— Да, до свидания.
Он спокойно ушёл, а я остался у открытой двери.
Месяц.
Это будет продолжаться, как минимум, целый месяц.
========== 5. Кирилл ==========
Он приходит сегодня. Бродит по квартире. Что-то смотрит. Трогает. Проверяет. Но не трогает меня. Обходит стороной. Будто меня нет. Это настораживает. Потому что может измениться. Сейчас – ему нет дела. Секунду спустя – прижимает и бьёт. Он проходит рядом. Я сжимаюсь. Молюсь, чтобы не тронул. И он не трогает. Продолжает ходить. Оценивать. Хмыкать и рассматривать. Когда хмыкает, я жмурюсь. Боюсь, что начнёт орать. Или замахнётся рукой. Но он ничего не делает.
Когда уходит, смотрит на меня. Улыбается. Потому что на мне нет трусов. И закрывает за собой дверь.
Я стою на месте. Смотрю в дверь и жду, когда он снова откроет её. Когда будет вести себя как обычно. Когда мне достанется, и я не смогу встать. Но ничего не происходит. Никто не открывает дверь. Никто в неё не стучит. Никто не просит её открыть.
Ноги затекают. Я не знаю, сколько простоял.
Надо закрыть на замок.
Если он не вернётся…
Подхожу к двери.
Если он ушёл, значит, придёт Сёма? Он всегда приходит. Но он уже был у меня. Но я бы хотел, чтобы он пришёл.
Я прислоняюсь к двери.
Я бы хотел, чтобы он заботился обо мне. Хотел, чтобы мы были вместе и всё это закончилось.
Я хочу приковать его к себе, как это сделали со мной.
А так быть не должно.
Замок щёлкает и бьёт по пальцам.
***
Пытаюсь вспомнить, когда это началось. Когда я стал таким. Когда перестал быть собой и стал этим.
Не помню. Или помню, но не могу вспомнить. Воспоминания есть. Они не могли никуда деться. Это я не могу до них добраться.
В голове звенит. Я прижимаюсь к подушке.
Раньше я мог улыбаться. Смеяться. У меня были друзья. Знакомые. Я чем-то занимался. Учился. У меня получилось. У меня было столько всего, но сейчас – ничего. Не помню чисел, людей. Не помню их голосов, внешности. Не помню, чем мы занимались вместе. Не помню, когда смеялся в последний раз. Когда шутил. Когда улыбался. Когда говорил без боли. Двигался без напряжения. Когда не чувствовал слабости и усталости.
Когда я был другим?
Был ли вообще другим?
Страшно. Почему я всё забыл? Или ничего из того, что я пытаюсь вспомнить, не было?
Не хочу так думать. Не хочу, чтобы так было. Но, если там, в прошлом, у меня всё было хорошо, почему я здесь? В таком состоянии? Почему один? Почему есть только Сёма? Почему никто не беспокоится обо мне? Не ищет? Не заходит?
У меня никого не было?
Карты складываются так.
Я даже не помню, где мой телефон. Когда последний раз брал его в руки. Когда мне кто-то звонил. Писал. Когда я кому-то звонил и писал.
Звон в голове давит. Выдавливает в черепе углубление. Там что-то стучит.
***
Через пару дней я сам встаю. Кажется, через пару. Я не знаю, сколько проходит. Сил хватает, чтобы помыться. Только от быстрых движений появляется отдышка. Я сижу несколько минут. Прихожу в себя. Потом продолжаю. Снова отдышка. Снова прихожу в себя.
Из контейнера в холодильнике достаю макароны и котлеты. Это готовил Сёма. Он их оставил. Он сложил в контейнеры. Он эти контейнеры и купил. Он всё здесь купил.
Пока еда разогревается, я смотрю полки. Там, где лекарства, много того, о чём я не знаю. Много мазей. Их названия ни о чём не говорят. Какие-то таблетки. Тоже ни о чём не говорят. Я снова задыхаюсь. Снова отсиживаюсь. Потом ем.
От вкуса болит рот и нос. Не получается съесть даже половину. Жевать тяжело. Чувствовать вкус и запах – тоже. В желудке неспокойно. Ощущение тошноты.
Я закрываю глаза и зажимаю рот.
Ничего не происходит. Меня отпускает.
Тарелку с едой убираю в холодильник.
Наверно, я много задолжал Сёме. Я не знаю, где у меня деньги. Не помню, где оставлял. Пытаюсь найти. В куртке ничего нет. В другой тоже. За ней висит рюкзак. В нём тетради. Кошелёк. Двести рублей и ещё что-то мелочью. Несколько карт. Наверно, деньги на них. Но я не помню пароль. Нет никаких подсказок. Бумажек.
Двести – это мало. Стыдно с таким приходить.
Тяжело. Руки ноют. Ноги тоже. Я устал.
Я хотел зайти к Сёме и сказать спасибо.
Хоть что-то сделать.
Несколько часов сижу на месте. Понимаю, потому что вижу: уже не час. Не могу сосчитать, сколько прошло.
Перед выходом пытаюсь подготовиться. Открываю рот и выдавливаю звук.
Кажется, что я потерял голос. Что больше говорить не смогу. Получается выдавить только звуки. Не целые слова.
Так не пойдёт.
— Р… — «р» – сложная буква. «З» тоже. Но я пытаюсь. — Ра-аз… — и сил как не бывало.
В груди давит. Ноги подкашиваются. Голова падает. Не могу стоять ровно. Ссутулюсь.
Вздыхаю. Дышу. Пытаюсь дышать ровно.
Лицо и скулы болят. Губы сводит. Горло тоже. Сегодня я сделал слишком много. Но к Сёме зайти хочу.
Хочу многого. Не рассчитываю силы. Если не пойду сегодня, то не успею.
Хотя бы поблагодарить.
Сую ноги в кеды. Не завязываю. Замок тяжело поддаётся. Но открывается. Пальцы гудят.
Я никогда не заходил к Сёме. Не знаю, как он живёт. Чем занимается. Что любит. Я ничего о нём не знаю.
Жму на звонок. Кнопку приходится вдавить, чтобы он прозвучал.
За дверью слышно шаги. Слышно, как Сёма остановился. Дверь резко открывается.
Я замираю. В ступоре.
— Кирилл, — а Сёма удивлён. Очень сильно.
Его реакция удивляет меня.
— Что-то случилось? — его голос громкий и быстрый.
Пытаюсь ответить, но раньше мотаю головой.
Сёма вздыхает.
— Э… хорошо, — он смотрит на пол, потом на меня. — А почему ты… здесь?
Будто я не могу здесь быть. Будто не должен. Потому что не пытался узнать его. Не пытался сблизиться. Не говорил с ним.
— Я, — не знаю, что лучше сказать. На что меня хватит. Становится душно. Жарко. Неудобно. Какое слово лучше выбрать? — С-спасибо, — почти шепчу, — что вчера… — это было совсем не вчера, — не… не вчера… — Задыхаюсь. Дышу через рот. Губы стягивает. Язык сохнет. В горле напряжено.
Не могу.
Смотрю на порог квартиры. На металлическую часть, на которой стоит Сёма. На которой пыль и песчинки.
— Ты только за этим пришёл? — Сёма всё расслышал. Он спокоен. — Не беспокойся. Я всё понимаю.
Я рад это слышать. Рад, но радости никакой не ощущаю. Даже сказать не смог.
Так и стоим.
Я не хочу уходить. Хочу ещё что-нибудь сказать. Спросить. Хочу побыть с ним. Но не в тишине – в этом молчании. Не так.
— Зайдёшь? — предлагает Сёма и пропускает внутрь.
В квартире светло. Почти ярко. Солнце отражается от стен. Пола. В глазах колит.
Обжигает. Меня выталкивает. Не даёт зайти.
Сжимаю губы и верчу головой.
Я хотел зайти. Хотел позвать Сёму к себе. Хотел провести с ним время. Чтобы что-то почувствовать. Забыть об усталости. Послушать его. Сделать не так, как делаю обычно. Но это выше меня. Чтобы что-то получать, нужно отдавать.
Я не хочу забирать у него время. Не хочу, чтобы он чувствовал себя некомфортно. Не хочу отталкивать его. Принуждать быть со мной.
Вечером Сёма заходит. Знает, что я дома. Поэтому стучит. Ждёт, когда доберусь. Непривычно так часто видеть его. Но для этого визита есть причина.
— Я устроился на подработку, — говорит он, заглядывая в холодильник. — Днём… почти не смогу приходить. — Он видит тарелку. — И не знаю, получится ли вечером. Но, если ты будешь спать, — он смотрит на меня, серьёзно, важно, — я всё равно буду заходить. Что-нибудь оставлять.
Или готовить. Мыть посуду. Протирать пыль. Мыть пол. Стирать одежду. Развешивать её. Убирать. Проверять, всего ли хватает. Даже если я не пользуюсь.
— Через месяц я съеду, — изнутри дёргает, — так что… сам понимаешь. — Сёма закрывает холодильник.
Дрожь скачет в груди.
Я не хочу… Если Сёмы не будет, кто поможет мне? Кто придёт? За кого можно будет цепляться? Если он уйдёт, у меня ничего не останется. Если его не будет, что со мной станет?
