Мозги окончательно вскипели, и Гермиона поспешила наверх, к директору. Да, разговор с Дамблдором, как и предыдущий, точнее последующий, вряд ли будет приятным, но только с ним она могла полноценно обсудить случившееся. Да и без палочки ей мало что было доступно — в любом случае придется обратиться за помощью. Конечно, можно было бы спуститься к Северусу и попросить его умолчать об этом происшествии. Но что если ей действительно станет хуже в плане здоровья или проблемы со временем опять дадут о себе знать? Гермиона снова остановилась передохнуть, представила свое умирающее тело у Снейпа на руках, поежилась и продолжила плестись к Дамблдору. Обычно то, чем пугал её директор, сбывалось, так что мыслить позитивнее не выходило.
— Сэр? — Гермиона зачем-то постучалась в дверь, хотя горгулья и так пропустила её на лестницу в башню.
— Мадам Фицрой, — Дамблдор смотрел на неё не менее удивленно, чем Помфри.
— Снова произошел временной откат, — аккуратно начала она, стараясь улыбаться и не частить. — Я оказалась на несколько часов в прошлом.
— Что-то случилось? — нахмурился он, но сложил руки на животе, приготовившись слушать.
— Ничего особо страшного, — мягко продолжила она, выкладывая факты про свой визит в Больничное крыло.
Но из-за какого-то внутреннего сопротивления опустила тот факт, что они успели обсудить нерожденного двойника. Может, это её шанс? Мироздание дает ей возможность, к примеру, найти и немного рассорить родителей, чтобы той самой Гермионы не появилось на свет, и их противостояние закончилось не начавшись? Предположения тут же захватили разум, и она немного отвлеклась, прикидывая, как быстрее добраться до палочки и трансгрессировать в родной город. Нет, причинять какой-либо прямой вред условно своим родителям она не собиралась, но вот применять к ним ментальное воздействие ей было не впервой. Нужно было всего лишь «попросить» их отложить планы на пару месяцев или год, ничего критичного.
А что если миссис Грейнджер всё-таки уже носит ребенка? Чёрт. Чёрт.
— Так я связался с Аластором перед тем, как вы упали в обморок? — прервал процесс планирования директор.
— Да.
— Зачем?
— Вы спросили обо мне, вместе ли мы. Но прояснить ситуацию мы не успели и…
Гермиону осенило. Возможно, он ещё до происшествия хотел поговорить с ней о копии, понимая, что критический срок подходит. Наверняка следил за родителями с тех пор, как выудил из её памяти настоящее имя и дату рождения (она не помнила, чтобы сообщала ему эти данные прямым текстом). Это было очень в духе Дамблдора. А с его позицией осторожного невмешательства он скорее оберегал чету Грейнджер от изменения судьбы, чем как-то влиял.
Она уставилась на директора, сведя брови к переносице. Ведь «тогда» уже было, фактически, «сейчас». Где-то на это время они с Грюмом и договаривались встретиться.
— Так что это я должна вас спрашивать, зачем я вам понадобилась. Разве вы ещё не в курсе?
Дамблдор хмыкнул, разомкнул переплетенные пальцы и выудил откуда-то из складок мантии золотое кольцо, тут же направив на него палочку. Гермиона хотела было продолжить возмущаться, но лишь приоткрыла рот, наблюдая за движениями директора. Наступил очередной момент просветления, который, впрочем, не приблизил её к нирване, а лишь усугубил хаос в голове.
— Аластор говорит, что вы с ним, — торжественно объявил Дамблдор.
Однако тут же снова отвлекся на волшебный передатчик. Конечно, сейчас та, которая была в доме на Баркер, потеряла сознание, так что Грюм, верно, спрашивал совета, как быть. Она же лишь откинулась на спинку кресла и потерла зазудевшие предплечья. Ощущение было гораздо слабее, чем в прошлый раз, так что было то ли отголоском, то ли нервным воспоминанием, а не ещё одним приступом.
— Временная петля, что-то новенькое, — непроизвольно прошептала Гермиона. Не зря ей показалось, что перемещение вышло очень схожим с принципом работы маховика.
— И тревожное, — подхватил Дамблдор, видимо, уже проконсультировав Аластора. — Эффект двойника…
— Крайне опасная штука, да. Думаю, так глобальное равновесие пытается избавиться от меня. Наверное, если я встречусь со своей копией, то произойдет аннигиляция или что-то в этом духе.
Похоже, краткий период личного счастья, наступивший после уничтожения крестражей, официально закончился.
— Меня волновало ваше положение в мире в связи с тем, что вы, кажется, сделали уже всё, что могли, чтобы переписать историю. Но с чего вы решили, что этот хроносбой имеет такой негативный подтекст? Раньше вы с большим позитивом относились к подобным ситуациям.
— Перед тем, как я вернулась во времени, мы успели с вами немного поговорить. И вы напомнили мне, что Гермиона Джин Грейнджер должна родиться девятнадцатого сентября семьдесят девятого, — почти гордо объявила она, повторяя слова Дамблдора и меняя специализацию с адвоката на прокурора. — Отнимите от этого срока девять месяцев, сэр.
Директор пригладил бороду, отведя взгляд куда-то в сторону. Возможно, к окну, напоминающему ему об Ариане.
— Я задумывался о том, что этот момент настанет, но, честно признаться, не слишком глубоко. Наш мир существенно изменился относительно того, что остался в ваших воспоминаниях, так что во мне была сильна надежда, что вы адаптируетесь здесь, оставшись в единственном экземпляре.
Вот как. Она уже успела приписать Дамблдору очередное всезнание, а, оказывается, он тоже просто верил в лучшее.
— Боюсь, что я всего лишь кукушонок, подкинутый в гнездо и усиленно пытающийся занять чужое место, — Гермиона потерла руки снова, всё ещё чувствуя волну дискомфорта. — И борьба не то чтобы равная, учитывая, что моему противнику подсуживают.
— Да, вероятно, она, как уроженка этого мира, имеет определенный приоритет над вами. Вполне возможно, мироздание будет пытаться помешать вам устранить соперницу, — как нечто обыденное выдал директор.
По аналогичному механизму вселенная, к примеру, не допустила смерти Северуса и Аластора. Очевидно, реальность «решила» переписать сама себя, как только что-то пошло не так, потому что их жизни были для чего-то нужны. Очень навряд ли её тронули слезы чужачки.
— Впрочем, предполагать можно многое, — продолжил Дамблдор. — Есть вероятность, что с появлением на свет ваша молодая копия заместит вас физически или, что будет определенно хуже, ментально. Или наоборот, что тоже вряд ли пройдет безболезненно. Или ваше сосуществование вызовет парадокс, последствия которого я не могу предсказать.
— Думаете, у меня есть столько времени? — Гермиона подалась вперед, рискуя потерять равновесие.
— Пока рано делать какие-то выводы.
— Правда? — усмехнулась она, из содержания их будущего разговора понимая, что директор изменит мнение в течение нескольких часов.
И в качестве аргументации кивнула в сторону прибора с золотым шнурком. С первого взгляда устройство выглядело совершенно нормально, и она не сразу обратила на него внимание. Но, приглядевшись, поняла, что оно исправно выполняет свою функцию, просто не в совсем обычном формате. Тот самый шнурок очень медленно, но всё же заметно втягивался внутрь катушки вместо того, чтобы опускаться к столу. Как будто ведя обратный отсчет.
Дамблдор молчал несколько долгих минут, видимо, убеждаясь, что глаза его не обманывают. А потом открыл верхний ящик стола и достал оттуда вредноскоп. Несчастный индикатор крутился так быстро, что, казалось, ещё чуть-чуть и он развалится на части. Спасибо, что хоть никаких звуков не издавал, наверное, директор наложил на него какой-то аналог Силенцио.
— Он реагировал на вас подобным образом каждый раз, когда вы навещали меня, — оправдался Дамблдор.
— Не сомневаюсь.
— А сейчас мне нужно проведать вас в Больничном крыле, — он резко встал.
— Я подожду здесь, если вы не возражаете.
Мало того, что бродить по Хогвартсу, учитывая, что их тут находилось двое, в принципе было плохой идеей, Гермиона чувствовала, что после тяжелого подъема на самый верх замка, просто не готова снова активно двигаться. Её притягивало к мягким подушкам кресла, словно магнитом. Директор, слава Мерлину, не стал её дергать, согласившись с предложением, и быстро ушел. Впрочем, возможно, он незаметно зачаровал её для личного спокойствия, так как хлопка закрывающейся двери она уже не услышала, резко провалившись в дрему.
