Одна, что была ближе к входной, вела в личную ванную. Белый и золотой – ее основные цвета. Довольно большая ванная, золотистый махровый коврик подле, справа от неё раковина, над которой весел шкафчик со встроенным зеркалом, унитаз стоял напротив, у другой стены (хорошо, что он не золотой!).

Другая, что ближе к балкону, была входом в глубокую "нору". Иначе я её просто назвать не могу. Просто. Огромная гардеробная с кучей пустых полок и вешалок.

Да у меня даже столько одежды не наберётся…

Единственным минусом было отсутствие личного мини-холодильника, иначе я бы и носа своего из комнаты не показывала этой семейке. Жила бы спокойно в этих четырех стенах и не знала бы бед.

– Алло, пап? – я поднесла телефон к уху, – Я уже приехала, – тепло улыбнулась, упав на мягкую кровать спиной.

С ним мне было намного приятнее общаться, чем с Нейтоном или Лайлой. И это было очевидно…

– Я думал, ты позвонишь мне раньше, чем доберёшься до дома, и попросишь забрать, – весело смеётся он, но я слышу в его голосе сонную хрипотцу.

О, нет! Я забыла про разницу во времени! Сейчас в Токио глубокая ночь. Какая же я бестолковая!

– Да, я хотела, – нервно смеюсь я.

– Но Нейт тебя остановил, верно? – его голос всё такой же ласковый, как если бы мы всегда были одной семьёй, и никаких несчастий не случалось.

Я знаю, что он до сих пор их любит. И Лайлу, и Нейтона. Но всё равно не понимаю, почему…

Почему он так добр к ним? Они бросили нас. Выбросили как ненужный мусор. Мы им не были нужны… О нас забыли, как о старой сломанной игрушке…

Я киваю – он не мог увидеть этого – но на большее я была не способна – слезы подступили к глазам. Я действительно была сильно привязана к старшему брату когда-то в детстве. Всегда бегала за ним хвостиком, подражала ему и училась у него. Беззаботное детство, наполненное счастьем…

Но всё в прошлом!

Я не могу теперь быть настолько неосмотрительной. Ни Лайла, ни Нейтон, ни даже папа. Никто… никто не должен узнать об этом…

– В детстве ты всегда слушала брата больше, чем нас с мамой, поэтому я догадывался, что так всё сложится.

Папа…

Я тепло улыбаюсь, смотря в потолок, вытирая мокрые от слез щеки тыльной стороной ладони.

Наоми, возьми себя в руки!

– Не злись на них и будь снисходительнее, – просит отец, и я слышу его зевания, – Каждый заслуживает второго шанса.

Я больше не могла заставлять его бодрствовать, поэтому говорю, что постараюсь сделать всё так, как он посоветовал, и, пожелав ему спокойной ночи, отключаюсь. Складываю руки в замок на груди, зажав между ними телефон, и продолжаю разглядывать потолок. Меня тоже потянуло в сон…

Второй шанс, да? Его нужно заслужить. Просто так давать его не следует.

Вечером Нейтон разбудил и пригласил меня в столовую. Не скажу, что шла с огромным энтузиазмом, но кушать хотелось, особенно после долгого перелёта, смены климата и дневного сна (интересно, смогу ли я теперь уснуть ночью?). За длинным стеклянным столом собралось всё семейство Гарсиа.

Взрослый мужчина в строгом чёрном костюме со светлыми короткими волосами восседал во главе стола. Лайла сидела подле него слева. Также по ту сторону стола, по центру, сидела двенадцатилетняя девочка. Не хватало только Нейтона, который занял своё место напротив нее. Мне же должен был достаться стул подле брата.

Что за рассадка такая? Он таким образом хочет показать всем, что главный здесь? Удовлетворяет своё мужское эго? Такое ощущение, что этот мужчина разделил с помощью этого стола свою семью и "подкидышей". Как погано…

На скидку сяду в этот раз здесь. Только из-за нашей первой встречи.

Лайла представила мне Эдгара – мужчину-ровесника моего отца. И что её в нем привлекло?

Высокий рост?

Да, мой отец не такой высокий, как Нейтон или этот мужчина, но он Японец. Его рост среднестатистический на родине.

Светлые волосы? Загар?

У моего отца нет ничего из этого. Его кожа бледна, как фарфор. Волосы его цвета вороного крыла. А глаза напоминали смолу. Но это была обычная внешность для Японца.

Деньги?

На самом деле это всё ещё единственная причина, которую я видела.

Когда я родилась, у семьи действительно были финансовые проблемы. Лайла всегда работала в Канадском бизнесе своих родителей, а из-за брака с отцом ей пришлось переехать в Японию, маленькую деревушку под Токио. Ей было сложно работать удалённо, поэтому она постоянно пропадала в командировках. Папа тогда только начал заниматься своей студией, которая была в центре Токио (это было настоящим чудом, что он смог найти в таком месте по низкой цене пустое помещение). Он каждый день ездил по два часа туда и обратно, чтобы принять хотя бы одного человека. Мои первые три года мы с Нейтоном постоянно ездили с папой, потому что сидеть с нами было некому. А вот уже после мы оставались одни (и именно из-за этого мы были знакомы со всей шпаной нашей деревни).

В голубых глазах Эдгара я видела столько отвращения и неприязни ко мне (он даже не скрывает этого). Показывает мне свое отношение с первых минут. И все это видят, но молчат.

Трусы…

Теперь понятно, что он за человек. Я ребёнок Лайлы от другого мужчины, поэтому ему противно. На Лайлу и Майли он же смотрел с заботой и любовью. Нейтона вовсе игнорировал.

Возможно, он относится к нему не как к сыну или пасынку (хотя за столько лет они должны были бы уже найти общий язык), а как к какому-то отродью.

Хах… Да вы, мужчина, играете с огнём. Сегодня я перетерплю, а вот завтра начнётся фейерверк…

Мои губы дергаются в ухмылке от предстоящего веселья.

– А это Майли, – нежно представила Лайла дочку.

Двенадцатилетняя девочка. Светлые, как у отца, волосы. Карие, как у матери, глаза. Несколько пухлые щечки. Очень миловидная.

Когда звучит ее имя, девочка поднимает на меня свои большие глаза и широко улыбается.

Теперь пазл в моей голове сложился – Лайла была беременна, когда разводилась с отцом. Наверное, на одной из своих "командировок" залетела от Эдгара…

По коже от столь противных мыслей пробегается табун мурашек, охлаждающих мой пыл.

Всё время за столом висела напряжённая атмосфера. Лайла не знала, как подступиться ко мне (на все ее вопросы я отвечала односложно или вовсе игнорировала), и это очень сильно нервировало её мужа.

– Как там поживает Киёши? – нервно спрашивает женщина, теребя в руках салфетку, привлекая мой взгляд.

Зачем спрашивать это? Тебе на самом деле интересно? Или это простая никому ненужная вежливость?

А, теперь понятно… Она всё пытается наладить со мной контакт, но видит, что всё тщетно. Отец – единственная вещь, которая меня волнует, и Лайла об этом прекрасно знает, поэтому и использует этот довольно рискованный вопрос.

Я бросаю короткий взгляд на Эдгара, "интерес" женщины к бывшему мужу раздражает мужчину – его ладони сжались в кулаки, а челюсть напряглась. Я усмехаюсь столь прекрасной картине.

Презирает чужих детей, да ещё и ревнив. Боится, что она вернётся к папе… Не люблю таких людей – они слишком быстро раздражаются и закатывают ненужные сцены.

– Великолепно, – натянув счастливую улыбку, наблюдаю за реакцией мужчины, – В студии сейчас много работы, – в голове сразу же всплывают воспоминания нашего с Акирой знакомства, – … как раз сезон… Несколько лет назад мы переехали в Токио. В довольно большую квартиру рядом со студией.

Я смотрю на Нейтона и замечаю то, что раньше игнорировала – мы похожи: мы оба метисы (смесь японца и канадки). В нас очень мало черт от отца, разве что немного узкие (но не совсем) глаза. Русые волосы, только у брата они на несколько оттенков темнее, чем у меня. Даже глаза у нас карие, только если у Нейтона они напоминали цвет хорошего бурбона, то у меня – зерна кофе. Нас даже считали близнецами когда-то. Мы были так близки…

С этими мыслями я ухожу к себе в комнату после трапезы. Хочу немного побыть в одиночестве. Переосмыслить всё, что произошло за последние три дня, но, видимо, это было невозможно.