Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Внутри этой упорядоченной системы каждая «нота» высшей октавы распадается в целую «внутреннюю октаву», как белый цвет («нота» на электромагнитной «гамме») распадается на цвета радуги. Этот универсальный образ не взят из музыки, наоборот: музыка – это одна из форм выражения базовых универсальных законов.

С таким диапазоном глубины идей и связанных с ними упражнений Фома и Ольга де Гартман столкнулись лицом к лицу, встретившись с Гурджиевым зимой 1916–1917 годов. Что это значило для них, они расскажут сами.

В 1932 году Гурджиев закрыл Институт, который он создал недалеко от Фонтенбло во Франции и снова некоторое время путешествовал. В середине 30-х годов он вернулся к работе с группами в Париже и продолжал эту работу всю Вторую мировую войну и после неё. Он умер в Париже 29 октября 1949 года и похоронен в Авоне возле Шато де Приоре.

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_001.jpg

Фома Александрович де Гартман

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_002.jpg

Ольга Аркадьевна де Гартман, 1920

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_003.jpg

Ольга Аркадьевна де Гартман, 1921

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_004.jpg

Фома де Гартман и Ольга де Гартман вскоре после свадьбы

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_005.jpg

Слева направо: Ольга де Гартман, Василий Кандинский, Фома де Гартман

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_006.jpg

Василий Кандинский (сидит), Фома де Гартман (справа), Мюнхен, 1919; также на фотографии, слева направо: Мария Марк, Франц Марк, Бернхард Кёлер, Генрих Кампендонк

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_007.jpg

Фома Александрович де Гартман, 1921

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_008.jpg

Фома де Гартман и Борис Ферапонтов в Приоре, 1923

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_009.jpg

Фома и Ольга де Гартман

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_010.jpg

Георгий Иванович Гурджиев с учениками в Приоре

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_011.jpg

Фома и Ольга де Гартман

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_012.jpg

Фома де Гартман в кабинете

Наша жизнь с г-м Гурджиевым - i_013.jpg

Ольга и Фома де Гартман

О Фоме де Гартмане

…Я издавна понял, что наш внутренний мир – это почва, в которой прорастают семена искусства. Без этих семян, в которых спрятана магическая часть жизни, и из которых рождается работа в искусстве… это не Искусство, это не Музыка.

Фома де Гартман

Фома Александрович де Гартман родился в 1885 году на Украине в родовом поместье, находившемся рядом с деревней Хоружевка к востоку от Киева. Склонность к музыке в нём проявилась в четыре года, и он любил выражать себя в музыкальных импровизациях. Волшебные сказки не давали ему покоя с самого детства и стали повторяющейся темой его работ. Возможно из-за раннего влияния его немецкого двоюродного дедушки, Эдуарда фон Гартмана, автора «Философии бессознательного», он начал сильно желать «чего-то» неведомого в обыденной жизни и это страстное желание никогда его не покидало.

Де Гартман с раннего детства рос среди культурных людей, близко к земле, окружённый крестьянами и ремесленниками старой России. Он был всегда благодарен тому, что пережил понимание взаимосвязи жизни и природы, и за познание духа и образа жизни людей, так хорошо описанных Чеховым.

В девять лет эта счастливая пора прервалась смертью его отца, капитана гвардии. Мать зачислила Фому кадетом в военную школу в Санкт-Петербурге, оконченную когда-то его отцом.

Особый талант Фомы де Гартмана был быстро замечен, и ему позволили проводить всё свободное время в музыкальных студиях.

Ему было только одиннадцать лет, когда Антон Аренский принял его своим учеником по гармонии и композиции, и Фома учился у него до тех пор, пока Аренский не умер в 1906 году. У Аренского он впервые встретил Сергея Танеева, у которого позже изучал контрапункт. Также он занимался у Анны Есиповой-Лешетицкой по технике фортепиано.

В 1903 году Фома получил диплом Санкт-Петербургской консерватории, бывшей тогда под руководством Римского-Корсакова. В том же году он окончил военную школу как младший офицер гвардии, и его ждали годы активной службы. Несмотря на это, он находил время сочинять и вошёл в музыкальную и театральную жизнь Санкт-Петербурга. В год своего выпуска де Гартман написал музыку для постановки Мариинским театром трагедии Дюма «Калигула» – это было первое заметное публичное представление его работы. Также он написал фортепианные прелюдии и музыку для песен на слова русских поэтов, опубликованные Юргенсоном и Циммерманом.

Через год или два Аренский писал Танееву про де Гартмана и прокомментировал:

Обратите внимание, что в конце его самого первого сочинения, прелюдии в ля-бемоль мажор, опубликованной Юргенсоном, есть пять или шесть нот, которых не существуют на фортепиано вообще. Клавиатура должна расшириться почти на семь дюймов, чтобы вместить их. Сейчас он знает свой инструмент лучше и очень хорошо играет на нём, но его внимание всё ещё склонно к блужданию.

Несмотря на это, Фома преуспевал под опекой Аренского. Его наиболее выдающимся успехом был балет «Аленький цветочек», премьера которого состоялась в 1907 году в Мариинском театре Санкт-Петербурга в присутствии царя. В составе исполнителей были Легат, Павлова, Карсавина, Фокин и Нижинский.

Годом ранее Фома женился на Ольге Аркадьевне де Шумахер, и они с супругой были приятно удивлены, когда в признание его таланта царь разрешил освободить Фому от службы в армии, дав ему статус офицера запаса. Таким образом, Фома мог посвящать всё своё время музыке. Это дало ему возможность осуществить своё большое желание учиться в Мюнхене под руководством Феликса Мотля, личного ученика Вагнера и музыкального руководителя Оперы.

С 1908 по 1912 года де Гартманы проводили основную часть года в Мюнхене, где Фома ещё глубже проникал в новые области музыки.

К моему большому удивлению, я оценил себя и начал понимать, что всё, что привлекало меня в моей юности, всё, что я нежно любил в музыке, больше меня не удовлетворяло, и было, так сказать, устаревшим.

В тот момент произошли два события в Мюнхене, и это оставило след на моём творческом пути. Первым была большая выставка картин Ван Гога, Гогена и Сезанна, на тот момент ещё совершенно неизвестных, и вторым, вскоре после этого, была моя встреча с русскими художниками Явленским, Верёвкиной и особенно Кандинским, с которым мы дружили до самой его смерти.

О силе и глубине этих отношений и их значении в жизни Фомы, указывает замечание жены Кандинского, Нины:

Насколько я помню, среди круга его друзей был только один человек, к которому он обращался фамильярно, на «ты», и только один, который обращался к нему так же: русский композитор Фома де Гартман. Даже со своим ближайшим другом-художником Паулем Клее Кандинского отталкивала чрезмерная фамильярность. Он общался с ним в официальной вежливой форме – несмотря на несколько десятилетий сильной дружбы.

3
{"b":"774998","o":1}