Я даже вздрогнула, прижав ладонь к щеке. Порченая…
Серж, ну зачем? Ты с ума сошёл?! Да кто тебя просил вообще?!
– Ты очень жестокая, Ди, – сокрушённо пробормотал Серж.
– Я реалистка.
– Но ты ведь помогаешь другим…
– Лишь тем, кто не способен помочь себе сам.
– Неправда, – яро возразил Серж, – у меня полно примеров…
– Это мои собственные средства, Серёжа! И только я буду решать, во что их инвестировать. А давай-ка попробуем отнять все деньги у богатых и раздадим бедным. Знаешь, что будет? Общество просто деградирует. Кто был никем – не станет всем от того, что ты переложишь его с циновки на шёлковые простыни. У рождённых овцами копытца не заточены под рукоять кнута. Я за эволюцию и прогресс, дорогой!
– Дианка, ты же была такой нежной доброй девочкой…
– Это лечится, Сереж. И не стоит путать мое милосердие со слабоумием.
– Милосердие? А по мне – так у тебя вообще нет сердца!
– Это тоже не новость, Серёженька, – безэмоционально парирует Диана. – Кстати, могу предложить твоей подопечной хорошее местечко, она как раз для него выросла. Глядишь, и выйдет из малышки толк…
– Прости, моя несравненная, беру свои слова обратно, – язвительно процедил Серж. – У тебя огромное сердце!
– Но в нём не проходной двор, Серёж…
Раздался приближающийся стук каблучков. А я замерла, прижавшись затылком к стене, и даже не делаю попытки скрыться. Во мне хнычет обида на Сержа за его неуместную инициативу – нашёл к кому обратиться! Обида на эту змею за её злые слова… И стыд… Потому что она права.
Если Диана и удивилась, увидев меня, то об этом известно только ей. Она окинула меня нечитаемым взглядом и задержала его на моих глазах. А я лишь сейчас вспомнила, что сняла маску, а глаза не защищены линзами. Ну, пусть полюбуется!
– А Вы полны сюрпризов, Элла! Ну так что, Вы согласны поработать на меня?
Я поражённо уставилась на неё – это какой-то терминатор в юбке.
– Нет! Боюсь своими кривыми копытами испачкать Ваши шёлковые простыни, мадам, – стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но и сама слышу, как плохо у меня получается. Она тоже это слышит.
– Это не гуманитарная помощь, – поясняет Диана. – У Вас, Элла, есть то, что мне интересно, а взамен Вы получите необходимые для Вас навыки и знания.
– О, это слишком ценное предложение, чтобы я посмела его принять. Понимаю, что знания – это большая сила, но попытаюсь эволюционировать самостоятельно.
– Похвально, потому что НЕзнание – это рабочая сила. Удачи Вам, Элла. И да – моё предложение в силе.
* * *
Я понятия не имею, существует ли срок годности у Дианиного предложения. Но прошло уже десять месяцев, и вот сейчас от звука её голоса по моему затылку промчались колючие мурашки. С таким уникальным даром она могла быть похожа на крокодилицу, и всё равно не сдала бы своих позиций. Но, кажется, эту бестию природа сотворила в момент оргазма.
– Элла, Мне передали, что Вы желаете со мной встретиться. В Воронцовске я буду через два дня, и если Вы не передумаете…
Она назначает мне встречу, не задавая вопросов и не проявляя заинтересованности. Снова оставляет выбор за мной. И сейчас мне нельзя ошибиться.
Диана уже отключилась, а я продолжаю таращиться на погасший экран. И всё же она сама мне позвонила. Не её помощница.
– Элиа! – из гостиной доносится игривый и тягучий голос Георгиоса, и я спешу вернуться к столу.
– Ну? И что за траур на лице? Кто тебя обидел? – внезапно посуровела Инесса.
Жора тут же попытался вклиниться с ободряющим и непонятным комментарием, но был немедленно подавлен:
– Жоржик, милый, ты упустил свою возможность говорить, когда отказался заниматься с репетитором. А твой непостижимый греко-попугайский переводить некому. Поэтому иди-ка ты ещё разок чайничек разогрей.
Я проводила смущённого парня сочувствующим взглядом и ответила нетерпеливо взирающей на меня Инессе:
– Никто не обидел, я просто немного растерялась. Меня пригласили на собеседование…
– А чего теряться? Ты же сама, вроде, хотела…
– Ну, во-первых, я очень долго думала, поэтому уже и не сильно надеялась. А во-вторых, Диана сама мне позвонила, – я опомнилась, что женщина не знает, о ком речь и собралась пояснить: – Диана – это…
– А то я не знаю эту вампиршу! – оживилась Инесса, капнув бальзам на мои незаживающие раны. Точно ведь – вампирша!
– Да, она загадочная девушка, – я постаралась прозвучать более дипломатично.
– Вот! Очень тонко подмечено – загадочная! Загадила мне всё настроение! Редкостная сука! А я ведь ни один её мастер-класс не пропустила! Восхищалась этой дрянью! Ты знаешь, сколько я ей предложила за индивидуальные занятия? А знаешь, что эта кобра мне ответила? – Инесса выдержала театральную паузу и бомбанула: – Она сказала, что ей некогда! Нормально? Значит, извиваться бесплатно перед целой толпой неуклюжих коров у неё время есть, а найти пару часов в неделю для талантливой ученицы – нет времени! И не за бесплатно, между прочим!
– Думаю, это Вы зря обиделись, – постаралась я внести ясность. – Она же разрывается между странами, да и ребёнок у неё совсем маленький. Диана, наверное, и сама готова заплатить кругленькую сумму, чтобы только от неё отвязались.
– М-мда? А что – деньги никогда не бывают лишними. Полагаешь, стоит сесть ей на хвост? – Инесса хитро сощурилась. – Ну, и что ты глаза на меня вытаращила, как лягушка? Шучу я! А в ученицы я к ней рвалась, когда она ещё лялькой не обзавелась, я ж не зверь. А ты, кстати, почему сразу не согласилась, если она тебе давно предлагала работу?
Я задумалась над ответом, заново переживая свои обиды, страхи и сомнения. Я думала так долго, что едва не забыла вопрос, а опомнилась, когда Инесса цыкнула на появившегося с чайником Жору. Сейчас мне так много захотелось рассказать… После Наташки у меня не случилось близких подруг, а с мамой мы никогда не были настолько близки, чтобы я смогла выплеснуть ей о своей несчастной любви, необоснованной ревности, о своих желаниях…
Я взглянула на красивого парня Георгиоса. Замечательное у него имя и улыбка очень добрая. Он так ласково обнимает Инессу за плечи, а она трётся макушкой о его подбородок. И такие они милые! Почему-то эта пара сейчас не кажется мне странной и неправильной, а ведь между ними целая пропасть. И всё же им хорошо вместе. – Я… не знаю, Инесса Германовна, это в двух словах и не объяснишь…
Инесса понимающе покосилась на своего Жоржика и даже не возмутилась на Германовну.
– А в двух словах и не надо, Эллочка! Мы с тобой вечером жахнем ликёрчика в честь праздника, а может, чего и покрепче! Да? А то сейчас мой мальчик с пальчиком заскучает от непонятных слов. Давай-ка вдарим по чайку за то, что мне теперь на хер не нужна твоя занятая вампирша. Потому что у меня есть ты!
– А у меня Вы, – добавила я с надеждой.
– А у тебя я! – с уверенностью подтвердила Инесса, потом взглянула на красавчика грека и с чувством добавила: – И у тебя, мой энерджайзер.
– 2 —
– Уа-а-га-га! – дурным голосом заорала Инесса, застав меня рождественским утром у плиты, и очень неграциозно сиганула к выходу из кухни.
Без парадного макияжа «чёрная моль» заметно побледнела, а искажённое испугом лицо выглядит настолько комично, что я не выдержала и очень неделикатно рассмеялась. Женщина тут же нахмурилась, подбоченилась и стала похожа на взъерошенного сердитого воробья.
– Доброе утро, Инесса, с Рождеством Вас!
– И Вас тем же концом по тому же месту, – проворчала она. – Что ж так пугать-то с утра?! Глазищи, как у дьяволицы, прости господи!
Я удивлённо заморгала – неужели она забыла? Ещё вчера вечером я предстала перед хозяйкой квартиры в натуральном виде. Всё равно бы пришлось, к тому же за день линзы так измучили мои глаза, что думала – ослепну. Инесса подивилась, одарив меня нецензурным комплиментом, поцокала языком и… похоже, забыла. За разговорами под сладкое вино мы просидели до четырёх утра, и в свою спальню женщина отползала, держась за стеночку, но с гордо поднятой головой.
