Черт, он настолько боялся потерять Чу, быть отвергнутым им снова — а по иронии, это и стало той самой последней каплей, заставившей реку выйти из берегов.

Он едва не потерял единственного человека, который имел для него значение, только потому что слишком боялся его потерять… Что могло быть более глупым?

Мо Жань хмуро уставился на собственное отражение в зеркале заднего вида. Он выглядел так же, как обычно: улыбчивое лицо, вьющиеся волосы, небрежно собранные в высокий хвост, сосредоточенный взгляд темных глаз…

Он невольно вспомнил, как нежно Ваньнин касался его лица еще утром и перебирал прохладными пальцами его волосы. Почти невесомые прикосновения вызывали зависимость сродни маниакальной — иначе Мо Жань не мог объяснить тот факт, что его возбуждали одни лишь фантазии о простых, бл*ть, прикосновениях.

«Что, если он передумает?.. Или снова сделает вид, словно ничего не было?»

Мо Жань припарковался у ворот дома Чу и несколько секунд просто сидел в машине ничего не делая. На часах было уже пять минут десятого.

Тихо выругавшись, он наконец набрал Ваньнина — и спустя несколько мучительных минут ожидания… тупо уставился на экран.

Чу, мать его, сбросил звонок.

«Бл*...»

Мо Жань приложился лбом к стеклу, не сдерживаясь в выражениях. Он подозревал, что Чу Ваньнин вполне способен снова замкнуться или вести себя так, словно ничего не произошло — но даже не догадывался, что тот решит тупо отморозиться!..

Юноша тихо выдохнул, пытаясь успокоиться, а затем снова набрал номер Ваньнина — и принялся ждать. На этот раз звонок был сброшен буквально через пару гудков.

«С*ка!!!»

Однако, к его удивлению, буквально в следующую секунду ему пришло сообщение от балетмейстера Чу с какими-то весьма невнятными объяснениями.

Тот писал:

«Мо Жань, я немного задерживаюсь. Пожалуйста, подожди меня в машине еще десять минут.»

Вэйюй потер глаза, ущипнул себя, а затем снова перечитал эти несколько фраз.

Он определенно не понимал, что может заставить Чу задержаться даже на минуту — обыкновенно тот был даже излишне пунктуален, и пилил всех, кто позволял себе прийти на репетиции позже себя.

«Какого хр*на?..»

Еще более подозрительно было то, что Ваньнин даже не подумал впустить его в дом.

Однако Мо Жаню не приходилось особенно выбирать, так что он приготовился ждать столько, сколько нужно. В конце концов, Ваньнин не попытался слиться — он всего лишь опаздывал.

Даже если он заставит Вэйюя ждать до утра — то не сдвинется с места.

Следующие несколько минут тянулись особенно долго: юноша продолжал перечитывать сообщение Чу и время от времени беспокойно коситься на часы. Под ложечкой неприятно посасывало, и напряжение медленно подползало к точке кипения.

Ровно в четверть десятого, верный своему слову, на горизонте показался балетмейстер Чу, и лишь тогда Мо Жань позволил себе медленно выдохнуть — потому что мужчина решительно направлялся в сторону его машины, выглядя при этом так, словно собрался кому-то надрать зад. На лице его было написана высшая степень раздражения, а взгляд метал молнии.

«Такой красивый... даже когда злой…»

Мо Жань буквально перестал моргать, следя за каждым движением Чу. Всякий раз, глядя на Ваньнина, он словно видел его впервые: даже то, как мужчина просто идет, было захватывающим зрелищем. Движения были четкими, отточенными, и в то же время наполненными изяществом — в них была и острота холодного оружия, и плавность стихии.

— Ваньнин, — Мо Жань вышел ему навстречу.

— Привет, Мо Жань, — балетмейстер Чу резко остановился, и только теперь юноша заметил, что у него было что-то в руках. — Это… это тебе.

Мо Жань хотел перехватить сверток, но Ваньнин почему-то с поразительной ловкостью убрал его в сторону. Выражение его лица при этом стало еще более грозным.

— Можно мне посмотреть?..

— Может, позже? — Чу Ваньнин натянуто улыбнулся, и у Мо Жаня перехватило дыхание от того, как на секунду неуловимо смягчилось обыкновенно лишенное всяких эмоций лицо, выдавая крайнюю степень смущения.

— Как скажешь, — юноша помог Чу сесть на пассажирское сидение, решив, что не станет ни на чем настаивать.

Ему было до одури любопытно, что было в том таинственном свертке такого, что Ваньнин едва не убежал обратно в дом, однако он мог заставить себя подождать. В конце концов, главное — мужчина все-таки сидел сейчас совсем рядом с ним, тщательно пристегнутый и выглядящий так, словно собрался как минимум встретиться лицом к лицу с главным боссом какой-нибудь особо кровавой RPG. Даже одет он был соответствующе: обыкновенные траурно-белоснежные одеяния сменил на не менее траурно-черные минималистичные свитер и джинсы, а волосы собрал в высокий хвост, предварительно скрепив... — глаза Мо Жаня расширились — той самой заколкой! Рубиновые лепестки нежно поблескивали в тусклом свете уличных фонарей и отбрасывали алые блики на черный шелк волос.

«Все-таки он ее носит!..»

Это поразительное открытие подействовало на Мо Жаня как гром средь ясного неба. Он уставился на Ваньнина во все глаза с абсолютно глупым выражением лица, расплываясь в улыбке.

— Так… мы едем? — Чу нахмурился, видимо, не понимая, чем вызвана такая бурная реакция.

— Да… да, как скажешь, — невпопад закивал головой Вэйюй, но улыбаться не перестал.

Следующие полчаса прошли относительно спокойно, если исключить тот факт, что балетмейстер Чу время от времени неловко поглядывал на Мо Жаня — и выглядел при этом так, словно вот-вот попросит повернуть обратно. Когда же Мо Жань наконец припарковался в абсолютно незнакомом квартале, лицо его приобрело откровенно бледный оттенок.

— Мы... приехали? — переспросил он, чувствуя себя невероятно глупо потому что, совершенно очевидно, Мо Жань бы не стал останавливаться без весомой причины.

— Ну, в общем, да, — юноша ухмыльнулся. — Я хотел сегодня показать тебе место, где я часто проводил время до того, как уехал на гастроли. Мне всегда хотелось привести тебя сюда, Ваньнин, но… мне казалось, ты ни за что бы не согласился.

— Но я здесь, — Чу приподнял брови, очевидно, считая, что этого факта достаточно для того, чтобы возразить Вэйюю. — И, к тому же, не припомню, чтобы ты меня приглашал хоть куда-то в то время, что я был твоим учителем…

— На самом деле, я приглашал тебя много раз, — Мо Жань прищурился. — Я звал тебя пообедать вместе, наверное, раз сто, но ты просто…

— Я говорил, что не голоден, — закончил за него Ваньнин, пожимая плечами. — Ты прав. Но как бы это выглядело, если бы я согласился? Тебе сколько тогда было… десять? Одиннадцать?

Мо Жань рассмеялся.

— Какая разница, как бы это выглядело? Ты старше меня всего на пару лет, Ваньнин, но ведешь себя так, словно в отцы годишься.

— Вздор, — балетмейстер Чу опасно прищурился. — В подростковом возрасте разница ощущается совсем иначе. В сравнении со мной ты был мальчишкой.

— Но сейчас-то я уже не похож на ребенка, ...учитель?.. — юноша явно забавлялся.

Определенно он прекрасно знал, что был не только выше ростом, но и сложен крепче. Даже размер их рук отличался — не говоря уже о том, что у Мо Жаня были более широкие плечи, а мускулатура буквально выпирала из-под одежды. Ваньнин же хоть и был в отличной форме, но само его астеническое сложение никогда не позволяло ему похвастаться слишком рельефным телом. И один лишь этот факт иногда отчаянно смущал.

Нет, назвать Мо Жаня ребенком теперь мало у кого повернулся бы язык. К тому же, Чу тут же некстати вспомнил о том, насколько внушительно Вэйюй был сложен ниже пояса — зрелище заставляло его нервничать даже спустя столько времени. Он до сих пор жалел, что тогда ему не хватило духу заставить себя не смотреть.

— Ваньнин?.. — окликнул его Мо Жань. — Пойдем?

Чу Ваньнин, едва живой от стыда, поспешно прогнал не самые удачные воспоминания и кивнул. Однако, едва он вышел из машины, горячая ладонь Вэйюя мгновенно накрыла его глаза. Вторая же рука юноши обвилась вокруг талии мужчины, заставляя остановиться.