Ему вдруг стало не по себе.
Он помнил тот последний день, когда видел профессора Чу — тот его ни о чём не предупредил перед уходом, так что он продолжал ждать его целый день, а затем и ночь.
Он тогда не спал несколько суток, и всё пытался дозвониться до мужчины. Написать ему хоть что-то. Понять, где он.
Известий о нём не было ни в местных больницах, ни в полиции.
Никто о нём ничего не знал толком — он сам по себе был малообщительным человеком.
Возможно, если бы Ши Минцзин что-то знал, он бы сказал ему ещё тогда — это он пришёл к нему домой через неделю после исчезновения Ваньнина, потому что Мо Жань сорвал важную съемку.
Весь ужас состоял в том, что съемка была запланирована именно в расписании Мо Вэйюя — это был тот редкий случай, когда фотографировать должен был он сам, а не профессор Чу.
И запланирована она была еще месяц назад.
Ещё тогда Мо Жань не мог не задуматься, что Чу Ваньнин, вероятно, знал, когда собирался уйти. Именно потому он строил планы работы в студии таким образом, чтобы Мо Вэйюй в результате справлялся с заказами в одиночку.
Эта мысль сначала выбила Вэйюя из колеи, лишив последних надежд и иллюзий, что всё это произошло случайно, и Чу всё равно вернётся… а затем он перестал саботировать запланированные проекты, потому что по некой странной причине начал верить, что, если Чу Ваньнин вернётся, ему будет важно знать, что его студия — его детище — в порядке.
Если вернётся…
Мо Жань перевёл взгляд на Чу Ваньнина, который перестал обращать на него внимание и продолжал лохматить мокрые волосы полотенцем.
Он знал, где лежали полотенца, и где находились банные принадлежности.
У него не возникало проблем с тем, чтобы найти свою чашку — ту самую, что принадлежала некогда профессору Чу.
Чу Ваньнин был у себя дома — и дом этот был им обжит.
Мо Жань уставился в пустоту, а затем тихо проговорил:
— “Сильнее тоскую, чем ближе порог тобою обжитого дома…”
Ваньнин развернулся к нему лицом, но продолжал молчать. Он словно ждал продолжения — но Мо Вэйюй не стал проговаривать стих до конца. Вместо этого он спросил:
— Что ты собираешься делать дальше? Вернёшься к тому… Мо Жаню?
Он почти не замялся, произнося собственное имя по отношению к другому человеку.
Сердце налилось болью, от которой было невозможно избавиться.
Её можно было разве что скрыть — спрятать где-то в вежливом вопросе — но не утолить.
— Нет.
Мо Вэйюй молча поставил перед Ваньнином горячий чай, ожидая продолжения. Когда же его не последовало, он решил задать ещё один вопрос:
— Но он тебе небезразличен?
— Возможно, — Чу Ваньнин поднял на Мо Жаня тёмные глаза, но по их выражению невозможно было ничего прочесть.
— Тогда… можно спросить, почему?
— Нет.
Казалось, “нет” стало тем словом, которое теперь Чу Ваньнин повторял чаще всего. По такому односложному ответу едва ли возможно было понять его чувства — были ли они у него вообще.
— Я могу встретиться с Ши Минцзином вместе с тобой, если ты об этом переживаешь, — добавил он, помолчав. — Я не собираюсь перекладывать на него ответственность, если тебя это беспокоит. Я действительно пообещал тебе помочь с поисками профессора Чу… но, боюсь, я сделал всё, что мог. Мы не должны были оказаться в одном мире — в этом я уверен совершенно точно. Наша с тобой встреча не должна была произойти. Прости.
Впервые за всё время Вэйюй вдруг почувствовал в том, как Чу Ваньнин подбирал слова, сожаление.
Он не искал оправданий — скорее, признавал, что подвёл Мо Жаня.
— Чу Ваньнин, — Вэйюй попытался прикоснуться к руке мужчины, но тот поспешно встал, не выпив и глотка чая.
— Мы встретимся с Ши Минцзином, а затем попрощаемся друг с другом. Человек, которого ты ищешь… он где-то там, Мо Жань. Я не вправе занимать его место.
С этими словами Чу покинул гостиную, оставив после себя лишь остывающий чай и сброшенное на стол мокрое полотенце.
Мо Жань опустил голову на руки, пытаясь справиться с эмоциями.
Нет, если он пойдёт за Ваньнином, если попытается переубедить его — это не поможет.
Он знал это так же ясно, как и то, что до встречи с Ши Минцзином дело может не дойти, потому что Чу явно не намеревался долго ждать.
Единственным выходом было просить Ши Мэя о встрече прямо сейчас — как можно скорее.
Мо Вэйюй набрал его, борясь со странным ощущением, словно время начинает ускользать, ускоряясь с каждой секундой, приближая неотвратимое.
— Да?.. — на том конце связи голос Ши Минцзина звучал как-то слишком уж отдалённо.
— Нам нужно встретиться. Сейчас, у меня, — Мо Вэйюй, не дожидаясь реакции, завершил звонок.
Он понятия не имел, придёт ли Ши Мэй, но пытаться объяснить ему в телефонном порядке происходящее было бы слишком проблемно, и, вероятно, уменьшило бы шансы, что тот вообще явится.
========== Часть 2. Глава 10 ==========
…Ши Минцзин не заставил себя ждать — он явился аккурат через час после звонка Мо Вэйюя. Высокий и подтянутый, холёный от кончиков пальцев до длинных ресниц, он производил впечатление прекрасного юноши-Адониса. Мягкий вопросительный взгляд упёрся в Мо Жаня с самого порога, на губах застыла вежливая улыбка.
— Ты просил меня прийти поскорее.
Он определённо ожидал объяснений.
Мо Вэйюй припомнил, что три года назад именно Ши Мэй был первым, кто пришёл к нему после исчезновения Чу Ваньнина. Прошла неделя, и он начал беспокоиться, почему Мо Жань не является на съёмки… в итоге он обнаружил своего друга в хлам пьяным, лежащим на полу посреди гостиной в обнимку с фотокамерой.
Вэйюй помнил, как из раза в раз пересматривал кадры, сделанные за день до исчезновения профессора, и продолжал истязать себя одним и тем же вопросом.
Знал ли он?..
Ведь если Чу Ваньнин знал, что это их последний совместный день, как мог он так ярко улыбаться в объектив… улыбаться Мо Жаню в глаза, зная, что должен его оставить?..
Осознавать этот факт было слишком больно. И ещё больнее оказалось жить в незнании, что с Ваньнином.
Каждый день Мо Вэйюй просыпался с мыслью, что он вернётся, и засыпал, думая, что завтра будет новый день, и, возможно, что-то изменится.
В итоге к дому без Чу Ваньнина он так и не привык: держал в шкафу его вещи, старые заметки и блокноты все эти годы. Однажды всё это могло бы довести его до сумасшествия — но при этом он продолжал себя истязать, храня в кухонных ящиках любимый чай Чу и оставляя его чистую чашку на привычном видном месте.
Он всё ждал — и Ши Минцзин был прекрасно осведомлён о его ожидании. О том, что его жизнь остановилась на эти три года.
Неужели всё это время он что-то знал о профессоре Чу, но молчал?..
— У меня есть несколько вопросов, — Мо Жань пропустил Ши Мэя, отходя в сторону. — Это действительно не могло подождать.
Ши Минцзин окинул Вэйюя внимательным взглядом.
— Это как-то связано с Чу Ваньнином? Если ты хочешь спросить, не знаю ли я, где он… — он вдруг замолчал, заметив Ваньнина в гостиной.
— Нет, я не потому тебя позвал, — Мо Вэйюй вздохнул. — Ты ведь знаешь, что… это не профессор Чу?
— Боюсь, я не совсем понимаю, о чём речь, — Ши Минцзин поджал губы.
— Нет? — Мо Жань был готов поклясться, что, услышав его вопрос, Ши Мэй неосознанно поморщился.
— Нет, — Ши Минцзин вздохнул. — Но, раз уж дело обстоит таким образом, мне действительно есть, что сказать. Хорошо, что вы вместе.
— …… — Мо Жань молча проследовал за Ши Мэем в гостиную, где тот, поравнявшись с Чу Ваньнином, мягко кивнул в знак приветствия.
— Профессор Чу, добрый вечер. Я ждал, когда вы позвоните.
Чу Ваньнин кивнул в ответ:
— Добрый вечер. Боюсь, мне действительно нужно было позвонить вам раньше. И — Мо Жань прав, я никакой не профессор. Я всего лишь похож на него.
Ши Мэй хмуро кивнул, а затем покачал головой, сохраняя молчание. Мо Вэйюй всё это время продолжал наблюдать за происходящим, и всё ещё не понимал, что именно его так сильно беспокоит: то, что его ассистент и прежний товарищ по учёбе ведёт себя так, словно не происходит ничего странного, или всё же тот факт, что Ши Минцзин полностью сосредоточился на Ваньнине, словно забыв о существовании Мо Жаня. В его ясных персиковых глазах читался неподдельный интерес, от которого почему-то пробирало холодом.
