– Прошенье написал на разрешенье землю прикупить. Мне пастбищ не хватает, а расширяться нужно.
– Я посмотрю… – Советник повертел в руках папирусы. – Позже…
– У ваших, у покоев, у охраны… – Гость вытер платком потные ладони. – Оставлены подарки от меня…
Рабы обходили разговаривающих, боясь побеспокоить даже дыханием.
При появлении Первосвященника, Мойша спешным шагом ушел в сторону запасной, чёрной узкой лестницы. Аслим, крутящийся между рабами и рабочими, остановился. Хлестнув проходящего мимо раба, на теле которого уже было несколько длинных тонких синяков, он как бы «в никуда» быстро заговорил, желая успеть высказать наболевшее.
– Какой прекрасный город Твериада. Фонтаны, бани, мрамор площадей. В домах прохладных ванны с мозаикой на дне. А здесь что? Ужас, запустенье! Воды для омовений мало. Ночной горшок проблема унести. Невзрачна крепость, стены серы. Как украшать?
Тираду Аслим произносил, желая увидеть реакцию на свои слова. Царица делала вид, что не слушает, священник смотрел на действия Аслима с брезгливым неприятием. Стук десяти клиний [11]столкнувшей ряд высоких светильников, отвлёк внимание Аслима на рабов.
– Куда ты клинию поставил, недоделок? Неси на царственную половину! – Рядом поскользнулся и упал раб. – А ты зачем упал и в масле светильников разлёгся? Иди, отмойся! – Резкий свист хлыста перекрыл слова Аслима, и на спине раба вспух рубец. Рядом задрожал раб-китаец и Аслим повернулся к нему, гневно размахивая руками. – А ты, с косой до задницы, сюда тяни рулон парчи, на стол, с оттуда и до туда. Светильники поставь сюда, ковры поверху пола и подушки. Какой бардак и нищета, и неудобства!
Поморщившись от ругательств, Первосвященник повернулся к царице, но говорил громко, чтобы слышал Аслим.
– А знаешь, Иродиада, в новую столицу, в Твериаду, из праведных священников никто ногой не ступит. Без них же переговоры с царями соседних стран, конечно, бесполезны. Твериада построена на старом кладбище, и, значит, нечиста.
Сделав «сочувствующее» лицо, Иродиада чуть понизила голос.
– Я понимаю ваши чувства. Конечно, тяжело ходить по плитам, лежащим над старыми костями предков, гораздо легче пробираться между рядов крестов с недавно распятыми людьми.
Неспешно подойдя к Менайхему, молодой Анна заглянул ему через плечо, рассматривая папирус, и негромко отвечал Иродиаде.
– О чём ты? Может быть о том, что ненавистный Рим казнит народ за смуту, а наш синод спокойно это сносит?
– Не надо о печальном. Я же знаю, кто подбивает народ идти на смерть и даже без надежды на победу. – Иродиада потрогала переливающуюся ткань, лежащую на скамье и обернулась к советнику. – Аслим! Парчою этой укрась мой угол на пиру, она для платья моего подходит идеально.
Аслим тут же подскочил к царице.
– Да, обязательно повешу! – почти заорал он, перекрикивая шум передвигаемой мебели. И тут же до шепота снизил голос. – Он нас с тобою ненавидит.
Улыбка молодой женщины успокоила советника.
– Я знаю, но помочь мне может только он.
За столом шел свой разговор.
Анна неспешно вытащил папирус из рук советника Менайхема и, близоруко щурясь, стал рассматривать его внимательнее.
– Просящие? Не зря на день рождения пробились. Ты Мойше помоги. Он много в лавке синагоги купил мезуз.[12]
Забрав у Первосвященника свиток с просьбой и отложив его, Менахейм взял другой.
– Помочь, конечно, нужно человеку. Его внесу в реестр торгов на землю… Что тут Аслим понаписал?
Он расстелил папирус на столе, для лучшего обозрения и Анна склонился над свитком, придерживая тёмную бороду.
– Насколько вижу пиршества здесь план. И в нём есть измененья. Ещё десяток мест он продал, без совести делец. Как ты считаешь, всё по канонам? Есть к чему придраться?
– Не придерёшься. Я тоже не люблю Аслима, но дело своё он знает. – Прижав скручивающийся свиток серебряным держателем, Менахейм провёл пальцем по новым чёрточкам на схеме зала. – Места для женщин, для сирийцев, для финикийцев, арамейцев, для иорданцев и даже для армян, для праведных евреев, и нелюбимых римлян, всё выверено и претензий нет. Он так же не забыл про трон Филиппы.
Недовольно поглядывая на Аслима, Анна вернулся к Иродиаде, нервно поглаживал серебряное яйцо не посохе, он решительно продолжил путь. Рабы при его шагах отскакивали в сторону, опустив головы и не поднимая глаз.
Иродиада тем временем развернула манжеты длинных рукавов, и они скрыли пальцы до ногтей, спрятав руки от солнца. Заколов бронзовыми фибулами края платка от виска до виска, она оставила открытыми только глаза.
Внутренний двор крепости Махерон.
Торжественный Анна, и в тёмных одеждах Иродиада, прошли по площади, сквозь плотную толпу к воротам.
На одно мгновение Иродиада остановилась и, не поднимая головы, взглянула на дальнюю стену. Там, у входа в подвал, завешенного серой платной тряпкой, перед сидящими паломниками стоял Иоанн Креститель, опираясь на простой посох. Он тихо и убедительно что-то говорил, люди слушали Иоанна по-разному. Двое, как и его робкий охранник Рафаил, внимали с большим почтением. Трое слушали, засыпая. Ещё несколько человек, в том числе и две женщины, откровенно ели принесённую мацу с сыром и финики.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
