С чего бы мне быть с тобой учтивым, Гэндальф Горевестник?

Справедливый вопрос, государь, – тот самый человек, от вида которого Алалии хотелось морщиться, поднялся и направился к магу. – Лихо носит за собой этот фокусник, куда бы ни отправился. «Лацпел» нарекаю тебя – вестник зла, вестник горя.

Молчи. Держи свой гнилой язык за зубами. Я не для того прошёл мрак и смерть, чтобы слушать поганые речи жалкого червя.

С этими словами Гэндальф поднял посох и набалдашник оказался практически перед глазами Грима. Он отшатнулся, залепетал:

Посох… я же велел забрать у колдуна посох.

Наёмники, которые сразу не понравились Боромиру, кинулись на Братство. Их было немного, как раз по одному на каждого, так что Гэндальф смог безо всяких препятствий продолжить путь. Военачальник, который и сопроводил Братство, остановил своего подчинённого, который схватился за меч.

Даже лишённые оружия, они смогли справиться с наёмниками. Мужчины завладели вражеским оружием и наставили его на тех, кто остался в сознании. Наёмники глядели злобно, скалились, но бросаться в атаку не спешили. Осознали, что они в меньшинстве.

Гимли, заметив, что Грима начал отползать, поставил ногу ему на грудь.

Я бы на твоём месте не дёргался.

Ну что ты, Гимли. Пусть он попробует сбежать. Ну пожалуйста, – едва слышно прошипела Алалия, глядя на замершего, точно кролик перед удавом, Грима.

Уйми свою кровожадность, сестра.

Ивви обратилась к ней на их языке, так что Алалия только вздохнула и отошла. Слишком велик был соблазн подойти и хотя бы раз ударить это скулящее ничтожество в печень, или по почкам.

Теоден! Сын Тенгеля! Долго же ты прозябал во тьме. Внимай мне! Я сниму с тебя заклятье.

Неожиданно раздавшийся хриплый смех заставил многих вздрогнуть – по позвоночнику прошла волна дрожи, а руки помимо воли потянулись к рукояти оружия. Алалия, ощутив непривычную пустоту, сдавленно выругалась. Ивви, слышавшая, как сестра ругается на русском, фыркнула.

У тебя нет здесь власти, Гэндальф Серый.

После слов Теодена Гэндальф сорвал с себя серый плащ и от белизны, что ударила по глазам, пришлось чуть прищуриться. Дриады поморщились, им ещё непривычно было, что на маге более не серые одеяния, а белоснежные, которые, казалось, искрились подобно снегу, что отражает солнечный свет.

Я изгоню тебя, Саруман. Как яд изгоняют из раны.

Тут прибежала та самая девушка, которую Алалия и Арагорн видели на вершине лестницы, когда подъезжали к дворцу. Едва окинув происходящее взглядом, кинулась к королю, но её перехватил Боромир.

Подожди.

Изыди, – повелел Гэндальф.

Хе-хе, уйду я, и он умрёт.

Ты не убил меня, и не убьёшь его.

Рохан мой!

Изыди!

Набалдашник посоха практически соприкоснулся со лбом Теодена и дриады выдохнули. Они более не чувствуют присутствие зла. Алалия прикрыла глаза и наклонила голову так, чтобы этого не было видно. Пока Саруман властвовал над разумом короля, здесь было неспокойно. Тревожно.

Боромир отпустил девушку и та, подбежав к трону, опустилась на колени перед своим королём, удержав его от падения. Она помогла ему сесть ровно и затаила дыхание – чары спали с Теодена, он снова стал собой.

Гэндальф сделал шаг назад и взгляд Теодена, до этого прикованный к лицу девушки, Эовин, перешёл на мага.

Гэндальф.

Вдохни полной грудью, друг мой.

Теоден поднялся с трона и по залу прокатился вздох – подданные не могли поверить, что всё закончилось. Король стоял, а Эовин была готова поддержать его, если вдруг силы покинут.

Чёрным сном спал мой разум.

Твоя рука быстрее нальётся силой, если возьмётся за меч.

Военачальник подошёл, протягивая правителю меч. Когда мелко дрожащая рука легла на рукоять, а пальцы сомкнулись, понемногу вытаскивая клинок, руки военачальника дрогнули – он не мог поверить, что этот день настал. Король вновь взял в руки меч. Тёмные дни подошли к концу.

Когда взгляд Теодена остановился на Гриме, тот тихонько заскулил – быстро понял, что за всё сделанное его по голове не погладят. Повезёт ещё, если не убьют.

Стражники, повинуясь приказу государя, схватили Гнилоуста и скинули его с лестницы.

Я всего лишь верно служил тебе, государь, – скулил Грима, отползая подальше.

Твоими стараниями мне впору бы ползать на четвереньках, как зверю.

Алалия, услышав это, насупилась, пробурчав что-то неодобрительное. Ивви улыбнулась и положила руку на плечо сестре. Дриада с волосами цвета меди вздохнула и прикрыла глаза, успокаиваясь. Ещё с происшествия в лесу Фангорн она замечала, что Сила не совсем стабильна. Это то ощущалось острее, то не ощущалось вовсе.

Как это закончится, мне надо на волю, – буркнула Алалия, стискивая подрагивающие пальцы в кулаки. Ивви понимающе улыбнулась и чуть сжала её плечо.

Арагорн не позволил Теодену убить Гнилоуста и тот умчался прочь. Попытался оседлать коней, что стояли близ лестницы, но едва не получил копытами и предпочёл взять коня из конюшни. Его проводили взглядами.

Да здравствует король Теоден.

Все, кто стоял, поспешил склониться. Дриады сомневались – им тоже стоит преклонить колено, или можно этого не делать? – но всё же склонились. Разве что колено не коснулось земли. И головы они лишь чуть наклонили, отчего это выглядело поклоном.

Когда Теодену сообщили, что его сын мёртв, король Рохана поспешил туда. Эовин сопровождала его и, проходя мимо дев леса, не удержала любопытного взгляда. На лицах девушек, что прибыли с магом, спасшим короля, были рисунки. А у той, со светлыми волосами, ещё виднелся шрам. Хотя он был практически незаметен.

Это было глупо, – проронила Алалия, когда Арагорн подошёл ближе. – Пощадить такого слизняка.

Но и проливать кровь ни к чему.

Не забудь помыть руку, – намекая на то, что Гнилоуст плюнул Арагорну на руку, когда тот предложил помощь, криво усмехнулась дриада. – Раз десять. Твоё решение повлечёт за собой последствия, Элессар. Такие, как этот выродок, не помнят добра, сделанного им. Но зато весьма злопамятны. Как почти всё человеческое племя. Во всяком случае те, кто мне встречался. За редким исключением.

Взгляд Алалии скользнул по обескураженному такими словами Арагорну, перешёл на Боромира, что переговаривался о чём-то с военачальником и снова вернулся к Страннику. Не говоря более ни слова, девушка направилась к жеребцу, что нетерпеливо всхрапывал и беспокойно тряс гривой.

Что с ней?

Не один ты хочешь это знать, – прошептала Ивви, а после вздохнула. – Она устала, Арагорн.

Как и все мы.

Ей хочется вернуться домой, к животным и возлюбленному. Как бы Лия не скрывала это, я вижу, как она тоскует. И как не спит по ночам, я тоже знаю.

Арагорн перевёл взгляд на ту, о ком они говорили. Девушка спустилась к жеребцу и погладила его, шепча что-то успокаивающее. Потом улыбнулась и подалась вперёд, обнимая Нимросса. Он наклонил голову, прижимая деву к себе. Алалия тихонько засмеялась и погладила Мора, который потянулся за своей порцией ласки.

Ивви, видя, что Странник задумался, направилась к сестре. Там её ждал Ломэ, которого тоже нужно погладить, пообнимать и потискать.

Состоялись похороны Теодреда, сына Теодена. Алалия не хотела идти, но Гэндальф настоял. После церемонии все разошлись, и только лишь Гэндальф остался с Теоденом. Эовин так же ушла, оставив дядю скорбеть у могилы сына.

Алалия, едва не плюясь, вскочила на коня и покинула город. Она мчала во весь опор, Нимросс то и дело взвивался на дыбы, разворачиваясь. Девушка с ума сходила от бездействия. Неожиданно ей на глаза попался конь, с которого упал один из всадников.

Вперёд, Ним!

Сестра!