– Ничего в тебе не осталось от прежнего Станислава Финка. Слышишь? Ни-че-го!

– Как это ничего? А я сам?

– Это уже не ты, и тут, видимо, ничего не поделаешь.

Не добившись толку от мужа, Нина пошла воспитывать жену.

– Ты зачем с ним живёшь? Ты чего перед ним унижаешься? – втолковывала она подруге.

– Он мой муж, – неизменно отвечала Лариса.

– Вот потому он так себя и ведёт. Сама виновата.

Лариса не поддержала предложенную ей тему для обсуждения, и Нина ушла.

Она, Нина Горлатых, ни перед кем не собиралась унижаться. Со своим первым мужем она уже разошлась и жила в ожидании новой любви. А пока её не было, она опекала свою неудачливую, как она считала, подругу. В конце концов, Лариса её послушалась. После того, как Стас, ударившись в очередной загул, не ночевал дома три дня, она взяла за руку дочку и ушла к маме. Но ненадолго. Мама выразила недовольство возвращением дочери.

– И куда ты пришла? Где здесь жить – всего две комнаты? А я собираюсь замуж, – заявила её молодящаяся и ещё красивая мама, – я тебе говорила, что от этого Финка толку не будет. Не послушалась? Пеняй на себя.

– Я скоро уйду, не волнуйся, мама, – сказала Лариса, и через неделю выполнила своё обещание, вернувшись к мужу.

Станислав тогда ещё летал и зарабатывал неплохие деньги. Она ещё не знала, что и лётной его карьере скоро наступит конец. После бурной жизни начнёт пошаливать сердце, и врачи запретят ему летать. В новом деле он себя не проявит и сопьётся окончательно. А однажды утром, возвратившись домой после дежурства в больнице, Лариса найдёт его мёртвым и горько заплачет не только над трупом мужа, но и над своей неудавшейся жизнью.

Вот этой самой Ларисе позвонила Таня, когда собиралась навестить больную Нину. Они подошли к знакомому большому дому, позвонили в дверь, и им открыла Нина: похудевшая, седая, но та же самая Нина. Подруги, разлучённые временем, непониманием, обстоятельствами и болезнями, снова были вместе.

Татьяна стояла перед зеркалом и надевала серёжки в уши – они должны были гармонировать как с цветом её глаз, так и с недавно купленным костюмчиком.

– Куда это ты собралась? – спросил сын, хитро поглядывая на эти самые серёжки. – Нарядилась…

– С одноклассницами надо встретиться, – ответила мама Таня, – Нина из-за границы приехала.

–Опять? Ты же уже ходила.

– Мы с Ларисой ходили к ней предварительно, а теперь более широкий круг собирается, несколько девочек.

– Девочек? Ну, рассмешила. Они же уже бабушки!

– Это для внуков – у кого они есть – мы бабушки. А друг для друга всё те же девочки, как много лет назад.

– Да… Можно подумать, ты только вчера закончила школу. Но видно, что эта встреча для тебя много значит, если ты нарядилась, как финиковая пальма.

– При чём тут пальма?

– У тебя же есть подруга по фамилии Финик. Так вот, ты нарядилась, как она.

– Лариса? Финк её фамилия, а не Финик.

–Какая разница? Я и говорю: Финик. Сегодня ты явно под неё косишь.

– Ни под кого я не кошу, – рассердилась Таня.

– Не знаю, не знаю… Я видел её несколько раз в жизни, и всегда она была разнаряжена в пух и прах. Вот дочка у неё гораздо скромнее и симпатичнее. Помнишь, вы меня на ней женить собирались?

– Помню, помню. Лучше бы мы с тобой не связывались.

– Как бишь её зовут? – Андрей глубоко задумался, на лбу появились морщины. Но вскоре лицо его прояснилось. – Вспомнил! Настя, вот как. Разве можно жениться на девушке с таким именем?

– Обычное имя. И чем же оно тебя не устроило? – удивилась Таня.

– Это же метла!

– ?

– Ну, как же ты не понимаешь? Вот слушай: Насти – мести. Слова одного звучания.

Таня посмеялась, но решила, что с Настей у Андрея ничего не вышло отнюдь не из-за имени. Несколько лет назад они с Ларисой организовали встречу одноклассников в ресторане и специально пригласили детей, чтобы познакомить их. Андрей, разумеется, не хотел идти, но Таня повесила на него миссию по фотографированию компании, и он со скрипом согласился. Андрея посадили рядом с Настей, и он добросовестно ухаживал за ней за столом, предлагал различные кушанья и напитки. Но девушка излишне смущалась, была очень скованной и абсолютно безучастной. За весь вечер она не произнесла ни слова, только кивала головой, ничего не ела и не пила, ни разу даже не улыбнулась, чем немало удивила соседа. Тем не менее, нельзя было сказать, что Андрей ей не понравился – устремлённые на него восторженные глаза всё-таки выдавали её. Так почему же она так себя вела? Такая скромная от природы?

Таня не раз слышала мнение: парни в наше время не любят скромных девушек. Им нравятся разбитные, ярко накрашенные, весёлые и разговорчивые. Вполне возможно, что это правда. Только при чём тут скромность? Не скромных девушек они не любят, а скучных. Скука – вот причина их равнодушия.

Ничего нескромного не было бы в том, если та же Настя сказала бы :“Может быть нам, Андрей, сбежать с этого мероприятия – пусть родители веселятся без нас – и прогуляться по ночной Москве?” Скорее всего, Андрей не отказался бы, и кто знает, чем могла закончиться эта прогулка. У девушки был шанс показать себя, свой ум, свой менталитет, своё очарование, наконец. Но она этим шансом не воспользовалась.

Есть такие странные девушки, которые настолько доверяются судьбе, что сидят и ждут принца, ничего при этом не предпринимая, порой даже не выходя из дома. А если принц не является, то виновата опять же она – судьба. И как же принц должен догадаться, что эта замкнутая девушка и есть его принцесса? По домам ему ходить, что ли, как тот, с хрустальной туфелькой?

Ларису очень беспокоила судьба дочери, она пыталась повлиять на неё, воспитывала, приводила примеры из жизни, но всё было напрасно. Настя, которая по маминым стопам закончила медицинский институт, по-прежнему ни с кем не встречалась и проводила всё свободное время дома с книгой. Она явно решила остаться старой девой, потому что была, несмотря на свою образованность, скучна для собеседника. Вот поэтому у Андрея и не возникло желания познакомиться с ней поближе, а отнюдь не из-за имени.

– А какие женские имена ты предпочитаешь? – спросила Татьяна сына.

– Например, Лена или Марина. Первое ассоциируется с Еленой Прекрасной, а второе – с морским прибоем. Но ни с одной не свела судьба. Вот встретил недавно девушку – Яной зовут. Но и с ней случился конфуз. Я ей говорю: Яна – это уменьшительное от Обезьяны? Яна – Обезьяна. А она обиделась. Говорит, я её обезьяной назвал. Почему? Я ведь просто пошутил.

– Я не знаю, что с тобой делать. Зачем ты так шутишь? Шутка не должна никого обижать. Да и вообще, без конца шутить – дурной тон. Лично я никогда не любила балаболок. И сейчас не люблю. Мне нравятся мужчины посерьёзнее.

_ Ого! Ай да мама! Это тебе в твоём возрасте “за пятьдесят” ещё мужчины нравятся? Поздравляю!

Татьяна уже пожалела, что выразилась не совсем точно, а поэтому дала сыну повод подумать не то, что она, собственно, хотела сказать. Молодёжь всё понимает так прямолинейно! Ведь если сказано, что серьёзные нравятся больше, чем весельчаки, то это вовсе не значит, что она безумно любит мужчин, только о них и думает, да ещё мечтает о тайном свидании. Конечно, за свою долгую жизнь она встречала вполне достойных мужчин и кроме мужа, про них она вполне могла бы сказать “нравится”, но и только. Никакая преступная страсть её не посетила, и Татьяну это вполне устраивает. Но что об этом сказать Андрею? Пожалуй, нечего. Пусть думает, что хочет. И она предпочла отмолчаться.

Татьяна быстро оделась и вышла на улицу. У метро она договорилась встретиться с Ириной Витушкиной, чтобы вместе что-нибудь купить и помочь Нине накрыть на стол. Она немного запаздывала и была уверена, что одноклассница уже ждёт её. Однако у метро никого не было, только вокруг киоска катался какой-то шар. Издали Тане и в голову не могло прийти, что этот шар может быть человеком. Неужели Ирина не пришла? Однако “шар”, чья зелёная куртка сливалась с ещё не опавшей листвой, поспешил к ней навстречу. Ира?