Сев, она посмотрела перед собой, а после медленно, словно всё ещё не веря, коснулась пальцами губ. Последние горели, как от пожара, сердце стало биться чаще, к щекам прилила кровь.

Что это было? Он меня…

Девушка замолчала, посмотрев на приблизившегося к ложу волка. Тот смотрел на неё, посверкивая своими янтарными глазами. И именно сейчас ей казалось, что он смотрит на неё с насмешкой.

Зено, он меня… а ты…

Волк заворчал, мол, он же не угрожал тебе.

Да, конечно, ты прав, но…

Алалия замолчала, прижав к полыхающим губам ледяную ладонь. Ей было жарко, хотелось снять плащ и расстегнуть кожаный жилет, который мешал дышать полной грудью. Было ощущение, будто на ней корсет.

Алалия глубоко вдохнула и выдохнула, а после откинулась на подушки. Кровать была в меру мягкой, и на ней было удобно лежать.

Ощутив, как матрац прогнулся, дриада посмотрела на своего любимца, который уложил голову на край кровати и теперь смотрел на неё печальными глазами. Ей был знаком этот взгляд, и она невольно положила руку на живот. Желудок, приняв это за сигнал, подал голос.

Понимаю тебя, я бы тоже сейчас не отказалась, – Алалия села, скрестив ноги в лодыжках и потрепав любимца за ушами. Взгляд стал ещё более несчастным. – Думаю, нам стоит уйти. Но прежде оставим записку.

Поднявшись с кровати, девушка окинула взглядом помещение. Вообще комната, в которую её принёс Трандуил, была прекрасна и совсем не напоминала мрачноватый тронный зал, где лесной король принимал Торина.

Завидев стол, дриада окинула его взглядом и едва удержала торжествующий вопль – пергамент и перо с чернильницей были обнаружены.

Нацарапав короткую записку на всеобщем, в которой уместилась и благодарность и сообщение, что она должна вернуться домой, Алалия огляделась и решила оставить лист на кровати, придавив уголком подушки. Выпрямившись, поправила плащ на плечах и, окинув комнату взглядом, забралась на спину волка.

Зено вышел на балкон, который явно был один на две комнаты, перемахнул через перила – благо высота не превышала пяти метров – и потрусил в сторону леса. Не прошло и пяти минут, как они скрылись среди деревьев.

Выезжая к дому, Алалия вовсе не была увидеть такую картину. Перед домом находилась малая часть стаи, а так же стадо оленей, среди которых были молодые мамочки. И готовящиеся ими стать.

На крыльце же сидел принц Лихолесья, Леголас. Судя по всему, животные не выпустили его, когда он принёс дриаду домой. Сочли подозрительным?

Вы что здесь устроили? – спросила Алалия, спешиваясь. Покачнувшись, она ухватилась за луку седла и устояла.

Зверьё подскочило, волки заворчали, жалуясь на подозрительного двуногого, заржал белый жеребец. И вся эта какофония обрушилась на не выспавшуюся дриаду. У той задёргалась бровь, и засветились рисунки Силы.

Тихо! – рыкнула девушка и над поляной повисла благодатная тишина. – Тихо. Принц Леголас, благодарю вас, вы доставили Ивви домой. Мне жаль, что наши подопечные так себя повели.

Всё хорошо. Доброго вам дня.

Да, и вам. Ласка, проводи его высочество короткой дорогой.

После того, как Леголас, вскочив на жеребца, скрылся среди деревьев, взгляд заалевших глаз перешёл на стаю и оленей, что уже поняли свою ошибку и легли, стараясь показаться ниже и меньше. Алалия какое-то время смотрела на них, а после вздохнула и, махнув рукой, прошептала:

Ладно, проехали. Я слишком устала, чтобы читать вам нотации. Но не думайте, что я это забуду. Зено, приступай к своим обязанностям. А я спать~…

Девушка поднялась на крыльцо и, обернувшись через плечо, кивнула. Зено склонился, как и остальное зверьё, вызывая улыбку. Алалия открыла дверь, шагнула в дом. Посмотрев на их «охранную систему», чуть улыбнулась, прикрыв глаза, а после закрыла дверь, отрезая их дом от внешнего мира.

Шла середина 2942 года, дриадам скоро исполнится 693 года.

После похода в Ривендэлл, и посадки ростка нового Древа дли Лихолесья, прошла неделя. Девы ходили к Древу пару раз, пели и танцевали около него, напитывали своей силой. Древо росло как на дрожжах, и к концу следующей недели, было под два метра, если не выше.

Лесные девы переписывались с Арвен. Она рассказывала, как дела в Ривендэлле, они ей о том, как у них в лесу Памяти и в Лихолесье. Эльфийка писала об обучении Арагорна, как братья стали чаще уходить в наряды по зачистке территории – эти известия обеспокоили дриад, но они решили пока оставить это при себе.

Так же дочь Элронда сообщала о том, как её отец волнуется за неё – он хочет, чтобы она уехала в Имладрис из-за надвигающейся тьмы.

Стабильно раз в три дня дриады списывались с Эребором. Торин сразу пригрозил им, если они резко пропадут и перестанут отвечать на письма, он сам к ним придёт. Так же передавали письма от ребят из отряда, и Гимли тоже с радостью писал девам леса.

После сумбурного месяца, дриады вернулись к своим прямым обязанностям – принялись за свой лес. Ведь древо Лихолесья уже вовсю возвышалось над остальными, оно стало очень высоким, как и в лесу дриад. Древо начало очищать лес от проклятья, тем самым в лесу появилась ещё одна река. Она протекала у самого Древа, и впадало в озеро, на котором ранее стоял Озёрный город.

Девы пообещали, что будут приходить раз в месяц, ведь у них тоже есть дела и заботы, ну и своё Древо которое начало ревновать девушек. Лес зеленел изо дня в день. Полянка златоцветов для Смауга, и вовсе стала облачком золота.

Пышный куст, на котором дракон постоянно дремал и отдыхал, пока девы работали в лесу. Ивви занималась огородом, а Алалия тренировала стаю. Идиллия.

Шло время, девы не отмечали свои дни рождения, у них не осталось воспоминаний, были только записи на скале пророчеств. Вместо дня рождения был день прибытия.

И сейчас прошло уже семь лет с возращения Лихолесья в былую форму. Они не казались долгими, наоборот пролетели очень быстро. Заботы о двух лесах сразу, а после ещё и лес Радагаста захворал. Девы разрывались на три леса, было тяжело. Беорн и Радагаст помогали, чем могли, эльфы тоже. Но этого было недостаточно.

Вечером Ивви сидела около скалы пророчества. Она затёрла те события, которые больше не являются частью истории Средиземья. Остались лишь те события, которым ещё только суждено свершиться.

Дриада обошла скалу под взглядами стада оленей и пары волков, Алалия сейчас заканчивала обход, и должна была прийти к ужину. Ивви встала с другой стороны скалы, где были высечены строчки. Строчки, что были их прошлой жизнью.

Светловолосая дриада стояла у скалы. Чуть ниже рисунков с пророчеством и записей было много перечёркнутых единиц. И сейчас дева, написав ещё одну черту, перечеркнула очередную пятёрку. Все эти чёрточки отсчитывали года, проведённые здесь.

Семьсот лет. Прошло уже семь веков с тех пор как они оказались в этом мире. На душе стало неспокойно, а горло сжали невидимые пальцы, мешая дышать. Рядом остановилась Алалия, тоже глядя на чёрточки, ознаменовавшие прожитые года, десятилетия… века.

Они вместе смотрели на сотни перечёркнутых единиц. Они думали каждый день о прошлой жизни, тосковали по родным и близким.

Как там всё? Что там случилось после их ухода? Остановилось ли там время? Или их просто вычеркнули из того мира, и все забыли, что девушки вообще существовали?

Как думаешь, – вымолвила Ивви, глядя на такие холодные, лишённые эмоций черты на скале, отмеряющие семь веков. Внутри было пусто и холодно. – Нас ещё помнят? Наши родные…

Алалия протянула руку и крепко сжала пальцы сестры. Ивви прерывисто вздохнула.

Не знаю. Я хочу верить, что Там время остановило свой бег. Потому как если нет…

Нас там уже никто не ждёт.

Эти слова не были произнесены, но они обе это понимали. Теперь тяжело дышать было не только Ивви. Алалия со свистом втянула воздух и чуть наклонила голову, занавесив лицо волосами.

Лия…

У Ивви неожиданно подогнулись колени, и она осела на землю, утягивая сестру за собой. Алалия перевела взгляд на сестру и ощутила, как у неё щемит сердце. На глазах Ивви проступили слёзы и она кусала губу, стараясь сдержать крик. Она кусала губу так сильно, что прокусила её и по бледному подбородку потекла струйка крови.