Комментарий к Часть 17 Оффтоп: не одна ведь я, когда в магазине на стойке со специями вижу “Ванилин”, читаю неправильно? XD

Да-да, я в курсе, как переводится это имя, но всё равно смешно ж (наверное О.О).

А вообще спасибо всем, кто дождался! Я старалась на затягивать с продолжением, и даже немного недоспала ради всего этого безобразия.

Как всегда, рада комментариям, лайкам, и отдельно благодарю всех, кто находит всякие глупости, неточности, и присылает правки <3.

====== Часть 18 ======

Комментарий к Часть 18 Товарищи, рейтинг этой главы — NC-17. Это значит, что no children under 17 admitted. Я искренне надеюсь на понимание, и на то, что мои читатели — сознательные булочки. Если вдруг для Вас это неприемлемый контент, или Вам меньше 17, не читайте. Сюжет от пропущенной главы ничего не потеряет (у нас история вообще-то не о кексе, а о любви!).

...Даже закрывшись в ванной комнате Ваньнин все еще не чувствовал себя в порядке. Из огромного настенного зеркала на него полубезумным взглядом смотрел незнакомец. Пришлось несколько раз плеснуть себе в лицо ледяной водой чтобы хоть немного собраться с мыслями.

«Что я наделал?!»

Чу схватился за голову, пытаясь осознать, как вообще могло дойти до такого. Как он в принципе допустил нечто подобное — и как теперь все исправить.

Сердце продолжало надрывно колотиться в груди, а перед глазами проносились словно в жутковатом калейдоскопе его собственные бесстыдные вздохи, глухой от возбуждения голос — и распаленное, расцарапанное, искусанное до крови лицо Мо Жаня прямо перед ним. Темно-фиалковые, словно весенние сумерки, глаза, стали практически черными от вожделения. Они, казалось, пожирали Ваньнина, не давая укрыться. А затем… затем Чу вспомнил, как его тело на секунду превратилось в раскаленный металл, как если бы он хотел вплавиться в руки, которые так настойчиво ласкали его сквозь одежду. Как его бедра дернулись, и как отчаянно он хотел в это мгновение… чего именно — он и сам не мог определиться. Разве можно было одновременно хотеть умереть от стыда — и в то же время так яростно желать, чтобы это мгновение продолжалось бесконечно?

Ваньнин с тихим стоном прижался лбом к ледяной поверхности зеркала. Он едва узнавал себя в собственном отражении — разве удивительным было то, что он перестал также узнавать собственные желания?..

«Идиот!..»

Он раздраженно стянул с себя всю одежду, а затем направился под холодный душ. Впрочем, впервые его трясло не от холода, а от неудовлетворенного желания, которое продолжало циркулировать по его телу беспощадным огнем.

Сгореть в нем представлялось в какой-то момент отличной идеей — но лишь до тех пор, пока он не увидел, в каком состоянии был сам Мо Жань. Юноша выглядел так, словно Ваньнин несколько раз приложил его лицом об асфальт — но при этом продолжал смотреть на Чу, словно хотел еще.

Стоя под ледяным душем, балетмейстер тихо выругался. Даже холодная вода никак не могла заставить его успокоиться. Нижняя часть его тела продолжала отчаянно требовать к себе внимания. Ко всему прочему, его трясло, словно в лихорадке.

Перед глазами снова в определенный момент все поплыло — видимо, опять подействовала настойка. К слову, совсем несвоевременно… Сколько времени уже прошло с тех пор как он ее выпил? Больше часа? Меньше? Ваньнин не знал, через какое время сонливость одолеет его, но было очевидно, что из-за нарушенной дозировки это может случиться в самый неподходящий момент...

Черт, он даже хотел бы уснуть прямо сейчас — и плевать на то, что за дверью его ждал Мо Жань.

Но, к сожалению, мимолетное помутнение в голове прошло так же быстро, как и накатило. А глупое тело все еще требовало внимания… и требовало его весьма настойчиво.

Похоже, другого выхода у Чу просто не было — ему было необходимо прийти в чувства. Иначе, стоит ему вернуться к Мо Жаню в таком состоянии, и он снова потеряет контроль.

Неловкими, негнущимися пальцами он обхватил свою плоть — и тут же поморщился от болезненности прикосновения. Он никогда раньше не ласкал себя таким образом, и потому не совсем понимал, как это лучше сделать, хоть и представлял саму механику движений… теоретически.

Его ладонь обхватывала естество, продолжая дерганно двигаться. Ледяная вода стекала по волосам и лицу, смешиваясь с проступившей испариной. Ваньнин закрыл глаза, кусая губы, представляя, как Мо Жань снова неистово впивается в него поцелуем, и их тела прижимаются друг к другу… Он с трудом сдержал хриплый постыдный стон, прислонившись спиной к стеклянной перегородке душевой кабины. Пульс в висках и шум воды поглощал любые внешние звуки — в том числе и настойчивый стук в дверь, который повторялся уже не в первый раз…

Впрочем, прошло неизвестно сколько времени, а ему все никак не удавалось понять, как лучше двигаться: быстро, или все-таки медленно. Влажные волосы омерзительно липли к телу, мешая сосредоточиться, а от скользкого пола, вымощенного плиточной мозаикой, рябило в глазах.

В какой-то момент Чу Ваньнин окончательно сдался. Он грубо выругался, выключая воду, чувствуя себя растерянным, злым, грязным, голым… и продрогшим до костей.

Он развернулся, чтобы выйти из душевой — но тут же замер, потому что внезапно понял, что в ванной комнате он больше не один. Сквозь покрытое холодными каплями стекло мелькнул темный силуэт.

«Мо Жань… какого?!..»

К сожалению, ситуация сложилась весьма неловкая: Ваньнин уже выключил душ, но не мог выйти из кабинки чтобы взять полотенце и попытаться согреться. Для этого, во-первых, ему пришлось бы пройтись мимо Мо Жаня, так некстати вторгшегося в ванную комнату, обнаженным — а его начинало знобить еще сильнее даже от одного такого допущения.

Во-вторых же, определенная часть его тела, несмотря на жуткий холод и раздражение, вопреки всем законам природы, все еще рвалась в бой. Не то, чтобы Мо Жань не знал, что Ваньнин был возбужден, когда бежал в душ — но одно дело знать, а другое… видеть своими глазами.

В итоге у Ваньнина оставался лишь один вариант действий, и он, отчаянно пытаясь придать своему голосу нормальное звучание, окликнул Вэйюя:

— Мо Жань?...

— Да?.. — казалось, юноша только и ждал, когда Ваньнин его позовет.

— Я… я забыл взять полотенце, — Чу прикусил губу. — Подай мне его. Пожалуйста.

Он почти не запнулся. Только почему его голос звучал так, словно говорил вовсе не он, а некая затертая временем, срывающаяся на писк запись?

— Да, конечно, — Мо Вэйюй тут же торопливо завертелся, а Чу в этот момент облегченно выдохнул, чувствуя себя спасенным.

Он расслабленно привалился спиной к холодной стене, прикрыв глаза, и даже почти перестал дрожать, когда пушистое бамбуковое полотенце внезапно... оказалось обернутым вокруг него?!!

«Что происходит?!»

В следующую секунду он осознал, что Мо Жань вместо того, чтобы повесить полотенце на душевую кабинку, зачем-то вошел внутрь — и, ничуть не смущаясь, уже вовсю орудовал чертовым клочком ткани, растирая Ваньнину грудь и спину. Его руки двигались бережно, но с каждым прикосновением кожа все равно покрывалась красными пятнами, как если бы ее терли изо всех сил.

— Что ты делаешь?! — Чу тут же вскинулся, отстраняясь.

— Пять минут уже давно прошло, — тихо прошептал Мо Жань, и его глаза сверкнули, а искусанные губы растянулись в усмешке. — Ты здесь снова собрался превратиться в ледышку?

Ваньнин бросил на него испепеляющий взгляд.

— Я попросил полотенце, а не вытирать меня.

Мо Жань лишь приглушенно рассмеялся на этот выпад.

— Что смешного? — балетмейстер Чу хмуро уставился на него. — Ты себя в зеркало видел? Ты действительно... не понимаешь?

— Не понимаю — чего? — Мо Жань подался вперед, и его взгляд плавно скользнул по шее Ваньнина, открытым плечам — и ниже, к налитой мышцами груди и рельефному прессу.

Несмотря на некоторую хрупкость, Чу был отлично сложен, и его никак нельзя было назвать женственным. Впрочем, он сам считал себя излишне тонкокостным и худощавым, а потому предпочитал носить оверсайз. Вот только сейчас у него не было возможности укрыться за слоями мешковатой ткани. Он был весь как на ладони… это одновременно и смущало, и выводило из себя.