Грэн больше не сильная, и этот факт убивает. Почва под ногами уходит. В душе раздаётся голоса отчаянья, страха, волнения и ненависти к миру. Ненависти, так и не прошедшей даже через столько лет.

Но ей отчего-то на сердце чуть легче. Особенно вечерами, даже без Коразона, на её губах играет улыбка.

Она вспоминает маму и понимает — она обязана ещё раз заглянуть в зелёные глаза матери, которые наполнены болью и такой нежностью! Прислониться к щеке, не боясь, что она трупвенно-холодная.

Что мама ещё не мертва, и все грязные и разъедающие душу мысли — просто мысли.

Она садится совсем близко к капитану. Совсем близко потому что его любовница. Потому что приближенная. Потому что он смотрит на неё, как на свою женщину. И от этого противно.

Грэн, такая чистая и невинная, уже как год женщина капитана. Женщина, не знающая ласки и нежности, верности, вот уже целый год.

Но это секрет. Секрет, который повис на шее. Секрет, который каждый день, словно кровожадный лучник, запускает по стреле, в сердце или голову. Делая ставки — расколется, сломается или нет? И каждый день стрелы вонзаются совсем радом с ушами и щеками, обжигая кожу болью.

Страдания. Эта семья приносит лишь страдания, но Грэн, хоть и не сильная, всё вытерпит. Она на это надеется.

И взгляд, в котором читается негодование, проходит по ногам и коротким локонам, не смея встречаться с глазами. Коразон садится.

Грэн хоть и не чувствует той ямы, на дне которой лежит сердце, но чувство падения не отпускает. Сковывает кожаными ремнями вокруг запястий. А в кожу впиваются тысячи шипов, она сжимает кулаки, до боли в дёснах сжимает зубы и поднимает глаза. Открывая миру безразличие и лёгкий трепет нежной девичьей души.

А Коразон сидит рядом. Безразлично и неестественно рядом. С другой стороны от Дофламинго.

Перед Грэн тарелка с едой. Перед всей семьёй тарелка с едой. Даже перед ненавистным не-мальчиком-во-взгляде-Ло. Маленький мальчик. Но во взгляде труп.

Мёртвый, презирающий весь мир — Грэн не хочет признавать, что они похожи — маленький человек.

И ненависть к нему бурлит не только из-за мыслей, что они похожи, не только из-за того, что он ребёнок, не из-за того, что он просто странный и надоедливый, а потому что на теле Коразона есть рана.

Рана, причина которой, — Ло.

Грэн хмурится. И ненавидит. Ненавидит. Ненавидит. Ненавидит. И Ненавидит, когда все молчат о ране её возлюбленного. Но радуется, когда Коразон практически не щадя выкидывает мальчика с новой базы.

В мусор у её подножья. И злится, когда серебренноглазый мальчик встаёт. Снова. И снова.

Злится, когда понимает, что и Дофламинго он нравится. И ещё больше ненавидит их обоих, когда любовник-босс говорит, что Ло похож на него самого.

Ублюдошней нет никого на свете…

В такие вот моменты, когда из уродского рта Дофламинго вырываются подобные высказывания, Грэн даже немного нравится Ло.

***

А потом…

— Хм, Коразон сказал, что ушёл искать лекарства для Ло, — хрипло говорит мужчина и хмурится, смотря на улитку.

А Грэн замирает. Яма. Уже она сама падает туда.

Пустота накрывает. Такая ровная тишина зарождается в сердце, что даже не радостно, а страшно. Она ни черта не чувствует.

Абсолютный ноль эмоций.

А тот страх даже неосязаем. Нащупать невозможно.

Просто понимание — она ничего не чувствует.

Сейчас Грэн двадцать три. И она вновь чувствует себя мёртвой.

========== Глава 5: Смерть ==========

***

Остров Миньон окружает белоснежная метель из снега. Грэн ступает по чуть синеватой непротоптанной тропинке спокойно, и ей совсем не хочется, как ребёнку, пробежаться вперёд, разбрасывая холодную пыль под ногами.

Поэтому, ступая на снег по правую руку от Дофламинго, она не ощущает ничего.

Она не ожидает его, когда-то любимого Коразона, больше. Не ожидает вестей, как в первые дни. Ей всё равно.

И то, что Коразон умрёт за жизнь ненавистного Дофламинго, за его бессмертие, ей тоже безразлично. Просто она признаётся себе — это просто влюблённость. Долгая влюблённость.

Сердце уже винится, что изменило. Изменило цели всей жизни, отвлеклось.

Так глупо растеряно время.

А сейчас она выдыхает облако пара и смотрит в никуда. Но так хочется убраться отсюда поскорее. Какое-то шестое чувство вопит об этом.

Но куда она денется? От капитана не убежишь. А здесь они для того, чтобы достать средство бессмертия.

Опе-Опе, но Ми.

И ей совсем не хочется думать, что Коразон здесь. Вместе с не-мальчиком-во-взгляде-Ло. Однако…

Кровь. Они находятся на базе, где должны передать товар. А там лишь кровь и разгром, похищенный товар. Дофламинго в ярости, а Грэн плевать хотела на весь мир.

А по описанию поставщика… это был Он.

Коразон. Неужели он так одержим идеей вылечить Ло, что идёт на предательство? Грэн рада этому. Но не рада совсем одновременно.

Ей даже всё равно. Всё равно на собственные чувства. Она не обращает внимания, вот и всё.

Лишь безразлично смотрит на мужчину на коленях перед собой и Дофламинго… и ощущает презрение. На том же неосязаемом уровне.

***

Грэн лежит на снегу и чувствует, как медленно, словно змея, ползущая сквозь камни на траве, из неё утекает жизнь. Как тело остывает не только из-за снега, безразлично засыпающего её тело, нет. Не из-за арктического холода. А потому что она умирает.

Раны не болят. Болит только сердце. Разрывается на части.

А Он лежит рядом. Она слышит его такое же хриплое, предсмертное дыхание, а краем глаза видит клубы чуть тёплого дыхания и дыма сигарет.

Коразон тоже умирает. И так глупо.

Она умирает, защитив мальчишку, которого ненавидит. Ненавидела… Ухмылка касается бледнеющих губ.

Она таки признала. Она и Ло… похожи. Его судьба грубее и… злее. Но они похожи в своей ненависти к миру.

Вот только… кажется, она прошла. Ненависть исчезла. Её отнял Коразон. Как настоящий пират. Гены? Или случайность…

Словно никогда в сердце маленькой обиженной девочки не жила ненависть к этому миру.

За это она и любит. За это сердце Грэн часто бьётся. Лишь бы побыть рядом последние минуты… А в голове воспоминания.

Жалкие, несуразные… и такие ненавистные в данный момент. Потому что их больше не будет. Не будет продолжения её жизни.

Так иронично с её стороны вступиться за предателя. За того, от кого пол года назад отреклась.

И жалость есть. Сожаление. Зря. Зря.

Всё это зря. Дофламинго не прощает изменников. Не прощает любого, вставшего на его пути. И это так глупо.

Взять и просто, словно собственными руками, подставить дуло мушкета к виску.

— Зачем ты это сделала? — Коразон едва дышит, но говорит. Даже идёт вопреки рациональным мыслям — держать время для Ло.

Однако вопросы. И ноль ответов.

Эта девушка… он испытывает к ней любовь. Такое же волнение.

И сейчас хочется кричать. Но тело не двигается. Ему страшно заговорить чуть громче, чтобы не испытать боль от множества пуль внутри тела.

Но он любит Грэн. Отчаянно. И перед смертью хочет насладиться её голосом. Таким чарующим.

А зеленоглазая чувствует замерзающие слёзы. И чувствует, что снова влюбилась. И влюбилась в голос. Такой хриплый.

Или это от того, что Коразон умирает, его голос такой? Словно старческий. Усталый.

Так и хочется любимого обнять и прижать к себе. Но она не может.

И от этого из горла едва не вырывается отчаянный крик, полный боли и отчаянья. Сейчас, когда они почти свободны! Когда могут идти, куда вздумается. Когда они предали всех!

Когда никто не помеха… они так и не смогут быть вместе… потому что смерть неизбежно мчится за ними.

Словно само небо против этого.

Отчаянье. Но Грэн пытается выдавить слово:

— Потому что я дура… — тихий хмык и ощутимая улыбка становится тысячью слов. — Потому что люблю Вас, Росинант-сан. П-простите… я очень большая идиотка. Надо было вам сразу обо всём рассказать… — она чувствует, как захлёбывается кровью и слезами. — Быть может… тогда бы…