В храме нас уже ждал предупрежденный заранее служитель. Он поклонился отцу и взмахом руки пригласил нас с женихом ближе к алтарю.

– Простите, достопочтенный, как ваше имя? – уточнил он у моего спутника. Я тут же навострила уши. Буду знать хотя бы и это.

Но мужчина лишь пожал плечами и с усмешкой произнес:

– Его величество нарекло меня Первым встречным. Пусть так и будет!

– Воля его величества закон, – в поклоне согласился служитель. – Но собственное имя я все же должен знать. Иначе в книге судеб не появится нужная запись.

Мужчина на секунду задумался. Его и так не радостное лицо, казалось, помрачнело еще больше. Потом, тяжело вздохнув, он все же ответил:

– Можете величать меня Таем.

– Тай? – удивленно вскинул брови храмовник. – Но у нас нет такого имени!

– Это у вас нет, – пожал в ответ горбун плечами. – Да только я родился и вырос в совершенно другой стране. У нас это обычное имя.

Служитель кивнул головой в знак согласия и начал обряд. Мы стояли рядом с женихом, слушая заунывную речь служителя. Меня полностью охватило безразличие. Раз отец так подставил свое единственное дитя, то на что я могу еще рассчитывать?

Наконец он дошел до самой важной части обряда и спросил:

– Тай Первый встречный, берешь ли ты добровольно и без принуждения Амирану принцессу Ригулскую в жены? Готов ли ты почитать, уважать ее, любить независимо от жизненных обстоятельств до конца дней своих?

Я смотрела на него и пыталась внушить всеми известными мне способами:

– Скажи нет! Пожалуйста, нет!!! – да только боги в это день были глухи к моим мольбам.

Но под сводами храма прозвучало лишь твердое и четкое «Да!». И сказано это было с такое силой и уверенностью, что даже и не подумала бы о существовании такой мощи в голосе горбуна.

Когда служитель задал подобный вопрос мне, первой мыслью было отказаться. Но, наткнувшись на суровый взгляд родителя, я поняла, что мне может очень сильно не поздоровиться. И уже, наученная горьким опытом, что сделаю только хуже, согласно кивнула и прошептала сквозь слезы, которые неожиданно выкатились из глаз:

–Да!

И тут появилась она – магия. Я почувствовала, что в меня словно вливается поток зеленоватого света, наполняя тело и заставляя чувствовать легкие покалывания, будто тысячи иголочек разом входят под кожу. Больно не было, разве что немного щекотно. Я застыла, не веря в происходящее. Вот так просто становлюсь магичкой? Даже с горбуном в постель ложиться не надо?

Из ступора вывел голос храмовника:

–Теперь можете поцеловать жену!

Тай потянул меня за фату, но я вцепилась в нее обеими руками. Не хочу я с ним целоваться! Тогда мужчина притянул меня за талию и неловко чмокнул в щеку прямо через вуаль, закрывающую мое лицо.

– Можете поздравить молодых! – служитель дал следующую команду свидетелям нашего бракосочетания.

Первым ко мне подошел отец. Но вместо поздравления задал вопрос:

– Магию получила?

Я утвердительно кивнула головой. И тут он огорошил меня так, что я чудом не стала заикаться:

– Значит, теперь твоего мужа можно убивать?

18 лет назад

Будни начали свой неспешный бег. А мы потихоньку стали притираться друг к другу, к нашим воспитателям и наставникам и строгой школьной дисциплине.

Для меня Марьяна оказалась наименьшим из зол, даже в паре со своим личным телохранителем в образе Ары. Глупой розовое чудо не была, поэтому почувствовала или поняла, что со мной лучше не связываться. И хотя в классах, казалось бы, стирались все сословные границы, все же они незримо присутствовали. И если ко мне всегда обращались первой по любому вопросу, это означало лишь то, что в обычной жизни я намного выше рангом этой командирши. Я же ее просто игнорировала. Да и она старалась близко ко мне не подходить. Так мы установили шаткий нейтралитет.

А проблемы появились со стороны моего соседа по парте. Первый месяц он со мной не разговаривал, кривя презрительно губы, если я его о чем-то пыталась спросить. Кстати, Гера оказался далеко не глуп, поэтому домашние задания у меня никогда не списывал, да и на контрольных не подглядывал. Так что такого надежного рычага давления я была лишена.

Потом игра в молчанку ему надоела, и он начал меня банально доставать. Удар учебником по голове был меньшим из зол. Да и лорд Виктус за это сильно наказывал, пытаясь вбить в юные мужские головы мысль, что будущих жен делают глупыми в первую очередь такие удары и непочтительно отношение в юном возрасте. Только парни о женитьбе тогда вообще не задумывались и тайно от взрослых нас изводили.

– Джентльмены, сколько раз вам говорить, что физическое насилие над девочками в нашей школе недопустимо! – выстроив ребят в линейку, в очередной раз читал нравоучения воспитатель. – Нельзя доказывать свое превосходство, обижая более слабого!

– И кто это слабый? Арка что ли? – рискнул возмутиться одноклассник Микаэль. Ара очень знатно его отлупила на прошлой перемене за то, что тот посмел дернуть Марьянку за косичку.

– Да, и Ара в том числе, – нахмурился Виктус, смерив презрительным взглядом незадачливого говоруна. – Это сейчас она выше ростом. Но пройдет время, и вы станете мужчинами, следовательно, более сильными и мудрыми. А настоящий сильный мужчина всегда защищает слабого.

Мы же с девчонками прятались во время этих линеек за толстыми колоннами в фойе и с удовольствием следили за тем, как распекают мужскую половину нашего класса. Я еще не понимала, что уже в том нежном возрасте в наши головы закладывал понятия о мужском превосходстве и никчемности женского пола, хотя речи лорда-воспитателя на первый взгляд были абсолютно правильными.

Мальчишки же впитывали его нравоучения как губки. Бить нас скоро престали. Зато издевательства стали более утонченными и изощренными.

То привяжут косу девочки к стулу. И когда бедную вызывают к доске, стул начинает волочиться за ней следом. То свяжут вместе подолы двух рядом сидящих одноклассниц. И если одна встает для того, чтобы ответить учителю, подол юбки второй тут же взлетает вверх до неприличных пределов. Причем, кто это делал и когда, долго оставалось невыясненным.

Надо отдать должное, Гера до такой низости не опускался. Когда его отмыли, причесали и переодели, выглядеть он стало намного взрослее и серьезнее нас всех вместе взятых. Потом уже выяснилось, что он реально был нас старше на три или четыре года. Почему он вовремя не был помещен в школу, осталось тайной. Девчонки украдкой передавали рассказы о том, что он воевал вместе с взрослыми, был в бегах, скрываясь от мачехи, которая задумала его погубить, или даже руководил имением вместо отца, который был неизлечимо болен, а сейчас умер, в итоге и ребенок вынужден скрываться от коварных родственников. Понятно, что это все из области фантастики. Только когда тебе семь лет, десятилетние мальчики кажутся такими взрослыми, особенно на фоне ровесников, у которых молоко лишь недавно на губах обсохло. Все завидовали мне по-черному. А я готова была поменяться местами с любой из желающих, да только никто этого сделать не разрешал.

Гера изводил меня словесно. Нет, он не оскорблял и не говорил плохих слов. А просто периодически ставил на место парой ничего, казалось бы, не значащих фраз.

Например, на мое предложение, что меня любят все, не только мама и папа, а даже прислуга (а я в этом была искренне уверена!), он с задумчивой ухмылкой выдавал:

– Ну-ну, любовь зла, полюбишь и козла! Хотя, ты просто козочка!

Из его слов следовало, что я даже до этого непарнокопытного мужского пола не дотягиваю.

Или если я начинала разглагольствовать на какую-то тему, чтобы по совету мамы наладить с ним мирное сосуществование, он широко зевал и лениво отвечал:

– Это просто набор слов или мне нужно в него вдумываться и искать смысл?