Как он я становится не собираюсь, даже если мать из вечно привередливой мегеры станет покладистой кошкой. Мне это не надо. Угождать ей я не буду. Пусть лучше буду собой и буду знать, что на самом деле значу для неё.

***

— Эй, Рост, твой брат домашку сделал? — спрашивает Петя.

— Без понятия. Я за ним не слежу. Если так надо, сам спроси.

— Да ну, я ж его не знаю.

— Так познакомься! Чё сложного? Говоришь, что мой брат, он такой, понятно, а ты, будем знакомы? И пошло-поехало. Он человек открытый, примет тебя в свои распростёртые объятия и сам будет домашку предлагать.

— Ты щас смеёшься?

— Смеюсь, — я говорю серьёзно.

— Ну тебя. Зачем мне с ним знакомиться? Чтобы домашку списывать? Ну так не делается.

— А вот брата просить это сделать, значит, нормально?

— Нормально.

Это «ну тебя», Петя, называется.

— Короче, если чего-то хочешь, делай сам, я уже говорил, — заканчиваю и залезаю в телефон.

— А твой брат у девчонок, да, популярен? — меняет тему Петя.

— Ну да. Он же хороший малый, а такие девочкам вроде бы нравятся.

— М-м-м, — тянет Петя. — Он типа отказывать не умеет?

Смеюсь.

— Не умеет.

— Не повезло.

— Ну это как плюс, так и минус, знаешь. Так легко собрать вокруг себя людей, однако эти самые люди будут рады тобой воспользоваться. Вопрос в том, что ты с ними будешь делать.

— Какие речи толкаешь.

— Давно думаю об этом.

— М-м-м, понятно.

Снова лезу в телефон.

— Домашку всё-таки не попросишь?

— Нет!

***

Свят подходит после урока.

— Пойдём домой вместе?

— А один не дойдёшь?

— Ну, дойду, конечно, — тут же начинает мяться, будто его предложение было совсем не к месту.

— Сразу распереживался, — хлопаю его по спине. — Пойдём-пойдём, мне вообще без разницы, как ходить.

— Да?

— Да.

— Если тебе не нравится, я могу не подходить к тебе… — он продолжает.

— Завязывай, а, всё нормально.

Надеваю рюкзак и толкаю его к выходу.

Уже на улице Свят говорит после того, как тщательно осмотрелся по сторонам:

— Слушай, Рост, насчёт сегодня…

— А? Что сегодня?

— Я про ночь… Может, не будем этого делать, хотя бы при родителях? Если они услышат, будет плохо.

— А когда нам ещё это делать? Это же тебе нравится, когда лиц не видно.

— Я этого не говорил.

— Не говорил, но имел ввиду. Скажи ещё, что это не так, ага. Я тебя как облупленного знаю.

Святу и вставить нечего. Даже если он об этом никогда не задумывался, так всегда было. Либо он берёт меня со спины, либо просит занавесить кровать, чтобы было как можно темнее. Лицом к лицу – не про него.

— Я считаю, что мы можем заниматься этим, когда их нет.

— Ну не всегда есть настроение, знаешь. Тут не подгадаешь.

— Рост! Ты вообще слушать не хочешь?

— Нет, не хочу, а что? Так надо? Тебя же всё устраивает. Радовался бы, что можешь делать такое со мной. Я знаю, как тебе вкатывает.

Ухожу, а Свят остаётся на месте.

Пусть ещё попробует сказать, что это не так.

***

Целую неделю, как я лезу с сексом, Свят всё увиливает и говорит, что не хочет. Отказывает мне. Отпихивает меня. Просит дождаться момента, когда хотя бы родители уйдут, а там он согласен хоть напротив окна всё делать. Меня это не устраивает. Я хочу здесь и сейчас, а не потом. Свят сопротивляется, но недолго. Проигрывает мне. Как обычно это делал. И берёт меня, пока родители дома.

***

— Слава, Ростислав, — воодушевлённо начинает мама. Ради такого я даже встал вместе со Святом. — С днём рождения!

Я улыбаюсь, Свят говорит «спасибо». Отец приносит подарки.

Святу дарят дорогущие адидасовские кроссовки, которые мы видели в магазине. Свят тогда несерьёзно говорил, что хочет их. Думал, что, может быть, в таких будет удобнее двигаться.

Мне дарят спортивные коньки. Приятно, конечно. Наверняка, у Свята спросили, чего я хочу. Он-то такие вещи запоминает.

После завтрака мама достаёт из холодильника торт, ставит свечи и поджигает их.

— Ну, давайте вместе, — не нарадуется она.

Это, пожалуй, единственный момент, когда я готов ей подыграть. Потому что сам момент безобидный и, по сути, ничего не значащий.

Вместе со Святом задуваем свечи. Мать разрезает торт. Каждому накладывает по кусочку, говорит, чтобы мы не налегали на сладкое после того, как они с отцом уйдут. Я и Свят обещаем, что не будем. Святу мать верит, а мне не хочет, но, чтобы не портить атмосферу, делает вид, что верит.

Когда с условностями покончено, я тащу Свята в комнату. Закрываюсь на замок и целую его в губы. Чувствую вкус крема.

Свят отталкивает.

— Ты с ума сошёл? — он шепчет. — Я же просил! Когда родителей не будет.

— Они почти ушли, — я говорю и развязываю шнур на его шортах.

Свят хватает за руки и смотрит сердито. То есть он пытается быть понимающим и осторожным, но мои выходки у него уже в печёнках сидят.

— Вот уйдут и продолжим.

— Обещаешь?

Он не хочет мне этого обещать. Он бы пообещал что угодно, кроме этого.

— Да, обещаю, — говорит и отпускает мои руки.

Я отхожу к окну. За дверью слышно, как переговариваются родители. Мать, кажется, опять недовольна тем, как я повёл себя. Как отреагировал на подарок. Отец встаёт на мою защиту, говорит, что я был смущён и не знал, что мне надо делать.

Неплохо-неплохо.

Мать отцу верить тоже особо не хочет. Но это только потому, что это связано со мной. Не в отце дело, не в его словах, а во мне.

Всё всегда сходится на мне.

Дверь захлопывается. Я слышу, как поворачивается ключ с обратной стороны. Улыбаюсь и смотрю на Свята. На меня он смотреть не хочет. Стоит на месте и не двигается, хотя знает, что надо.

— И сколько мне ждать? — спрашиваю. — Родители ушли, как ты хотел.

А хотел он далеко не этого.

— Ну?

Свят хочет сбежать, но я ему не дам. Сам снимаю с себя штаны и трусы, бросаю на пол. Свят старательно делает вид, что ничего не видит, но даже если не видит, он знает, какого сценария мы всегда придерживаемся.

Моего.

Я подхожу к нему и засовываю руку в трусы. Почти стоит. Что и требовалось доказать. Как бы он ни вертелся, всё возвращается к одному.

Через пять минут как миленький берёт меня сзади. Не напротив окна, конечно, на столе. Напротив окна ему духу не хватит. Как и лицом к лицу. Но наконец-то можно не скрывать своих стонов, дышать так громко, как хочешь, звать по имени, если приспичит. Я прижимаюсь к столу лбом. Сминаю пальцами какие-то тетрадки. Ноги подкашиваются. Стоять тяжело. Но в целом приятно. А Свят всё равно старается вести себя как можно тише, будто родители могут вернуться в любой момент. Будто это всё происходит ночью, когда они спят. Будто он не получает от этого удовольствия.

Я поворачиваю голову, вижу его нахмуренное лицо:

— Выглядишь так, словно тебе это не нравится.

— Ты тоже, — Свят пыхтит и сжимает руками бока.

— Правда? И почему же?

Я буквально влепил ему пощёчину – такого он не ожидал. Или не ожидал во время секса.

— Почему мне это не нравится? — я надавливаю. — Скажи, а то интересно.

Свят сжимает губы и тупит взгляд.

— Раз сказать не можешь, больше ничего подобного не говори, — вздыхаю я и провожу рукой по лбу.

Весь мокрый.

***

Через пару дней Свят отдаёт мне книгу. Говорит, подарок. Говорит с таким видом, будто и не хотел дарить, но его обязали. Из вежливости к родственнику. Из такой же вежливости я сказал «спасибо» и закинул книгу на верхнюю полку, откуда мне её не увидеть.

***

В последнее время Свят меня избегает: не будит по утрам, не трогает мой будильник, выходит раньше моего и уходит после уроков без меня. Дома не смотрит в мою сторону. Петя и родители спрашивают, в чём дело, не поругались ли. Я ничего придумывать не хочу и говорю, что всё как обычно. Мать от этого только сильнее негодует и пылит, она же беспокоится, что, родные сыновья ей ничего сказать не могут?