Пришлось, правда, перед уходом позаботиться об оружии и боезапасе в соответствии с инструкциями полной боеготовности — она расстреляла пол магазина, привыкая к возможностям новой игрушки. К сожалению или к счастью, её чувства были острее, чем дальность почти всего, что у них имелось в арсенале, так что приходилось думать не только о собственных, но и чисто технических ограничениях. К тому же таскать за неё её же вооружение никто был не обязан и, собственно, не мог. Вес был запредельным для обычного человека, да и никаких штатных грузчиков у них, конечно, не имелось, так что те же ящики со взрывчаткой «гуси» носили сами. Они почти разгрузили целый фургон и спешили побыстрее закончить с этим. Капитан разразился бранью из-за нерасторопности подчиненных и сам взялся помогать. Серас не смогла сдержать улыбки, все же не зря другие солдаты так его уважали — язык без костей, но человек дела.
Ящик перевесил в сторону, и Бернадотте перехватил его поудобнее, тут же раздраженно цыкнув. Ему потребовалась секунда, чтобы сообразить и найти её взглядом, хоть она и стояла с пушкой наперевес в нескольких десятках метров. Ей потребовалось ещё две, чтобы уговорить себя не дергаться и не поддаваться хищным позывам. И не дышать — сегодня было довольно ветрено. Серас сжала пальцы, надеясь, что не погнет металл ценного груза, и как можно быстрее зашагала к зданию.
Из оружейной она сразу направилась в обеденную и рывком открыла дверцу небольшого холодильника, замаскированного под обычный шкафчик. Прозрачный пластик просвечивал красным. Серас потянулась к ближайшему пакету, но так и остановилась на полпути, а потом и вовсе сделала несколько шагов назад, скривив лицо и закусив губу.
— Господин Бернадотте, не подходите, — голос звучал сдавленно, так как она прикрыла рот и нос ладонями.
Бесполезно, запах проникал в ноздри и так, а расстояние между ними она могла преодолеть в один миг, как бы далеко, в пределах одного помещения, он не находился. Капитан тоже это знал или даже не задумывался об опасности, потому что спокойно прошел вглубь комнаты. Неужели он совсем не боялся? Видимо, ей везет на безумцев.
— Так ты поэтому от меня бегаешь, Серас? — он указал на руку с неровно наклеенными пластырями над ободранной кожей. — Хочешь меня?
И ухмыльнулся так торжествующе, как будто подловил её на горячем.
— Мне нужна кровь, — попыталась уверенно отрезать она, но подавилась слюной. — Любая.
— Так пей её, вон же, целый холодильник!
Серас скосила глаза, будто ей необходимо было удостовериться, что камера действительно полна, и опять уставилась на капитана.
— Все не так просто, господин Бернадотте.
— Что же тут сложного, Серас? Ты вампир, вампиры пьют кровь, в чем проблема? — он шагнул ещё немного ближе, но начал обходить стол с противоположной от неё стороны.
— Вам не понять.
— Возможно. Но раз твои хозяева считают, что это необходимо, значит, так оно и есть. И если ты будешь в полной силе, когда начнутся неприятности, это всем нам будет только на руку.
Она часто заморгала и посмотрела на запасы донорской крови снова, да с такой ненавистью, как будто рассчитывала, что от этого они превратятся в нормальную человеческую еду. Капитан говорил правильные вещи, конечно, об этом же ей талдычили все сопричастные с удивительным терпением, но…
— Не устраивают условия работы, Серас? Объявляешь голодовку?
Он сравнялся с нею и встал рядом с холодильником.
— Нет, я… — она смутилась, замешкалась и отчаянно покраснела.
Неудивительно, что капитан не принимал её всерьез. Страшный вампир из неё был так себе, только очень временами.
— Может, тебя ещё и уговаривать надо? С ложечки кормить?
— Это же даже не стейк слабой прожарки, это кровь! Человеческая кровь! Неужели вы…
Она вспыхнула, но не успела договорить, как капитан уже выхватил пакет из камеры и без труда выдернул ограничитель зубами. В воздухе мгновенно запахло новой, чужой кровью. Конечно, Серас не удержалась и вдохнула полной грудью, отняв руки от лица. Это оказалось вполне терпимо, жидкость была холодная и какая-то стерильно отталкивающая, как будто искусственная, особенно на фоне по-прежнему присутствующего в воздухе запаха крови капитана.
— Господин Бернадотте… — прошептала она, но этому предложению тоже суждено было остаться незаконченным.
Капитан потянул содержимое пакета, словно это был сок, и отчетливо сглотнул. Серас вытаращила глаза то ли в изумлении, то ли в ужасе. Что вообще происходит? Этот человек действительно сумасшедший!
— Не сказать, чтобы вкусно, но, по крайней мере, своей крови я нахлебался достаточно, чтобы не видеть в этом большого дела. Всего лишь кровь, Серас, даже люди могут её пить.
Она только хлопала глазами, не в силах выдавить ни слова.
— Ну же, попробуй! — он улыбался, как будто снимался в рекламном ролике, продвигая весьма необычный товар.
Бернадотте сжал пакет в руке, и струйка красной жидкости вновь заскользила вверх по трубке. Серас не выдержала и облизнулась. Сделала шаг к нему, второй, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается волна животного возбуждения. Донорская кровь не интересовала её абсолютно, но сам капитан, кровь в его рту, несчастная царапина на руке… Все это воздействовало на неё, как видео неприличного содержания, которые она никогда не смотрела, но прекрасно знала об эффекте. Эротика для вампиров. Интересно, понимал ли он до конца, что делает?
Пакет отлетел в сторону, а жесткий ковер царапнул колени. Серас припала к широкой груди, слушая стук сердца и ровное, глубокое дыхание. Бернадотте оказался прижат к полу за секунду, но воспринял это так спокойно, будто его седлал не возбужденный вампир, а товарищ по шутливому спаррингу. Её вело.
— Кто бы мог подумать, что ты такая страстная, Серас, — капитан ухмыльнулся.
Грубые руки уже гладили её ноги, касаясь обнаженной кожи как раз между чулками и короткой юбкой. Но с учетом, что она сама тянулась к его шее, это не особенно её смущало. «Я хочу обладать тобой», — мысль промелькнула и испарилась. Вместо внятного ответа она глухо зарычала, чувствуя, как зудят десны.
— Я не против, — он шептал ей на ухо, — дать тебе свою кровь.
Серас со свистом втянула воздух, выгибаясь и прижимаясь лбом ко лбу. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать позывы, и рот наполнился собственной кровью. Она и раньше могла с легкостью убить его, но сейчас Бернадотте казался особенно хрупким… И он опять искушал её, когда у неё и так почти не осталось самоконтроля. Совсем не осталось.
— Но, хоть я и не врач, опыт подсказывает мне, что травма артерии на шее пагубно скажется на моем здоровье, — что навряд ли будет иметь значение, ведь она попросту не сможет остановиться, когда вонзит в него зубы. — Как на счет компромисса?
Бернадотте подхватил край пластыря и резко оторвал его от кожи. Всего лишь маленькая ранка, не страшнее разбитой коленки. Серас напряглась и отпрянула, двигаясь точно животное на одних рефлексах.
— Чуть менее опасный вариант, что скажешь?
Он сел, неотрывно смотря на неё. Дорожка из крови и лимфы заскользила вниз, к локтю. Её зрачки расширились, челюсти, казалось, свело от напряжения.
— Да, — выдохнула она, слыша себя как будто со стороны. Ни о каком отказе не могло идти и речи.
Плоть оказалась мягкой и податливой, словно созданной специально для её клыков. Поврежденные вены, как реки, вышедшие из берегов, тут же начали отдавать свою драгоценную ношу. Запах самой жизни забил ей ноздри. Амброзия. Идеал. Вечность. Вся её сущность пылала, под кожей разливался жидкий огонь.
Она слизывала все до капли, не желая терять ни грамма. К плотному вкусу крови, такому желанному, то ли как хороший ужин после долгого дня, то ли как изысканный десерт, почему-то примешивались табачные нотки, и они казались ей пряной приправой. Аппетит, как в той присказке, разгорался все больше и больше с каждым новым глотком. Это было куда лучше, чем ей представлялось. Восхитительно. Великолепно.
