4. В Восточной Европе становилось всё более напряжённо. Назревал вооружённый конфликт между Германией и Польшей по вопросу Верхней Силезии и Данцигского коридора. К границам государств, стягивались войска, в спорных районах обеими сторонами формировались военизированные структуры и диверсионно-подрывные отряды, которые забрасывались на территорию противника. Успех Польши в деле незаконной оккупации земель прилегающих государств (Виленская область и Силезия) разжигал у последней новый «захватнический аппетит», а поддержка Антанты провоцировала на новые территориальные преступления. В этой связи Германия, испытывала законное беспокойство за судьбу немцев, оставшихся на спорных территориях, образовавшихся по итогам Версальского договора;
В такой обстановке прошло очередное совещание Стрелецкой рады во Львове 10–12 сентября 1921 года. Каких-либо фундаментальных решений на ней не принято. Была лишь подчеркнута необходимость сохранения Сечево-стрелецкой организации для будущей борьбы.[79] На этом собрании полковника А. Мельника комиссия «четырёх» (руководство ССО) избрала своим представителем за границей. Общее впечатление Е. Коновальца от прошедшего совещания – разочарование и неверие. Как писал он позже А. Мельнику – совещание прошло «очень невнятным и напрасным».[80] «В целом, – подытожил Е. Коновалец – на дальнейшее существование, а прежде всего на какую-нибудь конкретную работу нашей организации как таковую смотрю достаточно скептически».[81] На этом совещании и прозвучали, ставшие известными, откровенные слова «керманыча»: «Военной организации у нас нет!» – подвёл итог работы за истекший год Е. Коновалец.
В этой связи не лишне будет задаться вопросом. Была ли в курсе польская контрразведка и полиция, что у неё «под носом» собрался съезд оппозиционной организации, которая вырабатывает программу по свержению существующего государственного строя в Крае?! Ответ ожидаем – была! И в числе голосующих участников за «деполонизацию» ЗУЗ, безусловно, находились агенты польской полиции. Однако, это не помешало его успешно провести и принять соответствующие решения. Как говориться, если движение нельзя уничтожить, его надо возглавить, на подмандатной Антанте территории. Не думаем, чтобы приведённый пессимистический вердикт Е. Коновальца разделяли государственные деятели ЗУНР в Вене или сотрудники разведывательных органов Рейхсвера (министерство обороны Веймарской республики – О. Р.). Хотя, надо признать, что полковник был недалёк от истины. Дело в том, что как таковой военной организации, т. е. структуры предназначенной для осуществления военных действий в период вооружённого противоборства, действительно не существовало. В реальности функционировал обычный разведывательный центр иностранного государства (бывшего ЗУНР), использующий сохранившиеся оперативные возможности по добыванию политической, экономической и военной информации о противнике (на указанный период в войске польском проходили службу около 100 000 поляков-русинов).
Мы не отрицаем, что надежды на возрождение ЗУНР у диктатора и его правительства в те годы обосновано сохранялись, но по большей части, иллюзорные. Расклад политических сил в тот период времени складывался явно не в пользу бывшей ЗУНР, и оставаться один на одни с Польшей значило обрекать себя на поражение. Поэтому вопрос выживания и надежды на «возвращение» сводился к поиску союзника, которым на тот период времени и стала Германия. Со временем декларации о национально-освободительном движении на ЗУЗ сошли на «нет». Диктатор и правительство всё больше концентрировались на чисто разведывательно-подрывной деятельности в интересах иностранных государств (в это время к Германии присоединилась Советская Россия) их регулярного снабжения необходимой разведывательной информацией и материалами в надежде возможного их использования в будущем конфликте с главным врагом – Польшей. То есть обеспечивать чужую армию необходимыми для войны с общим врагом сведениями, а в нужный момент – поднять вооружённое восстание и «подорвать» сопротивления противника с тыла, выступив в качестве «пятой колоны». Немаловажным плюсом такого решения диктатора выступала финансовая составляющая продаваемой шпионской информации. А насколько она была актуальна можно судить по такому факту.
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП(б) О ГАЛИЧАНАХ
13 ноября 1923 г.
№ 45, п. 13 – Предложения комиссии ПБ по международным делам по вопросу о галичанах, (ПБ № 41 п. 30 от 1.XI.23 г.).
Продолжать субсидировать Петрушевского, при условии, если в его штабе будет наш представитель. Повысить его ежемесячную субсидию до 1500 долларов. В дальнейшем повысить ему субсидию еще больше после проверки его.
Принять предложение Сидорина. Иметь в виду возможность его субсидирования.
Проверить справки Тютюника об его организации в Галиции. В случае его солидности считать возможным оказание ему материальной поддержки. Поручить это тов. Фрунзе.
В целях проверки всех организаций секретно вводить в них наших людей.
Выяснить положение Голов. Управы 4 сич. стрельцов и козув.
Выяснить роль Геровского (наверное – Перовского – О. Р.). Поручить т. Калюжному выяснить положение всех партий в Прикарп. Руси.
Прекратить субсидирование галицких москвофилов (Пелехатый, Вельницкий, «Воля народа», «Жизнь» (газеты – О. Р.)), если производится.
2000–3000 солдат-галичан из Чехословакии направить на Украину, сведя наши расходы к минимуму. Тщательно профильтровать их. Поручить это ГПУ. Поручить ГПУ выполнение вместе с НКИД, поскольку при этом будут дипломатические задачи. НКИД должен выяснить условия и возможность покрытия расходов Чехосл. правительством.
Партийно-политическая и военно-техническая работа в странах с украинским населением должна вестись из Харькова.
Общее руководство за Москвой. Секретная дипломатическая и политическая разведка – из Москвы (31)».[82]
Как усматривается из приведённого документа, Москва выражала свою явную заинтересованность в дальнейшем финансировании Краевой резидентуры ЗУНР и готова была идти на занчительные финансовые затраты в условиях потенциальной, вооружённой агрессии Запада. Эта заинтересованность была также вызвана громких провалом экспозитуры ВО-Абвер и пресечением поставки разведывательных материалов. (Об этом ниже).
Разбор и исследование пунктов самого постановления занял бы отдельную главу, а пока ограничимся только упоминанием – Тютюнника. Довольно любопытное решение по его подпольным структурам в Польше, Галиции и в Румынии, а они реально существовали. И это обстоятельство заставило вынести вопрос на заседание Политбюро, спустя четыре месяца после того как Ю. Ю. Тютюнник перешёл на сторону Советской власти. А ведь в отношении его были куда более серьёзные планы в ГПУ Украины.[83] (ОГПУ – с декабря 1922 года – Объединённое Государственное Политическое Управление СССР, находилось в Москве, и объединяло все управления НКВД СССР. На Украине функционировало ГПУ – Государственное Политическое Управление Украины).
Выделенная Е. Петрушевичу финансовая поддержка в ноябре 1923 г. в наступившем году, по причине отсутствия разведывательных материалов, была сведена к минимуму. В 1924 году, когда оба лидера уже больше года как находились в конфронтации, правительство УССР на своём заседании рассмотрела служебную записку народного комиссара Объединённого Главного политического управления (ГПУ – преемник ЧК) Украины С. А. Ба́лицкого: «…Несмотря на разногласия руководства во взглядах относительно ориентации на СССР, руководство ЗУНР и УВО намеревалось всё таки получить от большевиков деньги на противопольскую борьбу. 7 апреля 1924 г. Политбюро ЦК компартии большевиков Украины заслушало на своём заседании информацию шефа Государственного политического управления Украины (ГПУ) В. Ба́лицкого о Гали́ции. Было принято постановление такого содержания: «Предложение Коновальца и других (группа Петрушевича) о их субсидировании отклонить, однако с целью их дальнейшего раскрытия, переговоры под различными предлогами затягивать, предложить им подать подробные сведения о том, что у них есть…».[84]
