— Куда в тебя столько лезет? — Данил был поражён.

— Не знаю, — доел последнее Дима. — Просто лезет. Я после травки, ну, вообще аппетита не чувствую. Ну, то есть не аппетита, а… как это назвать? Ну… блин, вот есть аппетит, типа голод, а есть противоположное ему.

— Насыщение, имеешь ввиду?

— Да. Да! Ты гений. Насыщения нет. Ем и ем, жру и жру, а оно будто, ну, в желудок не попадает. Там будто дырка. Ну, всё куда-то мимо идёт.

— Звучит как проблема, — подвёл Данил.

— Травка – это одна сплошная проблема, — засмеялся Дима. — Но я, ну, не против.

Дима встал и захватил с собой тарелку. Помыл и сразу убрал в шкаф, вилку поставил в банку. Приложил руку к чайнику и шикнул, одёргивая её. Данил не успел предупредить.

Себе Дима сделал кофе с тремя ложками сахара. Вернулся к Данилу.

— Какие планы на день? — спросил он.

— Выгоняешь? — ответил Данил.

— Не, — посмеялся Дима, — подумал, что у тебя дела могут быть, ну, кроме меня.

— Да ни хера я не хочу делать.

— Даже… со мной, ну, быть?

— С тобой хочу.

Дима выдохнул, потом улыбнулся.

— Ну, приятно.

Данилу тоже было приятно. Он сомкнул руки на кружке.

— Я хотел тебе кое-что рассказать, — произнёс Дима.

— Что же?

— Ну, я не знаю, как к этому, э, ну, подвести. Я об этом недели две думаю. Тоже, ну, хотел чем-то перед тобой похвастаться.

— А я хвастался перед тобой? — пытался припомнить Данил.

— Ну, ты умный. Ты этим, ну, не хвастаешься, но это видно. Мне завидно. Тоже хочется, ну, показать, что у меня есть. Помериться достоинствами, так сказать.

Данил посмеялся.

— И что это за достоинство такое?

— Я уверен, это прозвучит как бред обдолбанного наркомана, но это, ну, правда. Хоть это и впрямь будет бред обдолбанного наркомана. — Сам Дима заржал. Понимал, как это по-идиотски звучит. — Короче, это… это, ну, причина, по которой я наркоманю.

— Разве ты не сказал мне?.. Соврал?

— Ну, типа того. Сказал неправду… То есть правду, но не до конца, — Дима вытянулся на стуле и тронул ноги Данила.

— А почему это достоинство? — совсем запутался Данил.

Дима смотрел на кружку перед собой. Покачивал ногами. Сжимал и отпускал губы.

— Я, короче, могу видеть то, что, ну… видят другие.

Данил нахмурился.

— Ну, я тоже так могу, — не понял он.

— Не, не так, конечно, мы с тобой, ну, можем видеть одно и то же небо, вот эту самую кухню, стол, стол перед нами, но я про то, что… ну, я, — нескладно улыбнулся Дима, заранее смущаясь собственным словам, — я могу видеть это, ну, э, глазами другого человека.

На Данила он не посмотрел, а Данил смотрел вовсю на него.

— Не понял, — сказал он. — То есть… то, что вижу я, можешь увидеть ты?

Дима кивнул.

«Бред какой-то», — подумал Данил.

— Знаю, знаю! как это звучит, но, смотри, это, ну, могли бы быть пустые слова, если бы, ну, э, я бы не мог сказать: «Давай проверим», — он посмотрел на Данила. — Хочешь? Я докажу, что это правда.

У Данила встало дыхание. Дима говорил серьёзно. Похоже, именно с таким видом и такой интонацией он сказал когда-то Паше уходить, и тогда Паша понял его намерения.

— Давай, — согласился Данил. — Что надо делать?

— Ну, ты можешь просто что-то написать в телефоне, а я, ну, тебе это прочитаю. Только надо немного подождать, пока я, ну, «подключусь», подключусь к тебе. Когда я не обдолбан, ну, это получается.

— Хорошо, — загорелся Данил. — Давай. Сколько тебе времени понадобится?

— Не знаю, я, ну, я давно этого не делал. Может, несколько, ну, минут? Пойдёт?

Данил кивнул. Маленькое развлечение. Если Дима не сможет, если слова и в самом деле окажутся словами обдолбанного наркомана, несмотря на то что сейчас он трезв, они вместе просто посмеются этой несуразной ситуации. Данил знал, у наркоманов есть такая черта – врать обо всём и сразу. Причины разные, враньё тоже имеет различные формы, и в зависимости от склада характера это враньё проявляет себя массой интересных способов.

Данил улыбнулся. Весёлое времяпрепровождение.

Он посмотрел на Диму. Тот немного опустил голову и смотрел перед собой. Взгляд бессмысленный. Немигающий. Он встревожил Данила. Будто Дима перед собой ничего не видел.

Прошло две минуты. За это время Дима не моргнул, но напрягал брови и веки. Данил видел, как они поднимались и опускались, видел, как дрожали глаза, подрагивали ресницы, а потом Дима сказал:

— Всё.

Данил вздрогнул. Достал телефон и открыл пустую заметку. Он даже не придумал, что написать. Нажал на экран, вылезла клавиатура. Ничего в голову не лезло. Он посмотрел на Диму, попытался оценить его состояние и не придумал ничего лучше, чем напомнить ему о том, с чего завязалось их общение:

«Если ты будешь неосторожным тебя повяжут мусора».

Дима засмеялся. Очень громко.

— Ты говорил это. Ну, когда мы… поговорили впервые.

Данил почувствовал будоражащий холод.

— Но это не то, что я написал, — улыбнулся он, пытаясь взять бурлящее в груди беспокойство под контроль.

Дима самоуверенно улыбался. Именно это Данил чувствовал в его лице.

— «Если ты будешь неосторожным, тебя повяжут мусора», – вот что там написано. Давай дальше.

Данил замер, будто окоченел. Даже если Дима мог предугадать, что он написал, процитировать это – совсем другое дело.

«У тебя серые глаза».

— Ты заметил? — спросил Дима. Данил неодобрительно посмотрел на него. — Да понял я, понял, «у меня», то есть «у тебя серые глаза».

Как Дима почувствовал, что Данил смотрит на него и при этом подгоняет, Данил себе совсем не представлял. Дима, как повесил голову, так её не поднимал. Его глаза не двигались. Он заметил это периферическим зрением?

«Я закончил экономический университет. Факультет экономии и финансов».

Дима повторил слово в слово.

— Блядь, — сказал Данил и поднялся со стула. — Я сейчас, — он ушёл в комнату Димы.

Не мог в это поверить. Думал, есть какая-то уловка, где-то там есть какое-нибудь зеркало, в которое Дима поглядывает, но, понимал Данил, это невозможно. Дима сидел неподвижно, смотрел в стол, он ничего не мог увидеть, только если… не видел в самом деле.

Данил почувствовал себя совсем дураком, когда залез под покрывало.

Он услышал Димин смех.

— Хорошее решение! — крикнул он Данилу.

Сидел на кухне. Никуда оттуда не перебрался. Да и даже если перебрался, увидеть то, что напечатает Данил под одеялом, – невозможно.

«Скажи-ка дядя ведь не даром».

— «Скажи-ка, дядя, ведь не даром»! Это я знаю! Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, французам отдана? Ведь были ж схватки боевые, да, говорят, ещё какие! — Дима продолжал смеяться. — Что я помню!

«Заметался»

— Заметался!

«пожар голубой»

— Пожар голубой!

«Предвижу все»

— Предвижу все!

«вас оскорбит»

— Вас оскорбит!

Данил откинул покрывало и закрыл заметки.

— На этом всё? — спросил из кухни Дима.

Данил признал своё поражение:

— Всё!

Это правда.

Это, чёрт его дери, правда.

Дима видит. Может видеть то, что видят другие. Но как это возможно? Разве это не из рода фантастики? То есть, если на самом деле существуют экстрасенсы и медиумы, значит, существуют люди, подобные Диме?

Данил услышал шаги. Дима заглянул в комнату.

— У тебя лицо, ну, конечно, хорошее, но у Паши, у Паши был тот ещё пиздец! — Дима залез на диван. — Он вообще ни в какую не хотел в это, ну, верить.

— То есть ты ему рассказал?

— Ну конечно! Тебе никак не мог, ну, удержаться, как, по-твоему, я своему парню мог не рассказать?

— Но это… это какая-то, блядь, магия, — Данил указал ладонью на телефон.

Дима засмеялся. Он был безоговорочно доволен собой.

— Именно, читерство и обман, — Дима улыбнулся.

— Как это возможно?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Просто возможно.

— И давно это у тебя?