Существовал только один Чу Ваньнин.

Он мог выглядеть немного моложе, его воспоминания отсутствовали, либо же были неполными, но… это всё ещё был он.

Он был узнаваем в крошечных деталях, таких как почерк, и даже манера писать определёнными сокращениями. В том, как он беспорядочно растрёпывал волосы, погружаясь в мысли — и даже в нарочитой замкнутости, когда он считал, что таким образом может избавиться от внимания Вэйюя.

Мо Жаню всё это было хорошо знакомо.

После стольких лет ожидания и бесконечных попыток забыть, или хотя бы перестать ждать так отчаянно, как мог он не узнать Чу Ваньнина?..

Его сердце, покрытое пылью и, как он думал, мёртвое, снова забилось в груди. Болезненно — но отчётливо. Оживая

Вот только от этого становилось ещё больнее.

Ваньнин, который теперь его не узнавал, был всерьёз намерен отыскать профессора Чу. Он был непоколебим.

И… всё ещё оставалось неясным, с кем же он общался в чате.

Мо Жань мрачно уставился на плотно закрытую дверь ванной, понимая, что мужчина унёс телефон с собой — и, даже если бы он его оставил, едва ли это могло бы хоть что-то прояснить.

Он выдохнул.

Снова пролистал записи и неожиданно впился взглядом в обведённое несколько раз знакомое имя, напротив которого значился вопросительный знак.

“Ши Минцзин… Какого х*ра?”

Он вдруг понял, что Чу Ваньнин выписал его, пересмотрев более половины записных книжек, и даже каким-то образом выделил как повторяющуюся константу.

Не его, Мо Жаня. А — грёбаного Ши Минцзина.

Между тем, в душе прекратился шум воды, а вслед за этим послышались осторожные шаги.

Вэйюй обернулся как раз вовремя — дверь в ванную открылась и показался Чу, успевший переодеться, но толком не высушившийся.

— В ванной есть фен, — Мо Жань встретил рассерженный взгляд, а потому тут же решил сменить тему. В конце концов, были вещи и поважнее, чем мокрые пятна на футболке или лужи в гостиной. — Я пересмотрел твои заметки. Ты указал в них Ши Мэя?

— Да, — Ваньнин, ёжась от холода в мокрых вещах, подошёл к столу, но Мо Вэйюй успел забрать записи прежде чем на них попала вода и всё поплыло. — Что такое?

— Ничего, — Мо Жань вздохнул. — Где полотенце? Я помогу тебе высушить волосы.

— Ты спросил меня о Ши Минцзине, — Чу Ваньнин раздражённо нахмурился. — С волосами я как-нибудь сам справлюсь. Тебе всё ещё интересно знать, что я обнаружил?

Мо Вэйюй кивнул. Он больше не мог найти никаких других слов, потому что опасался, что Чу Ваньнин, настроение которого сейчас напоминало вымокшего дворового кота, перестанет вообще что-либо говорить.

— Ши Мэй — тот человек, имя которого фигурирует вне зависимости от временного отрезка. Я даже выписал несколько встреч с его участием, которые, похоже, были назначены в одном времени, но при этом должны были пройти в ином. Погляди, — Ваньнин потянулся к одной из тетрадей, но Мо Жань проворно успел её убрать.

— У тебя влажные руки, ты испортишь записи.

Чу Ваньнин молча вытер ладони об и без того мокрую футболку и, смерив Вэйюя ледяным взглядом, забрал у него заметки. Пролистав несколько страниц, он остановился, указывая на дату и имя.

— Очевидно, здесь речь идёт о том, чтобы Ши Минцзин закупил в студию новые софтбоксы. Посмотри на дату на странице внимательно и запомни её, — Чу перевернул ещё несколько страниц в обратном порядке и указал на всё ту же дату, но теперь она значилась в самом верху ежедневника. — В этот же день профессор Чу принимал пересдачи. То есть, он знал, что Ши Минцзин занесёт к нему в студию оборудование, хотя сам отсутствовал — именно потому он его об этом и попросил. Но… смотри дальше, — он перевернул ещё одну страницу. — Снова Ши Минцзин. Заносит ему ключи от студии после шестой пары… но в записях прошлого года указано, что студию профессор Чу открыл за деньги, полученные в качестве выходного пособия. Он более не преподавал.

— Может быть, он просто перепутал даты, или сделал случайную запись в старом ежедневнике, не имея ничего под рукой?.. — Мо Жань потёр лоб. Он вдруг подумал, что такое положение вещей куда более вероятно.

— Может быть, — Чу Ваньнин взял другой блокнот. — А вот здесь, к примеру, профессор назначает дату съемки и договаривается со своим ассистентом Ши, при этом, судя по дате, это происходит на год раньше. Получается, он ещё преподавал. Если всё именно так, как ты предполагаешь, о последовательности ежедневников нет и речи, но, если анализировать глобально, сам ежедневник выпущен позже, чем год, который фигурирует в большинстве записей. Смотри…

Мо Жань уставился на календарь на форзаце, затем хмуро перевёл взгляд на Ваньнина.

— Может, он переписывал свои старые записи?

— Не исключено, — Чу кивнул. — Слишком уж они аккуратные. Не верится, что человек, который вёл ежедневник, мог что-то не туда записать. У профессора разборчивый почерк. Скажи, как давно у тебя эти вещи?

— Что-то было здесь, что-то — забрал из студии, когда он исчез, — Мо Вэйюй неожиданно ощутил неприятное колебание. — Думаешь, он писал это для меня? Специально оставил?..

— Не знаю, — Ваньнин пожал плечами. — В студию имел доступ также Ши Минцзин, так что, вероятно, всё это он писал для кого-то из вас.

— ……

Мо Вэйюй вдруг вспомнил, что Ши Мэй явился в студию в тот же день, когда он спустя столько лет встретился с Чу Ваньнином. Он знал, что совпадения бывают, и у них была назначена съемка, но… теперь всё это казалось не то, чтобы простой случайностью.

Мог ли Ши Минцзин знать куда больше, чем показывать?

— Думаю, тебе стоит поговорить об этом с ним, — Чу Ваньнин отложил все записи и, подойдя к шкафу, достал свежее полотенце и тёплый безразмерный свитер.

Похоже, у него от холода уже начали трястись губы, да и сам он напоминал лист на ветру.

Мо Жань, качая головой, включил чайник. Он понятия не имел, чем ему мог помочь Ши Мэй, если он и так знал, что профессор Чу и человек перед ним — одна и та же личность.

Однако возможно он всё-таки смог бы пролить свет на то, почему Ваньнин ничего толком не помнил?..

— А ты хорошо знаешь Ши Минцзина? — решил удостовериться Вэйюй в своих догадках.

— Встретил его впервые пару дней назад — примерно тогда же, когда столкнулся с тобой, — Чу Ваньнин надевал свитер через голову, и часть слов терялась в высокой горловине, которую он не успел расправить.

— Он не говорил ничего странного?

— Ну, он подумал, что я профессор Чу, если ты об этом, — Ваньнин наконец справился с одеждой и теперь наматывал на голову полотенце. — Но в остальном… — он нахмурил брови, вдруг смолкнув.

— Что такое? — Мо Жань едва не пролил кипяток себе на руку вместо чашки. Его внимание разом переключилось снова на Ваньнина.

— Он предлагал свою помощь. Говорил, что я могу позвонить ему в случае, если что-то понадобится.

— Но ты не позвонил, — Мо Жань кивнул.

— Разумеется, нет, — Чу Ваньнин продолжал сушить волосы, и со стороны это выглядело как хаотичные попытки вырвать их по прядям при помощи многострадального полотенца.

Вэйюй не выдержал:

— Но ты решил обратиться за помощью ко мне, правда? Как думаешь, почему?

— Я вообще-то собирался отдать тебе фотоаппарат, — одёрнул его хмуро Чу Ваньнин. — В чём именно ты мне, по-твоему, помогаешь?

— Мог бы помочь высушить голову, — Вэйюй заулыбался, заметив кислую мину на красивом лице. — Послушай, золотце, возможно, попросить Ши Мэя рассказать об отношениях с профессором — не такая уж дрянная идея. У меня есть его номер, так что…

— …вот и чудесно, — оборвал его Чу Ваньнин. — Встретьтесь и обсудите странные записи в ежедневниках профессора Чу. К сожалению, более я не смогу тебе ничем помочь — а Ши Минцзин знает наверняка больше моего, если вообще знает.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Мо Жань.

— Завтра утром я уйду.

Мо Вэйюй дёрнулся, словно его ударили. На секунду ему показалось, что его и впрямь оглушили, потому что в уши словно набралась вода, не давая ничего понять из того, что говорил Чу Ваньнин дальше.