– Хамить-то не надо. Я просто уточнил, – нахмурился водитель.

– Извините.

Извинения прозвучали очень холодно, да еще Ирка и к окну отвернулась. В мрачном молчании водитель вписал машину в общий поток. Ирка едва слышно вздохнула. Раньше она была задерганным подростком из неблагополучной семьи и хамить начинала инстинктивно, защищаясь от любого давления. Сейчас она наднепрянская ведьма-хозяйка и все делает строго рационально. Любезничает – с кем надо, хамит – когда надо. Этому водителю только улыбнись, он всю дорогу будет рассказывать о своих двух дочках, фотография которых воткнута у края лобового стекла, собаке (поводок валяется под сиденьем), даче (мешок из-под картошки под другим сиденьем), невыплаченном кредите (резина лысая) и вредной теще (полезные тещи – большая редкость). А Ирке надо сосредоточиться. Хотя если так пойдет дальше, она скоро превратится в такую же холодную расчетливую стерву, как Оксана Тарасовна. Но имеет ли она право быть другой?

– Приехали, – все так же недружелюбно буркнул водитель, останавливаясь у современного офисного здания.

Ирка сунула ему деньги, выскочила из машины и торопливо побежала вверх по высокой гранитной лестнице. Завидевший ее сквозь прозрачную дверь охранник пулей вылетел наружу и, низко раскланиваясь, держал створку, пропуская внутрь девочку с школьной сумкой и подушкой под мышкой. Рядом с входом висели переливающиеся золотыми буквами таблички: «Devil’s Vodka» и «Old Nick Tobacco»8. Ирка спиной чувствовала, каким задумчивым взглядом провожал ее водитель.

– Радость-то какая, Ирина Симурановна, дорогая вы наша!

Гримаса и бормотание «Ну очень дорогая!» как-то мешали поверить в искреннюю радость охранника. Ирка оценивающе оглядела его от странного кроя туфель до еще более странно топорщащихся надо лбом волос и скомандовала:

– Проводите меня до конференц-зала!

– А как же пост? – охранник неловко указал на турникет.

– Под мою ответственность! – не оглядываясь, бросила Ирка и направилась к лифту.

С интересом изучающий кнопки иссиня-бледный юноша в поношенном сюртуке и забрызганной кровью рубашке при виде Ирки в панике ввинтился сквозь пол кабины. Ирка проводила очередного заложного мрачным взглядом и с силой вдавила кнопку верхнего этажа. Пр-раздничек папочки-Симар-ргла пр-риближается, понимаешь ли! Все из-под земли лезет – и молодые ростки, и старые покойнички!

– Не ешьте меня, пожалуйста, Ирина Симурановна! – очень-очень тихо, очень-очень робко попросил охранник. – Я невкусный!

Ирка поглядела в зеркало лифта. Там отражался насмерть перепуганный охранник… и ее собственная оскаленная физиономия с торчащими из-под злобно наморщенной верхней губы здоровенными клыками. Усилием воли Ирка втянула клыки обратно (а еще называла себя хладнокровной расчетливой стервой! Переоцениваете себя, девушка, до хладнокровной вам еще работать и работать!). Равнодушно кивнула охраннику:

– Да, действительно, на вкус вы как скисший мясной борщ.

И чего бы это он тоже попытался сквозь пол просочиться? Попытку пресекла грозным взглядом. Лифт открылся, Ирка направилась к высоченным – почти во всю стену – дверям конференц-зала. Забежавший вперед охранник снова распахнул перед ней двери и, повинуясь очередному грозному взгляду, робко зашел следом.

Слева от входа торчала здоровенная – в полстены – вешалка. Посредине на ней располагались вещи вполне обычные: мужские куртки, строгие деловые плащи и даже парочка весенних дамских манто из роскошного пушистого меха. Зато снизу и сверху… Под вешалкой стояли туфли. Вроде бы самые обычные мужские туфли и вполне изящные женские лодочки на каблуке… только вот та часть, куда обычно помещались пальцы и стопа, были намертво закрыты и заполнены спрессованной кожей. На месте пятки красовалась круглая выемка, будто предназначенная под… копыто. А на верхней полке вместо шляп лежали парики. Блондинистые, брюнетистые, короткие и длинноволосые, густые и даже с залысинами…

Середину зала занимал длинный, как заводской конвейер, стол для совещаний. Вдоль стола, в совершенно одинаковых позах – раскачиваясь на хлипких офисных стульях и задрав на стол раздвоенные копыта – восседали черти. Во главе стола стояло глубокое мягкое кресло. Обращенная к дверям высокая спинка закрывала от Ирки сидящего.

– Ваше превосходительство ведьма! – стул под старым знакомцем пошатнулся, едва не заставив черта-мамуна грохнуться на пол. – Какая часть!

– Ну наконец-то! – кресло во главе стола повернулось… и облаченная в классические темные брюки и приталенный пиджачок с черно-белым принтом Танька направилась к Ирке. Цокот тонких каблуков выдавал ее раздражение.

– Просила ж тебя, хоть туфли на шпильках надень! Деловое совещание все-таки! – возмутилась подруга, окидывая недовольным взглядом Иркины школьные брюки, кроссовки и спортивную куртку.

– Перетопчутся, – недобро усмехаясь, заверила ее Ирка. – Всем чертовым коллективом. – И направилась к стоящему по правую руку от Таньки стулу. Ухватила за спинку, приподняла… вякнувший мамун свалился с сиденья и торопливо удрал на четвереньках на другой конец стола. Другой черт скатился сам, когда Ирка с размаху ляпнула на соседний стул сумку и верную боевую подушку. Вежливость? С кем, с чертями? Последнего, кто был с ними вежлив, еще в прошлом веке разобрали на запчасти: органы – на продажу, кожу – на чертовы договоры, душу – на откуп от Пекла.

– Приятно видеть, что вы не теряете боевую форму, Ирина Симурановна, – склоняя рогатую голову, сказал восседающий на другом конце стола чертов дедушка.

– Есть на ком тренироваться, – обводя собрание многообещающим взглядом, выдала Ирка. Глаза ее остановились на столике у стены. – О, бутербродики! Это удачно!

– Неужели вы согласитесь выпить с нами чашечку кофе? С пирожными, Ирина Симурановна! – искушающе предложила разряженная чертовка по другую сторону стола.

– Нет, спасибо, это я на будущее… – несколько странно ответила Ирка.

– И последний вопрос повестки дня… – возвращаясь в свое председательское кресло, провозгласила Танька.

– А как же предпоследний? – снова вмешалась чертовка.

– Я тороплюсь! – сквозь зубы процедила Ирка.

– Торопится, – подтвердила Танька. – Как вы знаете, приближается день рождения нашей многоуважаемой хортицкой ведьмы. – Танька изобразила короткий поклон в Иркину сторону. – Шестнадцать лет, ведьмовское совершеннолетие…

– Не вопрос, Ирин-Симуранна! – надувая пузырь жвачки, прочавкал панковского вида черт с ирокезом между рогами. – Отхэппибёздим в лучшем виде!

Ирка кинула на него совсем-совсем недобрый взгляд. Это кто тут еще кого…

– Мы уже и на подарочек скинулись, – уловив возникшее напряжение, поспешил вмешаться чертов дедушка.

– Мило. Но лучший мой подарочек – это ваше отсутствие, – буркнула Ирка.

– Ирина Симурановна хочет сказать, что в этом году она полностью вступает в должность наднепрянской ведьмы-хозяйки со всеми сопутствующими обязанностями. День рождения Ирины Симурановны – ночь на второе мая, как раз на начало русалий, праздника пробуждающейся природы и бога Симаргла, который, как вы опять-таки знаете, является отцом нашей многоуважаемой хортицкой ведьмы, – продолжала Танька. – Однако каждые русалии предваряет период разгула всей и всяческой нечисти. И мне хотелось бы, чтобы мы, всем нашим друж… просто всем коллективом нашей корпорации… чертовой… не создавали Ирине Симурановне лишних проблем! – растягивая губы в традиционном оскале американского менеджера, с энтузиазмом закончила Танька. И уже нормальным тоном добавила: – А то последствия могут быть нехорошие.

– Короче, рогатые! – вмешалась Ирка. – Мне надо, чтобы всю нынешнюю бесову неделю вы сидели по своим норам и пятаков наружу не казали, пока я с остальной нечистью буду разбираться! Всем все ясно? – и обвела членов правления предупреждающим взглядом.

В конференц-зале воцарилось мрачное молчание. Члены правления внимательно разглядывали темную дубовую столешницу.