— Забавный?

— Ну да! Он мне ещё в прошлый раз поставил диагноз: артралгия тазобедренного сустава. И порадовал меня гениальным сопутствующим диагнозом: я беременна.

— Интересно, как это он понял? — Егор съехидничал и фыркнул. Голос звучал глухо, наверное, лежит в кровати. Посмотрела на часы: время не такое уж и позднее.

— Наверное, по анализам. По животу же не видно, — фыркнула в ответ и тихо рассмеялась. — В общем, не лечится эта моя болячка, только терпеть и ждать. Это даже лучше, что я лежу, потому что хожу только вдоль стенки. Вот вроде бы нестарая, чтобы в такую развалину превращаться.

— А ты представь себе автомобиль. Представила?

— Ага.

— Вот ты и есть автомобиль, только у тебя бензобак пробит, двигатель барахлит и спущены все шины, при этом ты везёшь на себе трёх людей.

— Я пока жаловалась только на ноги, — обиженно протянула. — Двигатель и бензобак зачем сюда приплёл?

— Ну, двигатель — это и правда лишнее. А вот бензобак… Валя, Валя, Валентина, нарисована картина… Ты почему не ешь? Так и недоела плов, к пирожкам даже не притронулась.

— Егор, всё вкусное, но… — печально вздохнула, — мой желудок сейчас размером с напёрсток. Много туда не впихнёшь.

— Но тебе нужно есть!

— Да оно не лезет! Там три… три богатыря оккупировали все: почки, печень, мочевой, вот и до желудка добрались! Ты себе даже не представляешь, как мне весело в последнее время. Я почти не сплю! Потому что стоит только закрыть глаза, как кто-то там внутри, не буду показывать пальцем, кто, устраивает кулачные бои. И нет бы им между собой брататься, они с моими органами выясняют отношения.

— А ты врачу на них пожалуйся…

— Я на тазик вон свой невропатологу пожаловалась, он посоветовал мне родить. Иногда складывается впечатление, что в нашей отечественной медицине это гениальный ответ всем женщинам: роди и всё пройдёт! Живот болит? Рожай! Голова болит? Рожай! Ничего не болит? Тогда тем более рожай! Одного родила? Чего медлить, рожай следующего!

— Тебе только один раз такое посоветовали, а ты уже грудью на амбразуру лезешь.

— Это я от безысходности. Мне колоть ничего нельзя, да и таблетки не помогают, а мой тазик… Эх, тазик-тазик, эвтаназик…

— Ты эти слова мне брось!

— Я бы бросила… Так лежу тут одна-одинёшенька, всех соседок на выходные отпустили. А я… Я недвижимость!

— Ты самая дорогая, самая красивая и самая желанная недвижимость во всём белом свете! Ради тебя никакой ипотеки не жалко.

— Да?

— Да! Даже под тысячу процентов годовых…

— А ты романтик, Егор!

Мы рассмеялись в унисон.

Вроде бы и все темы переговорены, все обсудили, но так не хотелось вешать трубку, потому что буду опять одна в палате. Это жуткое ощущение, когда… когда совсем один. И сейчас я понимала, какой глупой, отчаянной и безрассудной была! Быть одной не всегда благость, не всегда достижение, особенно когда это одиночество — всего лишь щит, да ещё дырявый.

— Не хандри, во вторник тебя выпишут. Увидимся.

— Ага… Но не хандрить не выходит. Знаешь, Егор, я тебя очень сильно люблю… Я… я редко тебе это говорю, но…

— И это прекрасно, — пусть я не видела Егора, но по его голосу поняла, что он расцвёл. — Потому что ты говоришь, как стреляешь. Сразу в яблочко. Говорила бы каждый день — я бы не поверил.

— Насчёт предложения…

— А! Вспомнила и про это?

— Наверное, я слишком этого боялась. И я… соврала. За тебя бы, Егор, замуж пошла.

— Ну, значит, я знаю, чем мы займёмся в среду. Раз я теперь парень холостой, завидный жених, мужчина хоть куда…

Я улыбалась, но молчала. Да, Егор сейчас полушутливо меня подначивал, но спорить или протестовать я и не думала. Нет! Всё это правда. До последнего слова. Ну кто мне такой вредной, старой развалине, будет с утра притаскивать домашние пирожки и бутылочку томатного сока, договариваться о рандеву возле подоконника — я с верхотуры, а Егор внизу, кто будет медсестру убалтывать, чтобы мне что-нибудь принесли в неположенное время? Кто? И кто будет сообщения строчить со скоростью пулемёта, всегда брать трубку — в любое время дня и ночи? Мне даже совестно становилось от всего этого безобразия.

— Да, ты действительно хоть куда…

— Куда дели мою Валю? Женщина, признайтесь! Куда исчезла моя Валентина? — Егор хохотнул от души. — Валя, я серьёзно. Идём в среду в ЗАГС?

— Идём. Думаю, наши обстоятельства перевесят все. Заодно и я твой паспорт проверю: на самом деле Жанна отлипла или нет.

— Нашла о ком вспомнить…

— Ну а что?

— Ничего. Не вспоминай о ней. Забудь! Я уже забыл. Ладно, Валюш, я пойду на боковую. Мне завтра ещё нужно кучу дел сделать. И ты ложись отдыхай, да боксёрам пламенный привет от меня! А то я им устрою…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот рожу и устроишь. Ринг, собственными руками, — слабо улыбнулась и закрыла глаза. — Спокойной ночи, Егор, сладких снов!

— И тебе сладких, Валя. Я тебя люблю.

После такого душевного и расслабляющего разговора заснула я быстро. Снилось мне всякое и безобразное: колобок с фатой, Жанна в роли регистратора и Лёша вместо жениха. Гнала я прочь, гнала эти ужасы, а они липли ко мне и вопили: «страх так легко не задушишь!»

Просыпалась, засыпала, вновь просыпалась, потом просто провалилась в тяжёлое беспамятство. Разбудила меня Лара: я должна была сдать очередные анализы.

Охая и ахая, потирая глаза, кинула взгляд на телефон: противно мигал зелёный огонёк. Взяла мобильник и начала медленно и печально вставать: Титаник легче со дна океана поднять, чем меня с кровати. Лара вновь заскочила, терпеливо ожидая венца моих мучительных потуг.

Я схватилась рукой за стену, подтянула левую ногу и удосужилась посмотреть, что же мне там за ночь написали. На пол я рухнула как подкошенная, головой приложилась об кровать здорово. Лариса, сшибая стойку для капельницы, ринулась ко мне.

— Валя!

Держась за лоб и морщась, не понимала: это такая шутка? Сообщение от Ритки убивало меня. Злясь и ругаясь, принялась звонить своей маме.

— Валюша? Что стряслось? — мамин заспанный голос меня не обманул.

Лариса помогла мне подняться и поддержала, когда я принялась на смертельном ультразвуке пытать маму:

— Где Егор? Что случилось?

— Да ничего не стряслось…

— Мама! Мне Рита написала! Говори!

— Егор в полиции. Скорее всего, отделается штрафом…

— Штрафом?

— Они с Лёшей подрались.

С мамой под ручку с одной стороны, с будущей свекровью, хотя я уже не была в этом уверена, с другой, я истинно что колобком вкатилась в отделение полиции. Такого… эм… эскорта там не ожидали, даже из вежливости пустили к какому-то начальству, предложили стул. На вот это я ответила презрительным взглядом и вызвалась быть стойким оловянным солдатиком, буду на нервы действовать.

Слушая всех и вся, я представляла себе ту картину, что творилась вчера ночью в нашем подъезде.

Оказывается, Алексей Батькович решил взяться за старое. И чтобы этой стариной не сильно трясти, а так, пыль смахнуть, вспомнил про ключ. А он, беда какая, не подошёл! Егор почти сразу после моей просьбы помог поменять замок. И нет бы этому Казанове свалить в туман и больше не появляться на горизонте моей светлой жизни, нет, он решил идти до победного! Стоял и шкрябал ключом, возился, гремел. Вот и загремел!

Воры, бойтесь тех, кто в дружбе со своими соседями! Бойтесь!

Тамара Александровна, услышав посторонние звуки, вышла со сковородкой наперевес, а перед этим ещё и в соответствующие органы позвонила, на всякий случай. И вот эта женщина, моя храбрая героиня, решилась начать борьбу!

Лёше прилетело сковородкой очень даже хорошо, прямо по хребту его многострадальному, куда не так уж давно прилетало от меня зонтиком и вешалкой. Несостоявшийся вор поднял вой, Тамара Александровная его поддержала, но скорее от испуга, чем от преступного помысла.