Он действительно часто спал на диване даже у себя дома… но понятия не имел, где имел привычку спать профессор Чу.

Делил ли он спальню с Мо Жанем?..

— Тогда доброй ночи, — кивнул Вэйюй. — Если что-нибудь понадобится, не стесняйся меня разбудить. Ты открыл окно, а на улице холодно…

— Спасибо. Всё в порядке, — Чу Ваньнин неловко улыбнулся, хотя сам от себя не ожидал подобной реакции. — Доброй ночи…

Его сердце словно залили медовым сиропом — в груди вдруг стало бесконечно горячо и сладостно.

Он проводил Мо Жаня взглядом, пока тот не скрылся за дверью.

Почему-то стало ужасно стыдно из-за обмана — он ведь и впрямь не собирался продолжать съемки неба. Вместо этого он нашёл в себе наконец мужество пересмотреть фотографии с карты памяти профессора Чу.

Перебросив всё содержимое в облако, он решил воспользоваться ноутбуком, чтобы всё как следует изучить.

Фотографии оказались самыми разными — начиная от небольших личных посиделок с Вэйюем в кафе и парках, и заканчивая кадрами рассветов и закатов.

Были там и фото интимного характера, однако Ваньнин не решился их открывать — куда больше его сейчас привлекали домашние селфи, на которых профессор Чу и Мо Вэйюй выглядели беззаботно и так счастливо, что у него невольно начинало щемить сердце.

“Как мог ты его бросить, Чу Ваньнин?.. Ты ведь любил его… Почему? Даже я, посторонний человек, чувствую к нему сострадание, а ты… неужели ты не понимал, что причиняешь ему боль?”

Ваньнин в который раз испытал странное отчаяние.

Он вдруг обратил внимание на скрытый файл непонятного формата, который по объему не мог быть фотографией — и замер, потому что он назывался весьма красноречиво.

Юйхэну.

Сердце Ваньнина пропустило удар.

Он попробовал открыть его, но файл запросил пароль.

Ваньнин тихо выругался себе под нос, положительно не понимая, как именно мог профессор Чу защитить свой архив — может, он рассчитывал, что к этому моменту к нему вернутся воспоминания?

Зачем же тогда оставлял скрытое послание?..

Чу Ваньнин вздохнул. Единственным логичным вариантом было предположить, что пароль ему знаком.

Ругаясь последними словами, он набрал “beidou7”.

Файл распаковался — оказавшись пятиминутной видеозаписью.

Чу Ваньнин несколько минут просто смотрел на стоп-кадр, на котором чётко виднелось его собственное лицо.

“Ладно…”

Он нажал на воспроизведение, убедившись, что звук стоит на минимуме.

Видео раскрылось на весь экран ноутбука, и теперь с него на Чу Ваньнина смотрел худощавый мужчина средних лет, удивительно похожий на него, и в то же время как будто другой.

В его глазах читалась глубокая печаль.

“Здравствуй…”

Ваньнин поставил видео на паузу, пытаясь отдышаться.

Каким-то образом он уже знал, о чём пойдёт речь, но всё равно должен был это услышать. Хотел себя заставить посмотреть всё до конца — хотя понимал, что записывал всё это… сам.

“Если ты смотришь это видео, ты знаешь, что произошло.

Возможно, ты продолжаешь искать ответы… и я могу тебя заверить в том, что у меня их тоже нет.

Я не знаю, поступаю ли правильно, и к каким последствиям приведёт мой поступок — но верю, что ты сделал бы на моём месте точно так же.

Думаю, ты уже знаешь, о чём я собираюсь тебе сказать.

Да, я болен. Мне осталось не более месяца — по крайней мере, так говорят врачи — и смысла мне быть в больнице нет.

Через месяц меня не станет, так или иначе — но, согласно теории квантового бессмертия, с которой ты наверняка знаком, никто из нас не умирает, и всегда есть Вселенная, где существует некая альтернативная здоровая версия нас самих.

Я наблюдал за тобой какие-то время — не самостоятельно, разумеется. Мне приходилось просить об этом под разными предлогами Ши Минцзина, с которым ты, к счастью, не был знаком.

Так я узнал, что ты живёшь один.

У тебя никого не было — а, значит, ты ничего не потерял бы, переходя в иную Вселенную.

Я прошу прощения у тебя за то, что вынужден был поступить именно так — но, боюсь, у меня действительно не было выбора. Ты будешь помнить обе жизни, проводя время во втором мире, поэтому ни о чём не беспокойся. Я действительно в этом уверен, иначе бы не затеял всё это.

Я пошёл на этот риск ради него.

Я знаю, ты не оставишь его — и почему-то уверен, что ты сумеешь о нём позаботиться.

Думаю, ты однажды поймёшь меня. И возможно простишь — даже если не простит он.

Прошу, держи это в тайне — я не хочу, чтобы он тосковал по мне — особенно теперь, когда у него есть ты.

Спасибо.”

Запись закончилась уже как минут десять, а Чу Ваньнин продолжал смотреть в одну точку, пытаясь понять, что чувствует.

Он был зол на профессора Чу — но это была бессильная глупая злость, больше напоминавшая волны, разбивающиеся о скалы.

Он не мог ничего изменить — но при этом понимал, что профессор совершенно точно не мог предугадать, что он повстречает в эти три года накануне смещения Мо Жаня из другого мира.

И уж тем более никто из них не мог знать, что Чу Ваньнин полюбит не того Мо Жаня — и в результате окажется в ситуации, когда не сможет к нему вернуться.

Что он теперь мог предпринять?..

Он стёр видео, действуя на автопилоте — а затем выключил ноутбук и прямо в одежде забрался на диван, закутавшись в плотное одеяло.

Впервые он не понимал, как исправить ситуацию.

Ему было жаль Мо Жаня из другого мира — и жаль Мо Вэйюя, который три года ждал человека, которому даже не хватило смелости перед ним открыться. Который предпочёл исчезнуть, ничего толком не объясняя, и пожертвовать чьей-то судьбой… не потому, что ему хотелось продолжать жить, а потому что он не был достаточно храбрым, чтобы остаться и хотя бы рассказать правду.

Профессор Чу пошёл на всё это из любви к Вэйюю — но что же теперь было с любовью самого Чу Ваньнина? Кто теперь интересовался его чувствами?..

Он даже не мог понять, как правильно было бы поступить, если бы у него всё же был выбор: отправиться в свой мир, где его ждал Мо Жань, или всё-таки остаться с Мо Вэйюем этого мира?..

Где в этом всём должно было остаться место ему самому?

Его желаниям?..

Любой выбор казался неправильным — как и мысль о том, чтобы выбирать.

========== Часть 2. Глава 11 ==========

…Той ночью Мо Жань долго не мог уснуть. Лежал без сна в постели, зло глядя в пустой потолок.

Он предполагал, что профессор Чу не исчез бы на три года без определённых причин, и даже наивно убеждал себя, что однажды сможет их каким-то образом понять.

Думал, что ему будет всё равно, почему Чу Ваньнин решил уйти, если тот к нему однажды вернётся.

Вот только он понятия не имел, что делать ему теперь, когда в его жизнь действительно вернулся Ваньнин — который совершенно точно никогда более не станет прежним.

И который не выбирал к нему вернуться.

Этот выбор сделали вместо него.

Он находился в чужом ему мире, жил в квартире, которая ему больше не принадлежала, с человеком, быть с которым не собирался.

Которого даже толком не знал.

И он ничего не мог исправить…

Мо Жань закрыл лицо руками, пытаясь прекратить этот чёртов поток дерьмовых мыслей.

…Он ведь любил Чу Ваньнина.

Все эти годы ждал его — разве этого было мало?

Быть любимым. Окружённым заботой и теплом.

Даже если он больше не помнил Мо Вэйюя… даже если он был для Чу незнакомцем — разве чувств Мо Жаня было мало, чтобы найти хоть какой-нибудь отклик?

Вэйюй скривился, понимая, как жалок в своих попытках оправдать произошедшее.

Его вины в том не было, но он видел, с каким отчаянием Чу Ваньнин смотрел на него, как бессознательно несколько раз за вечер тянулся к телефону — а затем останавливал себя и убирал руку.

Он хотел бы написать Мо Жаню другого мира — но не решался. Не находил сил, зная, что больше его никогда не увидит.

Мо Вэйюй не подал виду, словно что-то заметил, но он всё понял.