========== Часть 1 ==========

Возвращаюсь за полночь. Родители и Свят уже спят, но я всё равно иду в ванную. Не беспокоюсь, что могу кого-то разбудить. Наоборот, хочу проверить, снова, проснуться ли родители, услышит ли меня Свят. Его-то и надо разбудить в первую очередь. А если не проснётся, всё равно разбужу.

Так у нас повелось.

В плохом смысле.

Из-под ванны достаю клизму. Смотрю на неё, верчу. Даже не пытаюсь залить воду. Думаю ещё секунду, что, может, не стоит, хотя бы сегодня не заниматься этим, отложить на пару вечеров, а потом вернуться? Но я точно знаю, что, если отложу, уже не вернусь. А так нельзя. Я себе не разрешаю. И Святу тоже.

Раз так повелось, так и должно продолжаться.

Выхожу через полчаса. Колени паскудно трясутся, в животе всё тянет.

Прислушиваюсь. Отец храпит. Мать не сидит на кухне, пережидая бессоницу. Ну и отлично.

Захожу в комнату и закрываю дверь на замок.

Свят тоже спит. Или притворяется, что спит.

Подхожу к кровати и похлопываю его по щеке. Жду. Не реагирует. Серьёзно?

Вздыхаю и снимаю с себя трусы, кидаю на пол вместе с джинсами и худи, сам забираюсь на Свята сверху.

Одеяло откидываю, его трусы приспускаю. Беру в руку член, а он кажется до одури горячим. Свят ещё спит. Или только притворяется. Мне это не нравится.

Начинаю надрачивать, а Свят – двигаться.

— Рост? — он мямлит.

— А кто же ещё, — я наконец-то улыбаюсь.

— Что ты?.. — до него доходит. — Прекрати. — Берёт меня за руку.

— С чего бы? — а я не отпускаю его.

— Сколько сейчас? Ты хоть время видел?..

— Видел-видел, — сжимаю его крепче и продолжаю водить вверх-вниз. — Но когда нам это мешало?

Свят шипит и отпускает меня. Сдаётся.

— Только быстро, хорошо?

— Ну как получится.

Поднимаю руку и залезаю пальцами между матрасом и кроватью. Достаю презервативы и смазку.

Свят покорно лежит и не мешает, пока я одеваю его, растираю смазку и смазываю себя. В темноте почти ничего не видно, но мне кажется, что я вижу всё. И его закрытое руками лицо, и резко вздымающуюся грудь. Заводит.

Кладку ладонь на неё и придавливаю. Это заставляет Свята убрать руки. Посмотреть на меня. Или попытаться увидеть. Я буквально чувствую, как воздух вливается в него и как выходит, как рядом трепыхается сердце и как он дрожит.

Это смешит.

Ему же нечего бояться.

Беру его член, держу ровно, сам медленно насаживаюсь. Кому и надо бояться, так это мне. Если родители нас спалят, то вина точно ляжет на меня. Это же Свят у нас простодушный добряк, а не я. Я так вообще всё зло мира в себе собрал, по мнению родителей. По мнению родителей в те моменты, когда я лажаю. А лажаю я постоянно: если мы что-то ломали, то обязательно это сделал я; если от нас несло сигаретами, то я курил, а Свят стоял рядом; если у нас плохие оценки, то я ленюсь, а Свят просто устал.

Не стоит думать о них.

Выдыхаю через рот и продолжаю садится. Заходят тяжело. Я сегодня поспешил. Надо было ещё минут десять в ванной поторчать. Надо было, но я не стал. Не до этого как-то было.

Сжимаю пальцы. Он во мне. Вроде как полностью. Я наконец-то начинаю дышать и поднимать бёдра, потом снова опускать. Кровать начинает скрипеть. Она всегда скрипит. И дико бесит. Если из-за неё нас услышат родители, придётся врать, чем мы тут занимались, чего не спали.

Я опускаюсь резко и кровать скрипит громче. Я сжимаюсь, будто это удар молнии. Начать снова двигаться не получается.

Ещё ни разу родители не проснулись. Или сделали вид, что ничего не слышат. Но я боюсь, что вот именно сейчас, они придут. Поймут, что как братья – мы полный провал.

— Рост? — Свят кладёт руку на моё бедро. Больше ему не за что зацепиться.

— Двигайся ты, — говорю ему и приподнимаюсь.

Свят медлит, потом тихонечко так, неспешно поддаётся вперёд и сдаёт назад. Снова вперёд и снова назад. Вверх и вниз. Он не набирает темп, но мне сложно привыкнуть даже к такому. Я только натужно выдыхаю и хватаюсь за живот.

Чувствую его. Больше, чем надо бы.

Стискиваю зубы и поддаюсь ему на встречу. Получается. Сразу попадаю в темп. Для Свята это как знак. Он ускоряется. Я опираюсь на руки, сжимаю простынь. Держу рот на замке, а Свят хватает за бёдра, помогает мне насаживаться.

Я смотрю на него. Дышу через рот. У него всё лицо как в судороге. Не поймёшь, нравится или нет. Я тоже не понимаю. Чувствую только, что становится жарче, что уже плевать, как скрипит кровать, услышат нас родители или нет, что я не подготовился достаточно, хочется просто растворится в моменте как в кипятке. Чтобы ничего не осталось. Чтобы ничего не чувствовать. Чтобы ничего не видеть и не слышать.

Я прижимаюсь к груди Свята. Его футболка мокрая. Дыхание сбито. У меня в ушах гудит. Сердце бьётся как бешенное, а я ещё не кончил.

***

Утром всё как обычно. Свят встаёт раньше меня. Скрывает следы нашего преступления. Застилает кровать и идёт умываться. Я валяюсь до посинения. Пока будильник не достаёт. Как-то ночью мне ещё хватило сил забраться наверх. Сейчас нет сил, чтобы спуститься.

— Рост, вставай, — Свят заходит в комнату.

Смотрю сверху на него. Он достаёт мой телефон из джинсов. Отключает. Потом смотрит на меня.

— Мама уже приготовила завтрак.

В один из немногих дней, когда мы встаём все вместе.

— Да знаю я, — махаю рукой и не поднимаюсь.

Чувствую запах оладий. Ещё несколько секунд целенаправленно вдыхаю и пробую, а потом встаю.

Еле сползаю по лестнице и что-то накидываю для вида. Свят смотрит. Не осуждает. Просто смотрит, будто всё для него это впервые. А так у нас каждое утро.

Наспех умываюсь и иду на кухню.

— Ростислав, ну сколько можно? — начинает мама. — Почему Слава будить тебя должен? Уже взрослый, вставай сам!

Я даже не хочу ничего отвечать.

Тихо сажусь за стол рядом с отцом. Он читает какие-то новости с планшета. Свят садится рядом со мной.

— Ма, да мне не жалко, — отвечает Свят.

— Да чего тебе не жалко? Будешь всю жизнь с ним нянчится? Он так ничему и не научится. Верно говорю, Серёжа? — мать пихает отца в плечо, а он промаргивается. Будто только что проснулся.

Я придавливаю смешок.

— Ну, Ростислав, чего лыбу тянешь?

— Подумал, какие вкусные оладьи будут.

— А вот меньше всех получишь.

— Ну, мне тогда Свят подкинет, да? — улыбаюсь ему и смотрю на него.

Совсем не похож на того, кем был ночью. Простодушие буквально обволакивает всего его. Так и не скажешь, что он предпочитает трахать брата.

— Слава, даже не смей! — уговаривает его мать.

Свят лишь дежурно отсмеивается. Как и подобает простаку. Будто он не воспринимает это всерьёз. Будто не понимает, что на самом деле происходит. А единственные, кто не понимают, – это родители.

Мать ставит тарелки на стол. Отец убирает планшет. Свят говорит «спасибо». Я не говорю ничего.

***

Кажется, это влечение было всегда. С самого детства. Мы много держались за руки, долго спали вместе, постоянно играли друг с другом, хотя у каждого были свои друзья и увлечения. Когда «приемлемое» переросло в «чрезмерное»? Что послужило толчком? Кто был первым? Сейчас и не разберёшь, кто дал повод, кто сделал этот несчастный первый шаг, кто возьмёт на себя ответственность в случае сокрушительного провала и кто будет забит родительскими палкам и забыт.

Я уверен, это буду я.

Потому что я – причина всех проблем, потому что это я всегда привлекаю внимание, это я не устраиваю родителей. Особенно мать. Если отец через потуги мирится, мать мириться не желает. Её любимая фраза по отношению ко мне: «Будь как Слава». Да, будь славным малым, помогай старшим, не перечь им, люби их, как бы паскудно они с тобой не обращались, не будь костью в горле, будь удобным мальчиком с отличными оценками, чтобы тобой можно было гордится и выставлять на показ в клубе заботливых мамаш. Это всё, что представляет Свят для матери. Это всё, что она в нём ценит.