Времени на моральную подготовку у неё оставалось все меньше. Никакого торжества по случаю конкретно выпускного у седьмого курса, как это бывало у магглов, в Хогвартсе не проводили никогда, а уж в семидесятые тем более. Лишь последний ужин был более праздничным, чем обычно, да Дамблдор говорил напутственную речь, подводя итоги года в целом. Слизерин взял оба Кубка школы: и по квиддичу, и по общей успеваемости. Награждать за внезапный героизм директору было некого, так что никаких неожиданных изменений в последний момент не произошло. Наоборот, факультет, несмотря на победу, сам нуждался в поддержке, так что Дамблдор не мог не упомянуть о погибших. Для неё, знающей, это звучало лицемерно, но, в то же время, не то чтобы директор особенно кривил душой — он не отправлял их с Роном в Азкабан совсем не потому, что одобрял их поступки.
Гермиона похлопала со всеми и окинула взглядом своих уже бывших, как бы дико это не звучало, воспитанников, стараясь не задерживаться на Снейпе. Он, как и все остальные выпускники, конечно, собирался уехать из школы на поезде завтра с утра. Пару дней на адаптацию к вольной жизни и уборку — наверняка он захочет произвести на неё положительное впечатление, но и только. А потом он трансгрессирует на Косую аллею и пошлет сову с почты, предупреждая, когда заявится обратно в Хогвартс, точнее, к его воротам, чтобы забрать её. Где она все ещё будет находиться, ожидая официального завершения рабочего контракта и убеждая Дамблдора, что завхоз из неё выйдет никакой.
— Жду не дождусь завтрашнего утра, — лукаво подмигнула ей Стебль.
— Каникулы, — бессмысленно отозвалась Гермиона, нервно улыбаясь. В каникулы всегда случалось что-нибудь особенно плохое.
Правда, понервничать в свое удовольствие, ожидая письмо Снейпа, ей всё равно не дали. Пока Северус приводил дом в порядок, а она все не решалась разобраться с вопросом собственного трудоустройства, Дамблдор наконец официально пригласил её на встречу Ордена. Гермиона помечтала немного, что Рон сможет составить ей компанию. Но, естественно, он должен был оставаться невидимкой и в этом плане. Было бы очень сложно объяснить другим членам организации, кто он такой и за какие заслуги директор взял его под свое крыло. Даже если наплести что-то правдоподобное, существовала вероятность, что братья Пруэтты начнут к нему слишком пристально приглядываться — в отличие от Джинни, у Рона семейная схожесть была более чем очевидной.
Выбор времени для её интеграции оказался неслучайным. Мародёры и Лили тоже собрались выступить на стороне Дамблдора, не откладывая дела в долгий ящик и напросившись на аудиенцию буквально сразу же после выпуска. А раз уж Гермиона взяла на себя обязательство присматривать за Хвостом, то сблизить их, взяв в Орден вместе, было весьма умно. Сразу появлялись дополнительные поводы для общения и всё такое. Не считая уж того, что ей так и нужно было продолжать варить зелье Люпину и следить за его состоянием, чтобы собирать данные для целителей из Мунго. Всё же, несмотря на пассивность Римуса, это тоже была хорошая точка соприкосновения. Он даже подошел к ней персонально после ужина в свой последний день в школе, чтобы ещё раз поблагодарить.
Вероятно, с Волчьим противоядием она возилась ещё и потому, что все эти обследования были удобным поводом для Дамблдора обеспечивать лекарством Люпина и после окончания им Хогвартса. Не то чтобы его семья была совсем бедной, да и друзья могли помочь, но дело было не только в цене ингредиентов (не самой высокой), а, по большей части, в необходимости поиска зельевара, который согласился бы взяться за такую работу. Средство было совсем новым, нераспространенным, аптеки его не продавали, да и связываться с оборотнями многие попросту не захотели бы. Всё же большинство из них жили стаями и занимались не самыми хорошими делами. Вот Дамблдор и чувствовал ответственность за своего подопечного, а, заодно, протаскивал лекарство на официальном уровне, чтобы помочь таким же несчастным, которым пока что оставалось только каждое полнолуние выть в своих подвалах под Силенцио да жить на поруках у родственников. Среди них наверняка были пострадавшие члены Ордена.
Или она переоценивала человеколюбие директора и все это было частью какой-то его политической игры в Министерстве, которую Гермиона не понимала. Но в любом случае она собиралась использовать этот аргумент с зельем, чтобы отвязаться от должности завхоза. Слизнорт, значит, останется без ассистента, «мадам Фицрой» будет заниматься общешкольными делами, но ему все равно придется пускать её в лаборатории, чтобы она варила все эти средства для Ордена? Выходила какая-то несостыковка.
Тем временем, первую для неё в этом времени встречу Ордена решили провести в доме Медоуз, который не был скрыт чарами Фиделиуса видимо как раз для того, чтобы можно было впустить внутрь ещё неопределившихся до конца людей. Массовым слётом это назвать было сложно. Помимо хозяйки присутствовал Дамблдор, Грюм, Дирборн, Лонгботтомы, которых тоже видимо совсем недавно завербовал Аластор, Мародёры и, естественно, Лили.
— Мадам Фицрой, — улыбнулась она ей.
— Мисс Эванс.
О, Лили очень хотела спросить «мадам Фицрой» про все остальные свои предположения, это и без легилименции прекрасно читалось по её лицу. Чем же она занималась в Воющей хижине? Была ли как-то связана со смертью слизеринцев? Владела ли действительно ментальной магией? Выполняла ли какие-то задания для Дамблдора в школе? Но и, конечно, про Сева тоже напрашивался вопрос, но Эванс не видела возможности подвести ни к одной из этих тем мягко, да ещё и обсудить при всех, не вызвав локальный скандал. Блэк такими тонкостями заморачиваться не стал:
— Снейп позже зайдет? — выдал он со смешком.
— Сириус! — возмутилась Лили.
— Не думаю, что сейчас уместно… — зашептал Люпин.
Гермиона посмотрела на Грюма и Дамблдора, которые что-то обсуждали, стоя в холле, когда все уже расположились в гостиной и пытались общаться, но пока что только по группам — орденцы и гости, раздельно. Судя по тому, что она не могла разобрать, о чем же говорит директор, хотя расстояние между ними было невелико, кто-то из них наложил приватные чары.
— Нет, мистер Блэк. Мистер Снейп не состоит в Ордене, — ровно отозвалась она.
Как же Гермиона сейчас понимала всех старших, не знающих, как урезонить лишнее любопытство их с Гарри и Роном, когда они в очередной раз лезли туда, куда не просят. Впрочем, она сама прибилась к их компании, и прекрасно понимала, что разговор обязательно свернет на какие-то опасные темы.
— Сириус просто ревнует, — поддел друга Джеймс.
Она скользнула взглядом по его круглым очкам, чувствуя какое-то неприятие. Кажется, Гермиона общалась с ним напрямую впервые в жизни и не то чтобы была этому рада. Хотя, в отличие от Эванс, он не вызывал у неё никаких глубоких сложных чувств. Даже их конфликты с Северусом не сильно её тревожили. Джеймс на пару с Сириусом и, в меньшей степени по уровню вовлеченности, Питером и Римусом, вели себя гадко, но Поттер вроде как перебесился и вырос. Да и его версия в её мире сполна расплатилась за все свои ошибки, хотя звучало это грубовато — как-то велика цена за школьную травлю. Во всяком случае было уже поздно махать кулаками, даже в этом времени.
А, возможно, дело было в том, что ей всё казалось, что это Гарри, только весь какой-то холеный и дерзкий до высокомерия, чего за ним отродясь не водилось. Постоянно сравнивать Джеймса с «младшей версией», а это было бы неизбежно при близком общении с ним, ей совсем не хотелось, вот она и старалась держаться от него подальше. Правда, сейчас, кажется, нарочитого лоска в Поттере поубавилось, то ли из-за смерти родителей, то ли из-за ответственности, которую он на себя брал — тут и Орден, и Лили. Так что они с сыном стали как будто духовно ближе (в её поверхностном видении).
— Вот как. А мне казалось, что мы с мистером Блэком решили остаться друзьями, — улыбнулась Гермиона.
Джеймс тоже хохотнул, за что получил толчок под ребра от друга. Питер поддакнул, и она обратила на него внимание. Нужно было как-то выйти с ним на контакт, приглядеться, разговорить, вывести на эмоции, чтобы понять, прячет он уже что-нибудь существенное за своими кривыми улыбками и непопулярными у друзей идеями или нет.
