— Я надеялся, что ты это скажешь. Мне нужна твоя честность, — когда она кивнула, он выдернул салфетку из-под ее рук и встряхнул ее. — Ты все еще доверяешь мне?

— Да.

— Хорошо. Я надеюсь, тебе это понравится, но если нет или решишь, что это слишком, скажи мне остановиться. Поняла?

— Поняла.

Бек обернул тканевую салфетку вокруг ее запястий и завязал ее в свободный узел. Понимание медленно отразилось на ее лице. Она заерзала на сиденье, ее дыхание стало прерывистым. Да, он нацелился прямо на одну из ее горячих кнопок — и она реагировала именно так, как он надеялся.

— Если ты хочешь, чтобы я притормозил, или хочешь поговорить о том, что происходит, скажи “подожди", хорошо?

— Хорошо.

Он провел большим пальцем по нежной коже ее руки:

— И если ты довольна всем, что я делаю, скажи: "Еще, пожалуйста".

— Я скажу, — она выдохнула.

— Хорошая девочка.

Как только он похвалил ее, в конце темного зала появился Анджело, производя гораздо больше шума, чем было необходимо. Бек накрыл связанные руки Хэвенли салфеткой и подозвал мужчину.

— Ваша закуска из равиоли, — он поставил поднос на середину стола вместе с корзинкой хлеба и оливковым маслом с пряностями. — Что-нибудь еще?

Нетерпение охватило Бека:

— У нас все хорошо. Дашь нам полчаса?

Анджело хитро подмигнул ему:

— Вас никто не побеспокоит.

В тот момент, когда владелец ресторана исчез, Бек прошептал на ухо Хэвенли:

— Положи руки на стол и держи их там.

Она колебалась всего мгновение, прежде чем подчинилась.

— Отлично, — он сунул в рот равиоли, чтобы попробовать. Идеальная температура. — Высунь язык, девочка.

Хэвенли приоткрыла губы и показала свой влажный розовый язык. Его кровь прилила к жилам. Он погрузился в воображение, представляя, как его твердый член исчезает между её сладкими губами. Если бы она только знала, как сильно он хотел растаять на ее языке прямо сейчас…

Он неровно вдохнул, поднося закуску к ее губам. Дрожь желания пробежала по нему, когда он положил тесто ей в рот.

— Откуси кусочек, пусть это мясо и сыр растекутся по твоим вкусовым рецепторам.

И снова она повиновалась. Бек и почувствовал, и увидел, как ее охватила дрожь, когда она закрыла глаза, вонзила зубы в хрустящую корочку и застонала. Когда она проглотила, он поднес бокал к ее губам:

— Пей.

Сделав глоток из его рук, она моргнула, ее зрачки расширились.

Бек подавил рычание.

— У тебя такие же темно-синие глаза, они были такими же в галерее. Тебе нравится быть связанной и когда о тебе заботится кто-то, кому ты доверяешь. Кто-то вроде меня, да?

Она сжала губы и послала ему едва заметный кивок.

— Малышка? Мне нужно, чтобы ты говорила со мной. Ответь на мой вопрос.

Ее губы задрожали, и он хотел поцелуем прогнать ее страхи, но набрался терпения.

— Да, — прошептала она. — Ощущается как…

— Что?

— Что-то неправильное… но нет. Я думаю, запретное. Мне страшно, но не так, как когда-либо, — ее голос дрожал. — Я не знаю, что ты собираешься со мной сделать.

Он убрал волосы с ее плеча и наклонился, прежде чем провести языком по ее горлу. Ягода и тонкий намек на соль на ее коже потекли по его вкусовым рецепторам.

— Сейчас я просто собираюсь покормить тебя. Закрой глаза.

Хэвенли послала ему рассеянный, почти зачарованный взгляд, ее ресницы затрепетали.

Господи, это все, что он мог сделать, чтобы сохранить самообладание. Его рука дрожала, когда он отломил кусок хлеба, провел им по настоянному на травах маслу, затем провел им по ее нижней губе.

— Такая красивая, — прошептал он. — Держу пари, твоя киска так блестит, когда ты горячая, влажная и готовая кончить. Я бы с удовольствием скользнул языком по каждой складочке и щели, утонул во всех этих сладких, невинных сливках, когда ты кончишь для меня.

— Бек… — ее дыхание стало прерывистым.

Запах ее возбуждения дразнил его чувства.

— Я чувствую твой запах, малышка. Ты уже мокрая, не так ли?

Она застенчиво прикусила губу.

— Ответь мне. Общайся. Я не смогу дать тебе то, о чем ты мечтаешь, если ты этого не сделаешь. Ты мокрая?

— Да.

Ее голос был почти неслышен, но он услышал.

— Хорошо.

Бек обмакнул свой палец в соусе маринара на их тарелке с закусками, затем постучал им по ее губам. Без паузы она открыла рот, и он провел пальцем по ее языку. Когда она обхватила губами его палец и начала сосать соус, он не смог сдержать низкого рычания.

— Вот так. Высоси его. Однажды ты вот так же накроешь мой член. И когда я кончу тебе в горло, ты проглотишь каждую каплю, как сейчас.

Хэвенли всхлипнула и обвела его языком.

Его чертово сердце чуть не остановилось. Член дернулся, едва не разорвав молнию.

— Черт, твой рот словно расплавленный бархат.

Она извивалась, снова посасывая его палец, ее губы медленно скользили вверх по длине. Бек уткнулся лицом ей в шею и прикусил нежную плоть под ухом.

— У тебя ноет всё из-за меня?

Со стоном она кивнула. Звук вибрировал в его руке и ударил на юг к пульсирующему члену. Бек стиснул зубы, затем неохотно убрал палец от ее рта.

— Скажи мне.

— Да, — она тяжело дышала.

Он потянул за салфетку, которой были обмотаны ее запястья.

— Такая красивая, беспомощная и в моей власти.

— Бек…

— Огонь между нами сжигает меня, — признался он, проводя языком по раковине ее уха. — Каждую ночь я думаю о том, чтобы бросить тебя в свою постель, привязать к изголовью и дразнить, пока ты не будешь умолять меня позволить тебе кончить.

Ее щеки снова вспыхнули красным.

— О…

— Когда это произойдет, ты скажешь больше, чем "о". Доверься мне. Я заставлю тебя потеть, пульсировать и умолять меня сказать четыре волшебных слова "кончи для меня жестко". Как только я это сделаю, ты рассыплешься по команде.

Она всхлипывала и ерзала, извиваясь в кресле, более чем готовая к тому, что он прикоснется к ней. Бек сунул руку под стол и запустил пальцы под подол ее платья, скользя по ее мягкому, шелковистому бедру.

Черт возьми. Наконец-то… наконец-то он прикоснулся к ней. Его терпение окупалось — и это было слаще, чем он себе представлял.

Требование пробежало по его венам, когда обжигающий жар окутал его. Ее мускусный женский аромат усилился. У него потекли слюнки. Его член вопил, сжатый в тесных жестких джинсах. Бек изо всех сил старался не обращать на это внимания и сосредоточился на Хэвенли, на том, чтобы дать ей облегчение, которого он заставил ее жаждать.

— Затем, пока ты извиваешься и кричишь, я приложу свой член к твоей невинной, плачущей киске и медленно войду в тебя. Твои девственные стенки все еще будут трепетать, как крылья бабочки, когда я заполню каждым толстым дюймом нутро твоей тугой дырочки. Я буду тереть большим пальцем твой чувствительный клитор, пока ты не смягчишься и не впустишь меня. Все это время ты будешь сжимать и доить мой член, принимая меня по самые яйца.

— Я… я не могу дышать, — выдохнула она.

Бек сдержал улыбку:

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — ее голос сорвался. — Но…

— Но что?

— Я вся горю.

Он тихо засмеялся ей на ухо:

— Я здесь, чтобы потушить твой огонь… после того, как ты сгоришь.

Голова Хэвенли откинулась назад, обнажая горло, когда она судорожно втянула воздух.

— Как?

Боже, она выглядела раскрасневшейся, красивой и такой чертовски готовой.

Бек провел кончиками пальцев ближе к месту соединения ее бедер.

— Раздвинь для меня ноги.

К его большой радости она мгновенно раздвинула ноги, приветствуя его. Тепло, исходящее от ее киски, обжигало его, заставляя хотеть выть, когда он скользил пальцами вверх и вверх… пока не начал играть с резинкой ее трусиков и скользить кончиком пальца чуть ниже.

Она вздрогнула. Ее глаза широко распахнулись, внезапно встретив его пристальный взгляд, и она ахнула. Но она не отстранилась. Не сказала "нет".