— Насколько мы с Альбусом можем судить. Впрочем, последствия не так катастрофичны, как предполагал я. Полагаю, система неплохо уравновешивает себя по мере возможностей. Но, конечно, не стоит избыточно проверять этот механизм на прочность.

В такой концепт «самозащиты» времени ещё прекрасно вписывалась смерть Беррес, которая «должна» была умереть примерно в это время, но упоминать об этом никто из них не стал.

— Возможно, мы с Роном все же «лекарство» для вашего мира, сэр.

— Хотелось бы верить.

По крайней мере сваренные ею зелья шли на пользу и обществу в лице Ордена, и ей самой. К примеру, мадам Помфри приняла её куда радушнее, чем в прошлый раз. После того, как Гермиона настояла на своем варианте лечения Аластора, их отношения однозначно потеплели. Если можно было так сказать, так как они фактически не общались ни до, ни после нападения великанов. В любом случае Поппи охотно поделилась с ней своими соображениями относительно состояния Люпина перед его приходом, чтобы не смущать пациента. И отметила, что он практически перестал обращаться за лекарской помощью после того, как начал принимать противоядие. Про которое, к слову, Помфри узнала уже постфактум — тут всё же чувствовалась нотка осуждения с её стороны. Дамблдор и медиковедьму не поставил в известность о новом «лечении» Римуса, действительно тщательно соблюдая тайну, как и обещал.

Вся группа поддержки Люпина, которая наверняка за ним последовала, благоразумно осталась за дверьми Больничного крыла. Сам он помалкивал, пока они с Помфри кружили вокруг него, тыкая палочками и заполняя формуляры, составленные Гермионой для их общего, включая Дамблдора, удобства. Пациент из Римуса был идеальный: спокойный и послушный. Хотя раздеваться перед ней ему очевидно было весьма неловко. Он явно считал чем-то отталкивающим и избыточную худобу — сложно набрать массу при таких ежемесячных энергопотерях, и неровные шрамы на теле и на лице, большую часть из которых наверняка оставили его же собственные когти.

— Вы отлично справляетесь, мистер Люпин, — шепнула она ему, чтобы подбодрить, пока Помфри возилась с бумагами, высчитывая как раз соотношение веса к росту.

— С осмотром? — несмело улыбнулся он.

— Со всем.

— До зелья все было куда хуже.

— Рада, что смогла помочь. И увидимся утром, мистер Люпин.

Он смущенно кивнул, уже хватая мантию с койки, чтобы убежать к друзьям. Гермиона засчитала себе попытку сблизиться и тоже поспешила к себе в комнаты, чтобы успеть выспаться до второго обследования, назначенного на четыре часа.

*

В первых числах июня с пришедшей практически жарой по меркам Шотландии все замерло то ли в предвкушении — для студентов это было, конечно, окончание учебы, то ли в ожидании бури. Хотя Крауч уже подсуетился и протащил свой закон, разрешающий аврорам использовать Непростительные, так что подогрел атмосферу дополнительно. Дамблдор ничего не смог с этим сделать (если в принципе пытался), так как для Визенгамота и общественности это звучало весьма логично и последовательно. Естественно, все понимали, что возможны превышения должностных полномочий и просто неприятные случайности, но «тяжелое время требует от Министерства принятия жестких мер». Да и доверие к аврорату у масс было весьма высокое. Интересно, сколько среди них было «продажных копов» и просто сочувствующих скорее идеям Воландеморта, чем актуальной якобы демократичной повестке?

Недаром же Аластор, служа в аврорате, посчитал нужным ещё и присоединиться к Ордену. Его Гермиона теперь практически не видела, он явно ударился в какую-то крайность. А Рон, к которому она все же заглянула самостоятельно с благословения Дамблдора, уверял её, что они «всего лишь» занимаются тем, чем и планировали — выслеживают Беллу, Амикуса и прочих Пожирателей. Звучало опасно, но разумно, учитывая, что и Абраксас, и Воландеморт после такой атаки на них наверняка планировали ответ и не один. Нужно было обходить их всеми возможными способами.

Хотя Люциус, которого они теперь практически не обсуждали, так как и без этого все было ясно, наконец предстал перед судом. Он, к его чести, даже сидя в Азкабане, болтать лишнего не начал. Так что его отпустили за отсутствием состава преступления. Гермиона рассмеялась, прочитав новость в «Ежедневном пророке». С одной стороны, с особым цинизмом оценивая коррумпированность их госструктур. С другой, имея слабую надежду, что теперь вся семейка Малфоев займется обелением своей репутации и устройством той же свадьбы Люциуса и Нарциссы, забыв пока про интриги.

Кстати, Лорд тоже вполне мог бы увлечься сверх меры всеми этими временными парадоксами, отложив остальные дела. А, главное, никуда не продвигаться и на этом поприще длительное время, путаясь в «показаниях» похищенных гадалок. Все же с пророчеством в прошлый раз и с поиском той же Бузинной палочки он возился довольно долго.

Рон, к слову, всерьез держал её подальше от своих (и Грюма) дел. Юлил, отмалчивался, переходил на частности. Все ещё старался защищать, очевидно. Или просто она никак не вписывалась в его планы на «третью стадию», а, может, и откровенно мешалась. Активно навязываться у неё не было ни желания, ни возможности. Зато Гермиона охотно слушала его новости от семьи, по большей части радостные. Лично Рон с ними, конечно, не контактировал, но следил, чтобы все были в безопасности. Близнецы уже доставляли Молли проблемы своей гиперактивностью.

Вот так и вышло, что ей пока приходилось сидеть смирно, никуда не лезть и просто лениво дописывать отчёты, заканчивая с делами по работе в этом учебном году и вообще, раз уж она теряла должность. Филч уже покинул школу, так что пора было что-то непосредственно решать с новым назначением и обсуждать это с Дамблдором, но Гермиона все оттягивала момент. Честно говоря, становиться завхозом ей не хотелось. Не потому, что это было менее почетно, а, скорее, из-за специфики обязанностей. Не успел Аргус уволиться, как возникли проблемы с трубами с горячей водой у них в подземельях. Пришлось устанавливать расписание посещения в единственной рабочей душевой — женской, чтобы мужская половина факультета тоже имела возможность привести себя в порядок. И возиться с наложенными чарами и с подачей тепла от котельной (да, она была в Хогвартсе) с Флитвиком и с домовиками, которые все норовили покаяться за то, что недостаточно хорошо следили за хозяйством.

Гермиона представляла, что подобное станет её головной болью на целый учебный год, и все больше склонялась к варианту категорично заявить Дамблдору, что она и с Роном в доме на улице Баркер прекрасно посидит. Оборудует там походную лабораторию, начнет трудиться на благо Ордена, не покладая рук… Правда, учитывая, что Снейп не собирался принимать предложение Слизнорта (если таковое вообще последует), выходило, что она планировала просто сбежать из школы, бросив все, подведя в каком-то смысле Горация. На этом моменте у неё просыпалось иррациональное чувство ответственности, и она начинала сомневаться, что делает верный выбор. Хотя по большей части на неё влияло подавленное, после смерти Беррес, состояние Слизнорта. Пусть даже Гермиона прекрасно понимала, что оно процентов на шестьдесят состоит из наигранной тоски и ещё на тридцать из боязни повторить её судьбу в случайном конфликте.

Единственным светлым пятном в каждодневной бессмысленной суете стал, как обычно, Северус. Так как он тоже входил в число мужской половины Слизерина, которую пришлось запихнуть в жесткие временные рамки по части утренних и прочих водных процедур, она с радостью предложила свою помощь. Теперь от него пахло её шампунем. И ею в целом. Да, Гермиона понимала, что опять чересчур сильно за него цепляется и слишком часто позволяет, а, скорее, даже прямо зовет его в свои комнаты. И это выглядит некрасиво на фоне всех этих её строгих разумных речей. Но если, мягко говоря, есть желание и имеется возможность, то как противостоять искушению?

К тому же, когда прошли последние экзамены, Снейп опять сам, вот удивительно, стал причиной её стресса. Результаты ЖАБА Министерство присылало с совами, каждому студенту персонально, через неделю или около того после завершения аттестации, так что ученики вполне могли подождать их и дома. Поэтому Северус не уставал напоминать ей, что очень ждет её в гости на каникулах, а она все мялась и отшучивалась. Хоть Гермиона и сама предпочла бы встречаться с ним за пределами Хогвартса, просто потому что тут над ними незримым наблюдателем всегда нависал Дамблдор, но оказаться опять в Паучьем тупике откровенно не спешила. Не только из-за директора, Грюма и даже Пожирателей с Воландемортом во главе, которые, теоретически, будут караулить её под дверью. Её беспокоил сам факт нахождения там. Она готова была прийти туда, чтобы поддержать Северуса после смерти родителей, но задержаться на какое-то длительное время, изображать расслабленность… Пусть когда-то она была там безгранично счастлива, одно травматичное событие отравляло все воспоминания.