Когда мы дошли до водопадов, я увидела завораживающую картину. С высоты около семи метров со скалистого резного серого уступа с шумом падала прозрачная серо-голубая вода, по пути местами разбиваясь об отдельные небольшие камни. Внизу, сталкиваясь с водной гладью, падающая вода образовывала белую пену и стрелы брызг, а чуть дальше от места падения образовалась относительно тихая заводь, глубина которой позволяла свободно плавать.

На берегу мы расстелили два покрывала, и парни, быстро раздевшись, побежали в воду.

Это был хороший день. Леха сделал мне бутерброд с консервированными шпротами, Илья собрался печь картошку в золе. Когда мы накупались, Шерхан сделал мне качели из найденных остатков веревки, привязав ее к иве на берегу. Надо было держаться руками за палку, разбегаться и лететь над водой, чтобы в конце полёта разжать руки и с визгом падать в воду.

Мы сидели на покрывале, Лёха что-то рассказывал и вдруг замолчал. Он недовольно поморщился:

– Добрый, полез нырять, – он кивнул в сторону уступа.

Я увидела Диму, который стоял на камне, где-то посередине водопада и собирался спрыгнуть вниз.

Он прыгнул вниз головой, вытянув руки, и с брызгами вошел в воду.

– Красава, – сказал Саня, а Лёха скривился и покачал головой.

А ещё через несколько секунд Шерхан напряженно глянул на Лёху, потом на Саню, выругался и кинулся в воду. За ним побежал Злой. Я поняла, что что-то пошло не так. Лёха нервно кусал ногти. Шерхан и Злой ныряли по очереди, и в итоге Шерхан вытянул на поверхность Диму, стараясь держать его голову над водой.

Ужас сковал меня, зрачки мои расширились, сердце пропустило пару ударов, и я поняла, что я потеряла его. Я зажала рот руками, чтобы не закричать, и вросла в песок. Мой мир медленно опускался на колени, разлетаясь на миллионы песчинок, когда происходило его столкновение с землей. Кровь пульсировала в висках, меня начала колотить мелкая дрожь, накатила тошнота, я готова была вывернуть желудок прямо здесь на месте и еле сдерживала спазмы. Это не был страх, что с ним случиться что-то страшное. Это был конец мира, потому что страшное уже случилось. Я по-прежнему стояла и не могла пошевелиться, пропал голос, я не могла издать ни звука.

Злой уже выносил Диму на берег, он был белый, с синими губами, а лицо заливало кровью из раны на голове. Он не дышал. Лёха быстро начал реанимацию, и через минуту Добрый начать кашлять и плеваться водой. Это была самая долгая минута в моей жизни. Я смотрела на Доброго потемневшими глазами, зарёванная, и давала себе обещание, что никогда не позволю ему оставить меня. Я не хочу быть без него. Когда Дима окончательно пришел в себя, сидя на покрывале и зажимая рану на голове футболкой, он увидел меня.

– Испугалась, да? Иди сюда, Малая, – я села рядом, он обнял меня, – Никому не рассказывай.

Я обняла его в ответ. С тех пор я постоянно испытывала страх потерять его навсегда.

Ещё в тот год я впервые стала свидетелем драки. И поняла, что есть в Добром и тёмная сторона.

Дима обладал поистине гигантским терпением. В самой сложной и запутанной ситуации он единственный мог сохранять спокойствие. Когда случалась какая-то передряга, и даже дипломатичный Шерхан сверкал яростью, выплёвывая оскорбления, у Доброго была холодная голова. Он потрясающе владел собой. Но была очень тонкая грань, когда терпение заканчивалось, и у руля становилась ярость.

Это были парни, и драки случались. Злой просто выходил из себя и бил, потому что по-другому сказать «идите к черту» он не умел. Шерхан лез в драку, потому что дрался Злой, а стоять в стороне он не мог, хотя иногда удавалось решить вопрос дипломатией. Добрый дрался в трёх случаях – он или защищал, или защищался, или его накрывала ярость, и он переставал владеть собой.

В тот вечер мы с Лёхой подошли к торговому центру позже остальных, поэтому начало конфликта мы пропустили. Достаточно было видеть, что там же находились парни из пятнадцатой школы. В целом, это были неплохие ребята, но постоянное соперничество между районами портило картину. Всё произошло очень быстро, слева началась какая-то возня, и, подойдя ближе, я увидела, что Добрый уже сцепился с Малышом, лидером соперников. Драка была жёсткая, но ни Шерхан, ни Злой, ни другие парни почему-то не вмешивались, только отсекали попытки противников присоединиться к лидеру. Я мигом протиснулась между кучей ходячего тестостерона, и бросилась разнимать дерущихся. Малыш поднял меня за шкирку, и оттолкнул в сторону со словами «Это что ещё за херня», я не удержалась на ногах и упала. Добрый изменился в лице, его накрыло. Как в замедленной съёмке, Дима, вытирая кровь с лица, резко поднял меня, толчком передал меня Шерхану, развернулся и двинул Малышу. С остервенелой яростью, придавшей ему сил, он сбил противника с ног, и продолжал наносить удары, не разбирая, куда он бьёт. Злой и Денис оттащили Доброго от Малыша, которого быстро увели его ребята.

Добрый отошёл подальше от парней, сел на бордюр и начал вытирать кровь с лица.

– Малая, иди сюда, – позвал он меня.

Я взяла у кого-то бутылку воды и подошла к нему.

– Так, слушай сюда. Никогда не лезь в мужские разборки. Это правило, которое не обсуждается.

– Почему?

– Это правило! Поняла меня? Пацаны всегда сами разберутся, мужчины – тем более. А тебе может неслабо достаться. Не по-детски. Поняла меня?

Я кивнула.

– Не слышу, поняла или нет?

– Поняла, – пробубнила я и протянула ему воду.

Спустя месяц новые ливни вызвал тайфун «Зола» и мой регион опять погрузился под воду.

В этом году осенью я впервые получила почтовую открытку со смешным мультяшным котёнком и всего двумя предложениями, написанными аккуратным почерком: «С днём рождения, Малая! С меня ромашки и клубника, и пусть тебе подарят собаку. Добрый». Эту открытку я храню до сих пор.

Добрый приехал на каникулы всего на две недели, мы успели поговорить по душам только один раз, он в двух словах рассказал мне про свой первый курс и про учёбу ДВВИМУ. Рассказать ему, как дела у меня, я не успела – его ждала подружка. Да, у него появилась подружка.

Впервые я увидела Оксану у Димы дома, его родители уехали на дачу и вечером он позвал друзей. Как обычно я привязалась хвостом к Доктору и оказалась среди них.

Это была очень красивая девушка. Прекрасно в ней было всё – от кончиков длинных ресниц, до наманикюренных ухоженных пальчиков и аромата её парфюма. Оксана была стройной блондинкой с яркими голубыми глазами и кукольным личиком. Высокая аккуратная грудь, тонкая талия. А ещё у неё были самые длинный и красивые ноги, которые я когда-либо видела. Короткая юбка прекрасно это демонстрировала. То, что её дерзкая красота сбивает с ног, Оксана знала и пользовалась этим. Она медленно прошла через всю комнату, мило улыбаясь каждому и говоря «привет», подошла к Доброму, положила руки на его талию и прижалась к нему, он обнял её в ответ. Я отвернулась. Опустив взгляд, я шла искать самый дальний и незаметный уголок, чтобы спрятаться, мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Печаль от осознания моего несовершенства, моей худобы, моей нескладной подростковой фигуры и веснушчатого лица с большим ртом завладела мной без остатка. Громкий голос заставил меня вздрогнуть.

̶ Что она тут делает? – куколка посмотрела на меня сверху вниз как на таракана. Шерхан наклонился и что-то сказал ей, на что она кивнула и залилась мелодичным заразительным смехом. Мне стало не по себе. Мои глаза нашли Доброго. Он внимательно смотрел на Оксану, и одна бровь у него была вопросительно изогнута. Меня он не замечал.

Волна холодной режущей боли родилась где-то внутри и начала терзать моё детское сердечко. Ну и пусть, решила я. Чёрт с ними со всеми. Когда-нибудь я вырасту и стану потрясающе красивой. Все будут меня любить, и никто больше не будет надо мной смеяться. Я тихонько выскользнула из квартиры. Уже сгустились сумерки и на улицах зажгли фонари. Глядя под ноги, я медленно побрела в сторону дома.