— Мне просто нужно знать, так ли сильны твои чувства ко мне.
Хэвенли не колебалась:
— Во всех отношениях. Вот почему я так растеряна.
Ее ответ не удивил его.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Когда я с кем-то из вас, это лучшее время. С тех пор как я увидела, насколько ты расстроился после того, как Сет поцеловал меня, я говорила себе, что должна сделать выбор. Я не могу продолжать причинять боль вам обоим. Но я не знаю, как это сделать.
Услышав вину в ее голосе, он обхватил ладонью ее щеку.
— Я не хочу, чтобы ты мучилась из-за этого сейчас.
— Я ничего не могу с собой поделать. Мне ненавистна мысль, что кто-то из вас может подумать, что я играю в какую-то игру.
— Я так не думаю. То, что ты чувствуешь, не является правильным или неправильным; оно просто есть. Выбор станет тебе ясен — со временем. Это произойдёт быстрее, если ты перестанешь пытаться заставить себя принять решение.
— Я постараюсь, — в голосе Хэвенли звучало что-то среднее между неубедительностью и удрученностью.
— Сделай все возможное, — он послал ей нежную улыбку: — Мне нужно спросить еще кое-что: когда Сет привел тебя в дом после того, как поцеловал, он разговаривал с тобой, пытался успокоить?
— Да.
— Это все, что мне нужно было услышать, — «может быть, мне все-таки не придется его убивать».
Конечно, после того как детектив нокаутировал Пайка одним ударом, Бек задался вопросом, сможет ли он выиграть кулачный бой против своего соперника…
Желудок Хэвенли заурчал, прерывая его мысли.
— Ты пропустила завтрак?
Она вздохнула:
— Да.
— Пойдем со мной. Пора обедать, — он взял ее за руку, и они направились к машине.
В конце концов, он собирался поцеловать ее. Только не на стоянке. Не рядом с машинами, проносящимися мимо по шоссе. Но у него был план — тот, который гарантировал, что никто, кроме него, не увидит Хэвенли, когда она впервые почувствует его прикосновение.
Через несколько кварталов он припарковался перед итальянской "дырой в стене", которую часто посещал. Он открыл дверь для Хэвенли, наблюдая, как она вошла внутрь и осмотрела причудливый интерьер с деревенскими люстрами, оштукатуренными стенами и клетчатыми скатертями, все это компенсировалось маленькими белыми огоньками, мерцающими на окрашенных бетонных полах. Несколько посетителей уже были здесь, пришли пораньше, чтобы опередить обеденную толкучку. Скоро появятся новые.
— Место непопулярное, но еда потрясающая. Однажды все равиоли и спумони 1доведут меня, — он похлопал себя по животу.
Она улыбнулась ему:
— Если ты привел меня сюда, я уверена, что еда отличная. Но компания еще лучше, и именно поэтому я здесь.
— Вау, теперь именно ты заставишь меня покраснеть.
— Сомневаюсь. Почему-то у меня такое чувство, что ты все это видел.
И делал тоже. Но ей не нужно этого знать.
— Ты часто сюда приходишь? — спросила Хэвенли.
Прежде чем он успел ответить, Анджело, пожилой мужчина с большим животом и редеющими серебристыми волосами, поспешил к ним.
— Рад снова видеть тебя, доктор Бекман, — он с энтузиазмом пожал Беку руку и приветливо улыбнулся Хэвенли. — Ваш столик готов. Я не резервирую столики на обед, но для тебя сделал исключение. Теперь я знаю, почему ты настаивал.
— Анджело, это Хэвенли.
Он взял ее руку в свою, мягкую, покрытую возрастными пигментными пятнами.
— Прекрасное имя для прекрасной женщины.
— Благодарю.
— Не за что. Доктор приезжает сюда уже много лет, и я всегда думаю, что он не должен приезжать один. И все же он всегда это делает. Так что сегодня мы празднуем.
Черт, если это не заставляло его казаться одиноким и отчаявшимся.
Хэвенли повернулась к нему с потрясением в своей яркой улыбке:
— Если я первый человек, которого ты привел, то приезд сюда для меня еще более особенный.
Это, казалось, привело Анджело в восторг:
— Следуйте за мной. Я провожу вас к столу и принесу вино, пока вы решите, чем бы вы хотели сегодня полакомиться.
Бек уже знал: он хотел насладиться великолепной девочкой рядом с ним.
Когда они прошли через столовую и достигли уютной ниши, спрятанной в отдельном коридоре позади кухни, он жестом пригласил Хэвенли в одинокую кабинку. Бек скользнул рядом с ней, Анджело вручил им меню и ушел.
— Мы действительно одни, — она огляделась, по-видимому, удивившись, что не увидела ни души.
Бек улыбнулся:
— Скажи мне, чего ты хочешь.
Хэвенли изучила меню.
— Что хорошего?
— Все, — когда она перевернула страницу, затем другую, за ней еще одну и нахмурилась, он вмешался: — Хочешь, я закажу за тебя?
— Пожалуйста.
Когда Анджело вернулся с бутылкой красного вина и налил каждому по бокалу, Бек сделал заказ. Затем старик, подмигнув, поспешил прочь.
Наконец они с Хэвенли остались одни.
Он протянул ей бокал вина. Подняв свой, он изучал ее розовые губы. Она нервно облизала их.
Черт, он фантазировал о сегодняшнем дне миллион раз.
— Помнишь, я говорил тебе, что мы больше, чем друзья? — он провел костяшками пальцев по ее щеке.
Хэвенли застенчиво кивнула:
— Это сделало меня счастливой. Я так долго думала, что мои чувства были односторонними.
— Вовсе нет. Ты мне не просто нравишься, — он наклонился ближе и взял ее за руку. — Ты меня заинтриговала. Я хочу тебя и не могу перестать думать о тебе. Я преследовал тебя больше, чем любую другую женщину — когда-либо. И я намерен заполучить тебя.
Она сглотнула, вглядываясь в его глаза, словно проверяя его искренность.
Он позволил серьезности на своем лице сказать правду.
— Я говорю тебе это, потому что я не силен в романтике, но я хочу, чтобы ты знала, что, если мои чувства изменятся, это будет только потому, что они стали сильнее.
— Ты не можешь знать, что…
— Могу. Я знаю, что чувствую. И я без ума от тебя, — он провел пальцем по линии подбородка. — Я поглощен тобой.
Хэвенли молча смотрела, дышала, пульс колотился у нее на шее.
Он зажал ее руку между своими:
— Ты боишься?
— Нет, — ее ответ был задыхающимся и быстрым.
Он сдержал самодовольную улыбку:
— Хорошо. Я не могу извиняться за то, кто я есть, но, когда я ошибаюсь, я говорю, что сожалею. Я не всегда буду с тобой снисходителен, но сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива.
— Я счастлива, когда провожу время с тобой. Я не ожидаю большего.
— Ты должна, и я хочу, чтобы ты это сделала. Я потратил месяцы, изучая тебя не просто так. Мне нужно было знать, что тебе нужно. — Он поцеловал ей руку. — Кажется, я понял, чего ты хочешь.
Она замерла:
— Что ты имеешь в виду?
— Твое тело без слов поведало мне о твоих самых сокровенных фантазиях в ту ночь, когда я повел тебя в художественную галерею.
Теперь она выглядела взволнованной:
— Я среагировала на картины.
— Ты реагировала на секс. Тебе нравится идея быть обожаемой, когда тебя заставляют подчиняться, получать оральное удовольствие, быть контролируемой, подавленной и оттраханной. Но больше всего тебе нравится связывание. Ты жаждешь быть связанной и совершенно беспомощной. В моей власти. Ты думала об этом с той ночи, не так ли?
Румянец залил ее лицо, не сладкий розовый румянец, который он часто видел, а пылающий, неоспоримый красный. Ее пухлые губы приоткрылись. Не было произнесено ни слова, но ее восхищенное выражение лица сказало ему все.
— Я хочу исследовать некоторые из этих вещей с тобой сегодня, Хэвенли. Готова ли ты дать этому — и мне — шанс?
Она заерзала:
— Я нервничаю.
— Я знаю. Но я выбрал это место не просто так. Нас никто не видит. Анджело не побеспокоит нас после того, как принесет закуску.
— Ч-что у тебя на уме? Ты собираешься поцеловать меня?
— Абсолютно верно, — он скроил волчью улыбку. — Я был одержим желанием попробовать тебя на вкус.
Ее взгляд скользнул вниз:
— Я тоже думала о том, чтобы поцеловать тебя. Много раз.
