в альманахе Из Парижска. Русские страницы (Париж). В 2020 г. рассказ о русских поэтах тридцатых годов в Париже опубликован в Тургеневском ежегоднике (Орёл). Награды: Лауреат Международного Конкурса им. Эммануэля де Ришелье 2020, премия Алмазный дюк в номинации Проза. Награждена памятной медалью 150-летие И.А.Бунина (Орёл). Ледяная звёздочка Посвящается моей маме, Надежде Улиссовой, которая знала об этой сказке, но не успела её услышать. Мать-облако Спокойная, безмятежная осень. Тихим днём на небе жемчужно белели облака. Медленные, они оставались подвижными и постепенно меняли свои очертания: то сжимались, то вытягивались, то распадались на части. Одно из них, окрашенное солнцем в розовато-жёлтые тона, сияло своей юностью, как будто устремлялось в вечность. вернутьсяДеревня в Нормандии, где жил и работал художник Клод Моне. вернуться«Летающий верблюд» – роман В.Загреби, «Плач-парад» – видеозвуковая композиция, созданная на основе его стихов и существующая в нескольких версиях. |
