Ваньнин снова дернулся, пытаясь высвободиться из захвата, но на этот раз Мо Жань не собирался позволить ему взять верх — он был слишком зол чтобы соображать, что причиняет Чу боль, и тот все еще слишком слаб.
— Я запру тебя нах*р и буду следить, чтобы ты ничего не выкинул!.. Ты... хоть понимаешь, что творишь?! — он вцепился в плечи Чу и буквально тряс его. Чу Ваньнин же был настолько ослаблен приступом, что не мог даже толком голову держать прямо, и потому с каждым рывком бился затылком об пол. — Чу Ваньнин, ты, бл*ть, слышишь меня?!!
Ваньнин окончательно обмяк в его руках, но его дыхание медленно восстанавливалось — и лишь взгляд неожиданно наполнился диким ужасом.
Он смотрел на Мо Жаня с таким выражением лица, словно увидел чудовище.
В это же мгновение у него завибрировал в кармане телефон — но Мо Жань был быстрее и успел перехватить его до того, как Чу сумел до него дотянуться. Продолжая придавливать мужчину к полу своим весом, он хмуро уставился на экран.
«Ши Мэй… какого х*ра он звонит тебе посреди ночи?!»
Он отбросил телефон в сторону, и тот продолжил жалобно жужжать откуда-то из угла. В тишине кухни звук казался особенно громким.
Мо Жань снова склонился к Ваньнину, глядя в расширенные от ужаса зрачки, которые, казалось, заполнили собой почти всю радужку. Их лица теперь разделяли всего несколько жалких сантиметров воздуха, так что он мог чувствовать, как прерывисто дышит Чу, и как неистово колотится его сердце.
— Ты хотел знать, почему я ненавижу тебя, — выдохнул он, и его ладонь неосознанно прикоснулась к затылку Ваньнина, мягко поглаживая ушибленное место. — Но что, если я ненавижу тебя только потому что ты не позволяешь себя любить иначе?..
Чу неожиданно замер, но ужас, расплескавшийся в его все еще слезящихся после приступа глазах, казалось, усилился тысячекратно.
— Правильно, Ваньнин. Смотри на меня, — прошептал Мо Жань, щекоча дыханием сжатые в тонкую линию губы.
Его пальцы продолжали гладить длинные шелковистые пряди, прикасаться к разгоряченной шее и острому подбородку. Чу Ваньнин тут же зажмурился и попытался уклониться от прикосновения — это было единственное, что ему оставалось, потому что его руки Мо Жань удерживал крепко зажатыми.
— Такой красивый… — Мо Жань усмехнулся, а затем, резко сдавив пальцами шею Ваньнина, мягко притронулся к его губам своими, продолжая каким-то невероятным образом шептать сквозь поцелуй. — Я чувствую твой пульс. Скажи, это страх заставляет твое сердце биться чаще?..
Но Ваньнин молчал, буквально сцепив челюсти. Лицо его выражало полную отрешенность на грани с мученичеством, по щекам непрестанно текли слезы, и лишь мягкий румянец, медленно расползающийся по кончикам ушей и шее, да неистово колотящееся сердце выдавали его состояние.
Мо Жань провел языком по плотно сжатым губам, чувствуя отголоски сладости чая, смешанные с соленым привкусом слез, а затем мягко сместился в сторону, продолжая целовать искаженное рыданиями влажное лицо.
Пульс под его пальцами ускорился настолько, что в какой-то момент ему показалось, что сердце Чу вот-вот остановится. Он склонил голову ниже, вдыхая будоражащий аромат цветов, прикусывая шею — и удовлетворенно прищурился, чувствуя, как вибрирует гортань под зубами от сдерживаемого стона, в котором растворился всхлип отчаяния.
Его и без того напряженное тело буквально вжималось в Ваньнина, однако только сейчас он ощутил под своим бедром очевидное свидетельство того, что Чу медленно возбуждался от происходящего — и никак не мог этого скрыть потому что ткань облегающей спортивной одежды была слишком тонкой.
Сама мысль о том, что Ваньнин мог завестись от того, что происходило, придала ему смелости, и в следующую секунду Мо Жань спустился поцелуями ниже, скользя к тонкой ключице, и в то же время продолжая удерживать руки Чу и блокировать его любые попытки вывернуться. Кожа под его языком была солоноватой и пахла яблоневыми цветами — притом аромат становился все более густым и дразнящим с каждой секундой, заставляя рот Мо Жаня наполняться слюной.
Впервые он позволял себе такие вольные действия — а мелкая дрожь под его губами лишь распаляла сильнее, напрочь отключая любые сомнения и понимание того, что он, возможно, не должен делать все это прямо так, на полу, в беспорядке, едва контролируя себя — с человеком, который буквально задыхается от рыданий.
Чу Ваньнин, впрочем, практически не сопротивлялся. Его тело казалось ему самому словно чужим, и он не мог понять, действительно ли все это происходит с ним, или он провалился после приступа астмы, ударившись головой, в один из кошмаров, в котором реальность переплелась с какой-то жуткой фантазией.
Одновременно его сковывал смертельный ужас, и в то же время огненная волна желания буквально пропитывала его до самых костей, заставляя плавиться от невыносимой близости, грубых и одновременно мучительно нежных прикосновений. Казалось, что еще мгновение, и он расколется надвое от противоречия, которое терзало его изнутри.
Он должен был попытаться остановить Мо Жаня, но его тело было все еще слишком слабым — как случалось всегда после удушающего кашля. Все, что он мог — пытаться оставаться в сознании, мысленно абстрагируясь от происходящего и изо всех сил душа в себе подступающую истерику.
Он хотел бы верить, что всё это происходит не с ним. Что это не Мо Жань удерживает его на полу, не давая подняться.
Но в какой-то момент даже это стало невозможным.
— Ваньнин… — тихо дышал Мо Жань ему куда-то в грудь пока его ладонь жадно шарила под свитером, а пальцы очерчивали проступающие ребра и плоский мускулистый живот. — Ты ведь меня так хочешь, учитель...
Чу Ваньнин в ужасе содрогнулся от того, как Мо Жань его внезапно назвал, и наконец попытался из последних сил оттолкнуть его, резко согнув колено и метя в живот — но от этого движения перед глазами расползлась тьма, а его собственные бедра буквально натолкнулись на возбужденный член Вэйюя. Прикосновение едва не вывело его из строя, а из горла вырвался протяжный хриплый стон, в котором утонул едва зародившийся протест.
В следующую секунду бедра Мо Жаня зеркально повторили его собственное движение, и от соприкосновения их тел даже сквозь ткань ему стало невыносимо жарко.
Ваньнин наконец осмелился открыть глаза, и к своему стыду осознал, что Вэйюй перестал удерживать его руки и теперь нависал над ним, а его голодный взгляд впивался в его лицо, как если бы только и ждал, что Чу посмотрит на него. От слез все вокруг теряло фокус, но Мо Жань был слишком близко. И всё, что он делал, было слишком похоже на пытку.
«Зачем?!..»
Юноша снова двинул бедрами, посылая по телу Ваньнина новый электрический разряд, и в следующую секунду, не прерывая зрительного контакта, стал целовать плоскую грудь мужчины, которая каким-то непостижимым образом обнажилась из-под безобразно задравшегося края одежды.
— Зачем ты… — Чу едва мог говорить, настолько сильно его голос исказился от слез и сдерживаемых стонов. — Остановись... остановись...
— Если я остановлюсь, как смогу тебя трахнуть?.. — Вэйюй продолжал осыпать его тело поцелуями и укусами, дразня разгоряченные соски и бормоча что-то бессвязное.
Ваньнин едва мог разобрать некоторые слова потому что в какой-то момент ему заложило уши, но и этого было достаточно для того, чтобы отправить его разум в свободный дрейф.
Мо Жань же и сам не понимал, что несет, и лишь только словно заведенный продолжал требовать от Чу, чтобы тот прекратил сопротивляться — как будто тот все еще мог хоть что-то сделать.
В какой-то момент соприкосновение их тел стало абсолютно невыносимым. Мо Жань, в этот момент уже полностью утративший связь с реальностью, вцепился пальцами в пояс тонких спортивных леггинсов и спустил их с бедер Ваньнина вместе с бельем, обнажая белоснежную кожу и возбужденное подрагивающее естество.
Чу предпринял еще одну отчаянную попытку откатиться в сторону, однако его руки сделались странно слабыми и совершенно его не слушались. Неловкое движение тут же было пресечено пальцами Мо Жаня, которые вжались в его бедра сильнее, удерживая на месте — так, что на мгновение от боли перед глазами у Чу все поплыло. Однако в следующий миг он ощутил, как губы юноши обхватывают его член, и от ощущения незнакомого влажного тепла рассудок едва не оставил его. Он вцепился в пол, жадно глотая воздух и кусая собственные губы чтобы удержать рвущийся стон. В то же мгновение Мо Жань буквально насадился ртом на его член, принимая его полностью, а его пальцы мягко подтолкнули дрожащие бедра Чу вперед, имитируя фрикцию. Слюна стекала с его губ прозрачными каплями прямо на пах и живот, но он практически не замечал этого, продолжая ласкать языком горячую плоть, двигаясь губами и постепенно ускоряя темп. Он был словно пьян от происходящего, возбужден до предела от самого факта, что Ваньнин весь в его руках — впервые такой податливый, со сверкающими не то от слез, не то лихорадочного желания, глазами, пунцовый от стыда.
