Эрих нагнулся за обломком. И тут сверкнула молния, прогремел гром. Эриху показалось, что молния попала в его мозг. Там все осветилось. И стало видно, насколько он глуп. Да, он выбросит камень, да, дождь смоет следы. Но когда начнут искать убийцу, быстро выйдут на друга-напарника убитого, тот расскажет о ссоре в «Му-Му», об охраннике, добавятся показания работников «Му-Му», полицейских, Васильева, у которого отпросился Эрих, и все. Все ясно. Уже завтра Эриха схватят.

Эрих разогнулся, похлопал руками, будто очищая их, хотя ничего ими не брал, повернулся и пошел домой.

Все знают, что, если что-то очень захотелось сделать, но ты этого не сделал, хочется еще сильнее.

Эрих отбросил идею о мести обидевшим парням, но сама идея мести не ушла.

Он выходил теперь из дома, как на охоту.

Он был теперь совсем свободен: Васильев позвонил и сказал, что взяли другого человека.

– Пока я болею? – спросил Эрих.

– Пока да, а потом совсем. Так что ты поищи себе что-нибудь. Сам понимаешь, такое время.

– Понимаю. А вы понимаете, что я без средств к существованию? – Эрих лукавил по своему конкретному случаю, но говорил правду в принципе: другой на его месте, кому не повезло с наследством, оказался бы в нищете.

– Не я решаю, – оправдался Васильев.

– Вечно вы на других валите, – сказал Эрих.

Но был рад этой новой обиде, новому оскорблению. Тем больше у него оснований поступать так, как он задумал. При этом у Эриха не было четкого плана, зато был четкий настрой, а это главное.

Он ходил по улицам, смотрел на людей, и его тешила мысль, что эти несчастные не знают, что они в его власти.

Внимательней всего он смотрел на девушек и женщин.

Его вывод, что мужчине, у которого в жизни есть важная тема, не нужны женщины, оказался ошибочным. Да, он перестал любоваться красотками в интернете, больше того, они стали казаться ненатуральными – их лица, позы, фигуры, этот загар, сделанный фотошопом, эти линии, зачищенные тем же фотошопом, эта идеальная чистота и гладкость кожи, отполированной опять-таки фотошопом…

Но появилась и росла с каждым днем жажда живой женщины.

Живая женщина у Эриха была давно, он не любил об этом вспоминать. Когда-то были и отношения, они длились целый год. С девушкой. Эрих тогда был молодым и совсем глупым. И отношения были глупыми. Но Эрих почему-то не мог их прекратить. Она прекратила сама, он принял с облегчением. Месяца через два увидел ее на улице. Смотрел и не верил, что мог быть с этой абсолютно чужой девушкой. Если бы он ее совсем не знал, она не показалась бы такой чужой. Удивительно.

Эрих посмотрел в интернете, что из одежды модно у мужчин его возраста в этом сезоне, и поехал в «Метрополис» на Войковскую. Там продают модную одежду. Но она во всех магазинах этого огромного торгового комплекса оказалась страшно дорогой. Эрих вернулся и в родном «Депо-Молле», где магазины попроще, приобрел такие же или похожие вещи, но намного дешевле.

Дома оделся, осмотрел себя в трельяже, что стоял в прихожей. Единственный предмет из старой мебели, который он не выкинул. Трельяж – потому что три зеркала. А под ними тумбочка с двумя ящичками. Новый наряд выглядел стильно. Приталенный пиджак, серый в крапинку, светло-голубая рубашка, две верхние пуговицы с намеком расстегнуты, светло-бежевые, почти белые зауженные брюки, укороченные, видны голые лодыжки. И коричневые туфли.

Эрих коротко ходил перед зеркалом, привыкал к себе. Уходил, чтобы забыть, как выглядит, возвращался, опять смотрел. Вышел на улицу новым человеком. Вскоре оказался у трех тридцатиэтажных зданий, стоящих впритык друг к другу у метро. Их внизу соединял двухэтажный длинный торговый комплекс «Метро-Маркет». Эрих заходил в салоны связи, в магазины и банки. Ничего там не делал, проверял, как на него реагируют. Не покажется ли он кому-то ряженым придурком? Нет, никому не показался, никто не усмехнулся в его сторону, никто не посмотрел с оскорбительным интересом. Лишь в «Детском мире» на него обратили внимание. Вернее, не в «Детском мире», а при входе в «Детский мир» и в «Шоколадницу». Тут теснились еще два банкомата, а за ними, в углу, был цветочный магазин. Женщина в красном переднике составляла букет. Она посмотрела на Эриха и спросила:

– Что-то желаете?

А ведь он был еще у двери, может, пришел в «Детский мир» или в «Шоколадницу». И он не смотрел прямо на женщину, не смотрел даже в сторону ее магазина. Краем глаза только ее видел. Но она спросила. Других не спрашивала, а его спросила. Значит, у него вид мужчины, который может купить цветы, которому они нужны.

– Нет, спасибо, – сказал Эрих, поднял руку и посмотрел на часы. Часы его всегда выручали в таких случаях. Ты смотришь на них и как бы вспоминаешь, что тебе будто бы срочно куда-то надо. Эрих посмотрел на часы и вышел. Но какая-то мысль у него мелькнула. Мелькнула и пропала, он не успел ее уловить. Отложил на потом. Если мысль важная, вспомнится сама, если нет, значит, она не важная.

Эрих шел мимо витрин, смотрел на свое отражение. У него даже походка изменилась. Или всегда была такая? Как плохо мы себя знаем.

На следующий день Эрих вспомнил мелькнувшую мысль. Продавщица в цветочном магазине напомнила ему брюнетку Машу из антик-варного магазина. Тоже приятной внешности и тоже продавщица. И Эрих вызвал такси, и поехал в антикварный магазин, и вошел туда своей новой походкой. Или той, что была, но он не знал. Маша была на месте, улыбнулась ему из-за стекла. Эрих видел себя в стекле и был согласен с ее улыбкой. Есть на что посмотреть. Он тоже улыбнулся ей сквозь маску.

– Принарядились, – сказала Маша с дружеской иронией. – Вам идет.

– Я знаю, – сказал Эрих. – Так как насчет вечера?

– Все так же, – ответила она.

– Жаль, – сказал Эрих и ушел.

Но цели добился, понял две вещи. Первая: красавица Маша отказала, но возможность допустила. Это было видно по взгляду. В нем даже сожаление заметил Эрих. Вторая: он ощутил в себе настоящую жажду. Он не обманывает себя, ему нужна живая женщина.

Но кто? Может, все-таки сильно тянет к Маше? Это плохо, потому что нет шансов.

Эрих начал думать, насколько понравилась ему Маша. Да, понравилась, но он ведь не страшно огорчился из-за ее отказа. И тут он догадался, что хочет увидеть еще раз продавщицу-цветочницу. Она напомнила ему о Маше. Но не потому, что тоже брюнетка и продавщица, как он сперва решил. Он видел и других брюнеток-продавщиц, они не напоминали. А эта напомнила. Значит, в ней что-то особенное. Это надо проверить.

С утра Эрих готовился навестить цветочницу. Было тепло, он решил сменить наряд. Чтобы она не подумала, что ему нечего больше надеть. У Эриха есть хорошие джинсы, белые фирменные кроссовки, красивая голубая футболка с какой-то надписью и каким-то рисунком, Эрих не вчитывался и не вглядывался. Даже странно, он года три, а то и больше носит эту футболку. Стирает аккуратно, она как новая. А что нарисовано и написано, не знает. Сто раз смотрел на себя в зеркало, когда причесывался перед выходом и когда был в этой футболке, и ни разу не рассмотрел. Правда, в зеркале все наоборот. Эрих снял футболку, держал в вытянутых руках и разглядывал. По груди с загибом шла крупная надпись «SOUTHBLUE». Эрих учил в школе немецкий язык, но, как все современные люди, кто общается с интернетом, понимал многие английские слова. «Южная синева», понял он. Или «южно-синий». Что-то в этом роде. Ниже была надпись поменьше – «Sailing crew». Этого Эрих не понял. Еще ниже, еще мельче: «Classical yachting». Ну, это ясно, классический яхтинг. И только теперь, только теперь, после трех лет жизни с этой вещью, причем из числа любимых, Эрих наконец увидел, что на футболке нарисована, и нарисована довольно ясно, яхта. Яхта с парусом на фоне контурной карты мира.

Ему стало радостно и немного печально. Но разбираться в мыслях было некогда, он спешил к цветочнице.

Эрих заранее придумал, что будет делать. И попросил ее составить букет.